А где тогда все эти блогеры-то работу берут, спросите вы.
Если присмотреться, то все эти блогеры обычно работают в штате локализационных или софтовых компаний менеджерами — или, если они запустили свой экспертный курс по вкату в индустрию достаточно давно, то работают менеджерами своей собственной школы перевода. Для переводчиков сериалов это тоже, как правило, работа далеко не основная, а на жизнь они зарабатывают чем-то другим. Про книжников даже не говорю, это вообще отдельная каста монахов-бессребреников.

Собственно, утверждения экспертов о том, что работа после курса будет, вполне верны — но это работа проектных менеджеров, где любовь к художественной литературе и играм поможет вам разве что фрилансить после смены на свою же компанию или на издательство для души.
Если вам быстро нужны стабильные деньги каждый месяц, на которые действительно можно прожить, то младший проектный менеджмент — ваш вариант. При известной стрессоустойчивости и цепкой памяти это на порядок проще и выгоднее собственно переводов, а платят хотя бы оклад.

Фриланс — это мутное поле экспериментов, до середины которого добредет далеко не каждый раб с нашей текстовой галеры. Да, через какое-то время репутация начинает работать на вас, позволяя, например, попасть в команду локализации софтового продукта, но до этого момента может пройти год, два, три, пять.
За это время можно получить куда более востребованную профессию даже в вузе, не говоря уже о том, чтобы вкатиться в QA за год, а тексты в наших любимых играх скоро будут генерироваться нейросетью на нескольких языках одновременно при участии всего одного промпт-инженера.

Вам оно надо вообще?

Врываюсь с прохладной историей о том, как все мои годы опыта ничуть не помогли вовремя унюхать, что от контрагента плохо пахнет.

Преамбула: одно из самых популярных заблуждений молодых и не очень переводчиков, которых просят выполнить неоплачиваемый тест — твердая и совершенно беспочвенная уверенность в том, что из этих тестов потом слепят цельный текст и бесплатно скормят его клиенту, а оплату благополучно прикарманят. Естественно, у человека, хоть раз проверявшего чужой перевод даже от проверенных адекватных исполнителей, эта идея вызывает разве что нервный смех.

Более того, тестовые задания в локализации, что в продукте, что в играх, обычно представляют собой нарезку на 350-500 слов из несвязанных между собой строчек и фрагментов текста, взятых из разных игр. Даже в самом простецком гиперказуальном мобильном кликере будет около трех-пяти тысяч слов. Сколько кандидатов придется нагреть таким образом, чтобы получить полный перевод всего текстового контента для хотя бы одной микроигры, предлагаю вам посчитать самостоятельно.

При этом настороженность в адрес новых потенциальных работодателей у начинающих более чем нормальна и поощряема, но, как только специалист вырывается с самого дна вроде широко известной в узких кругах своей дурью студии Яскъ, выясняется, что в индустрии локализации медиаконтента замешано столько посредников, что малейший сбой в работе любой из этих прокладок напрочь разрушает весь карточный домик. Проработав несколько лет, вырабатываешь некое априорное доверие к клиентам-студиям, особенно если они не первый год на рынке, и главным вопросом при обсуждении условий сотрудничества становятся ставки, а не сам факт оплаты.

Вот это самое доверие меня и подвело.

На эту студию локализации я наткнулась в LinkedIn: они очень активно ведут там свои страницы, у них есть свой подкаст, основательница компании много и пространно вещает в разных мелких медиа про empowering female business owners, а среди клиентов у них указаны крупные игровые издатели и производители настолок.
Я заполнила форму для откликов на сайте, причем в игровом подразделении она не отправлялась, так что я написала им на почту. Через пару месяцев на отклик внезапно ответили, попросили подписать NDA, прислали тест, его я прошла, причем редактор даже оставил несколько приятных комментариев.

Все выглядело более чем презентабельно, и единственным, что меня покоробило, были условия оплаты: 60 дней после выставления инвойса, то есть, по сути, 90 дней с момента выполнения работы.
Впрочем, одна крупная и уважаемая русская студия из солнечной Самары недавно откопала инвойс на 500 рублей за декабрь и любезно осведомилась, не могла бы я прислать им бумажный акт о выполнении работ по бумажной почте, чтобы оные 500 рублей мне все-таки выплатить, так что это тоже вполне обычные для индустрии условия.

Проматываем на февраль 2023 года: в моей почте начинают появляться довольно регулярные и крупные заказы от означенной выше компании. Я приступаю к работе, меня снова несколько раз хвалят, все идет неплохо — но в апреле я вижу в LinkedIn пост от переводчика на хорватский, который призывает убрать эту компанию из финансового рейтинга индустрии от Nimdzi, потому что ему они не заплатили, да и вообще мало кому платят.

Я задумываюсь, но решаю поработать до мая: обстановка все еще не выглядит угрожающей, плюс работал тот переводчик в другом подразделении компании.

Май наступает и проходит, а оплаты, как вы можете догадаться, все еще нет. Менеджеры продолжают присылать задания, но на вопросы о том, что происходит, предлагают писать на почту HR-отдела, с которой, естественно, никто не отвечает. Два раза мне все же отвечают, но несут какой-то бред про cash flow problems; при этом на всех сколько-нибудь крупных игровых сборищах и внутренних конференциях индустрии сидит полная делегация из трех человек. Билет на один день только на одну из этих конференций, для понимания, стоит 1750 евро.
Я устанавливаю рассылку с напоминанием о неуплате раз в три дня на все известные мне адреса компании и занимаюсь другими делами.

Наступает июль, я окончательно теряю терпение и начинаю искать возможности прижать этих интересных личностей. Выясняется, что компания зарегистрирована в Великобритании, а в Великобритании действует очень удобный закон о начислении процентов на просроченные платежи в размере 8%+текущая ключевая ставка Банка Англии. Начисляются эти проценты ежедневно.

Я решаю не вдаваться в подробности самостоятельно, а обратиться в, натурально, коллекторское агентство.
К моему удивлению, через три дня после того, как дело берут в производство, статусы инвойсов резко меняются на "оплачено", и на мой счет вскоре поступает полная сумма долга с процентами. Проценты оказываются вдвое больше, чем сумма, которую запросили юристы, так что я лично ничего не потеряла.

Хэппиэнд, конечно, греет душу, но во всей этой истории есть важная мораль: перед тем, как слать куда-то резюме, посмотри отзывы, и, желательно, в нескольких местах.

Конкретно эта компания заблокирована на ProZ Blue Board (рейтинг благонадежности заказчиков перевода), что должно было отпугнуть меня еще на этапе отклика. На Glassdoor у них очень смешанные отзывы, половина которых явно оставлена штатными сотрудниками под кнутом и содержит неадекватные восхваления прекрасной рабочей атмосферы и удивительных людей. Indeed — то же самое.

На LinkedIn при этом нет ни единого намека на неблагонадежность этой компании. На их многочисленных страницах исправно публикуется по два поста в день, что наглухо забивает всю ленту по их названию и скидывает любой пост с личной страницы в самый низ выдачи, если он вообще там появляется. Судя по всему, переводчики запуганы страшно составленным NDA, в котором среди прочего запрещается разглашать business practices и employee lists, а штраф за разглашение описан очень туманно, мол, материальной компенсацией мы не ограничимся.

Такие вот дела, дражайшие коллеги. Не теряем бдительность и не забываем о своих правах.

P.S. 500 рублей мне в итоге перевели на карту.

Начинающие переводчики иногда пишут мне вопросы вида "а как стать редактором, если опыта нет?".

Без опыта, скорее всего, практически никак. Локализационные компании в абсолютном большинстве случаев выращивают редакторов из тех переводчиков, которые хорошо делают свою заявленную работу и готовы помогать коллегам — заполнять глоссарий, задавать вопросы, проверять ответы и самостоятельно их вносить, не забывать про запятые, пробелы и длинные тире, не пропадать с радаров с уже взятым заказом на руках и все прочие совершенно не относящиеся к переводу как таковому вещи.
Более того, работа редактора в абсолютном большинстве случаев не является повышением в должности. Воспринимать карьеру в переводе иерархически вообще довольно вредно, если только вы сразу не пошли в стажеры на менеджмент проектов и планируете открыть свое агентство, занимаясь при этом только менеджментом и продажей своих услуг клиентам.

Переводчик в локализации развивается только вширь путем поиска новых клиентов с более привлекательными ставками. Редактор же получает вдвое меньше переводчика по деньгам (а то и треть от переводческой ставки), а ответственность берет на себя за всех пятерых исполнителей, за которыми надо сводить воедино средний проект на 100 тысяч слов. Это приятная и не слишком сложная работа, если переводчики толковые и получают приличные деньги — и филиал ада в тех 80% случаев, когда люди, стремящиеся хоть тушкой, хоть чучелком попасть в игры, сдали хорошее тестовое, сочиненное совместно с кем-нибудь еще, но явно не тянут то качество текста, которое от них ожидается.

Пытаясь проскочить скучный и неприятный этап нагоняев от уже имеющегося редактора, подумайте о том, что вам придется отсматривать в три раза больше текста (норма поточной игровой редактуры — 6000 слов в день), треть этого текста нужно будет переводить заново, еще треть — править на предмет еще более скучных, незаметных, но критически важных ошибок вроде неправильных запятых или устаревших терминов, а оставшееся — прокликивать, снимая ложные ошибки автоматической проверки качества используемого инструмента.

Потом вам придут результаты сторонней проверки качества от клиента: менеджер по локализации в игровой студии физически не может знать все восемь-десять целевых языков, поэтому, даже наняв крупного и проверенного вендора со всей внутренней иерархией, он будет иногда выбирать наугад кусок итогового перевода на пару тысяч слов и отдавать его другому агентству или фрилансеру. Вдруг вы там Всевышнего оскорбляете в арабской версии, а пацаны-то и не знают?

Для такой сторонней проверки применяется стандартная сетка оценки:

Четыре типа ошибок — critical, major, minor и preferential.

Critical — это отсутствие перевода, какая-то не относящаяся к делу херня в таргете (например, комментарии переводчика или дополнительные варианты) или полное непонимание английского исходника и отсебятина в важных частях игры (меню, магазин, главная сюжетная линия). Как правило, любая critical error сразу снимает любые вопросы к качеству вендора, проект у него забирают и больше не связываются. В процентах оценки — от 20 до 30.

Major — та же отсебятина, но не сильно влияющая на прохождение, неверный глоссарный термин, очевидная грамматическая ошибка типа жы-шы или неверно понятый пол персонажа. В процентах оценки — 10-15, две major error — вендора на мороз.

Minor — все остальные объективные мелкие правки, которые нельзя не внести, но без них никто не умрет: запятые, лишние или отсутствующие пробелы, опечатки, неверная капитализация, кавычки, короче, корректура. Каждая minor ошибка снимает 5-7% от итоговой оценки. Не отбили знак № или % пробелом, поставили название латиницей в кавычки, притащили из оригинала лишнюю запятую и большую букву после двоеточия или аббревиатуры — вендор идет на мороз и ваши проекты вместе с ним. Всего четыре совершенно незначительных по отдельности ошибки, да.

Preferential — стилистика, малозаметные кальки, сомнительные переводческие решения, принятые без контекста и другие правки, потому что редактору так показалось лучше. На оценку не влияют, но исполнители, особенно те, кто пришел из художественного перевода, всегда к ним цепляются, бурно обсуждают и жалуются на злых строгих редакторов. Как бы заносчиво это ни прозвучало, право и возможность обсуждать тонкости стилистики появляются только тогда, когда у вас действительно не к чему придраться по более важным вопросам.

Эту оценку, естественно, можно оспорить, чем редакторы регулярно и занимаются, доказывая, что 2х2=5, а вот эта запятая тут из-за авторской пунктуации, ну снимите ошибочку и натяните нам на 85%, которые дают pass.
Вы пропускаете в тестовом запятую — редактор живо представляет себе два часа придумывания складно звучащих объяснений, почему ее там у вас нет, хотя по всем правилам русского языка она должна быть. Чем больше пропущенных запятых придется расставлять, тем больше вероятность какую-то из них упустить даже с учетом того, что это и есть наша оплачиваемая работа.

Присмотритесь к своему последнему проекту сами или попросите редактора прислать правки, если знаете, кто он.
Представьте, что ваш перевод сразу уйдет клиенту и попадет в автоматизированную проверку.
Есть 85%?

Теперь посмотрим на систему с другой стороны.

Переводческое образование, как фундаментальное, так и курсового формата, подразумевает, что студент изучает предмет, пишет клиенту с открытой вакансией, делает тестовое задание — а дальше их полномочия все, как говорится. Много говорится о том, где искать клиентов, что может быть в тестовых заданиях и как правильно переводить вообще, но лично я еще ни разу не видела ни одного толкового совета для специалистов, уже достигших в своем профессиональном развитии каких-то определенных высот и столкнувшихся с одной веселой особенностью фриланса под названием "синдром золотой рыбки" (название условно).

Проработав некоторое время на того самого, кровью и слезами выцарапанного клиента, вы начинаете осознавать, что как-то он один вашу потребительскую корзину совсем не закрывает. Вы отправляетесь на биржи и сайты бюро, делаете немного или много тестовых заданий и наконец получаете предложение о совместной работе.
Новый клиент не знает о вас абсолютно ничего. Для него вы — это набор букв вида ENRUDZ в системе управления проектами, и узнать о вас что-то этот клиент может только самым неприятным путем, а именно через объективное качество переводов. Для этого он пересылает ваши первые переводы на оценку своему редактору, а редактор проверяет их с тем же тщанием, с каким проверял бы тест или отрывок на LQA.
Редактор тоже не знает о вас абсолютно ничего, а тексты на проверку ему приходят обезличенными, поэтому он без особых сантиментов и размышлений проставляет вам ошибки.
Вы получаете результаты этой проверки, открываете их и видите, что набрали 80% качества при допустимых 85%. Увидев, что две ошибки редактор нашел в 99% совпадении из ТМ, которое сам же ранее и подтвердил, одна — не основной, но вполне корректный вариант фонетической транскрипции ранее нигде не упоминавшегося имени, которое редактор расценил как major mistranslation, а еще две — это проставленные точки после сокращений типа мин., хотя в стайлгайде этого конкретного проекта указано, что точки ставить не нужно, вы тяжело вздыхаете, разминаете пальцы и пишете простыню комментариев с обоснуем, почему перевели все именно так.

Как правило, отбить свою работу и выйти на нормальное сотрудничество в итоге получается, но за доверие клиента чаще всего приходится в буквальном смысле воевать.
Здесь и возникает обозначенная выше проблема: пока вы объективно являетесь начинающим специалистом и регулярно получаете нагоняи от редактора, которого воспринимаете как нечто недосягаемое, такие проверки воспринимаются просто как очередной тест. Чужой авторитет не позволяет принимать придирки близко к сердцу, потому что ну редактор по должности выше, ему видней.

Если вы плотно и надолго цепляетесь за одного клиента, а то и вовсе попали в штат и вас устраивают объемы и ставки, то эту процедуру публичной колоноскопии придется пройти всего несколько раз в жизни. Если же ваши аппетиты и амбиции, как у меня, постоянно растут, то к стандартной административной нагрузке раз в месяц-другой будет добавляться еще и необходимость доказывать, что вы не верблюд.

В тот момент, когда редактором назначают уже вас, эти внутренние настройки начинают изрядно хрустеть от когнитивного диссонанса.

Во-первых, вы начинаете видеть, какую отборную бредятину несет среднестатистический свеженанятый переводчик, и резко осознаете, что тест — это вообще не показатель того, как человек проявит себя на реальной поточной работе.
Во-вторых, вы быстро привыкаете править бредятину, не приходя в сознание, и становится даже страшно думать о том, какую оценку получили бы эти тексты, если бы в русских локализационных компаниях в принципе был бы такой процесс оценки с градациями. Это, кстати, интересная особенность именно русского рынка: ни в одной из известных мне компаний русского происхождения этой практики нет, а исполнители либо вообще не в курсе о существовании редакторов, либо, напротив, сидят с ними в одном чате и могут обкашливать вопросики в реальном времени. Вероятно, дело в том, что менеджеры могут сами оценить качество перевода и выступать арбитрами без необходимости скрупулезно подсчитывать вес каждой лишней запятой.
В-третьих, в какой-то момент вы обнаруживаете себя на позиции вполне сформировавшегося специалиста и начинаете вместо прилива мотивации от очередного rebuttal process чувствовать себя откровенно униженным.

Вот мой список клиентов, их благодарности и рекомендации. Вот мой список переведенных и отредактированных игр, где только проектов с официальными титрами больше десятка, а в общей сложности через меня прошло несколько миллионов слов. Вот соседний чат, где я опять в ночи полоскала людям мозги про то, что в английском языке любят склеивать несколько предложений через запятую, а в русском для этого есть прекрасные знаки препинания "двоеточие", "точка с запятой" и "тире".

И вот 500 слов какого-то социального казино-треша, которое до меня переводила явно машинка с очень поверхностной корректурой, а редактор принимает эту машинку, которую сам же подтвердил, за мой реальный уровень.

Достаточно ли вы мне за это платите, уважаемые?

Вероятно, нет, даже с учетом того, что в зарубежных агентствах платят обычно в несколько раз больше, чем в русских.

В контексте новых подписчиков с конференции и подборок поняла, что стоит и представиться, а то всплываю с лонгридами раз в месяц и исчезаю.

Меня зовут Дарья Землякова и я — специалист по локализации на фрилансе. Специально не оговариваю, кто там я конкретно, потому что моя работа включает в себя перевод, редактуру, тестирование, менеджмент, транскреацию, написание новых текстов на разных языках с нуля и черт его знает что еще, главное, денег дайте, дедлайн и контекст.

В нашей небогоспасаемой профессии с 2016 года, ни разу в жизни не была в офисе как работник, перевожу не только и не столько игры, но и прочие цифровые продукты, сервисы и приложения.

Пишу всякие размышления про профессию на русском тут и на английском в линкедине (давайте коннектиться).

В сентябре голову из отпуска высуну только на конференцию, но, если вам нужно перевести игру или приложение с русского на английский или наоборот — приходите, поговорим (@leafpaw).
Даже если не сойдемся, дам советов мудрых.

Кстати о советах: эти вопросы в регистрационной форме повторяются чаще всего, так что спикеры решили ответить на них сразу и каждый — о себе лично.

1. Перевод для меня — это... единственный вариант монотонной сдельной работы, которую я могу выполнять в любых количествах практически без напряжения. В офис ходить? Мозгой думать? Вы попробуйте меня разбудить в семь утра сначала, ага.

2. Вы когда-нибудь жалели, что стали переводчиком?
Каждый божий день, когда открываю редактуру.

3. Есть ли и каким вам видится будущее профессии в условиях цифровизации и развития нейросетей?
Единственное эфемерное преимущество белкового переводчика на данный момент — способность понимать, что нужно заказчику, намного более точно, чем нейросети, и воплощать это с первого (или хотя бы второго) раза, а не через пятнадцать итераций настройки модели хитрыми промптами.
Если заказчику русская инструкция к вакуумному термонасосу нужна только для отчетности, а как им пользоваться, все уже выучили благодаря паре оторванных пальцев, вы будете не нужны, потому что избежать оторванных пальцев ваш перевод не поможет.
Если заказчику нужно, чтобы от текста появлялись какие-либо другие эмоции, кроме "мать твою, и тут сэкономили", то вы будете нужны как минимум в качестве редактора за нейросетью.
Финансовые перспективы хуже, чем уборщиком пойти, конечно, но эксплуатация — это уже дело профсоюзов.

4. В локализации кому-то еще нужны переводчики? Стоит пытаться войти в нее с 0?
Проблема в том, что желания исполнителей очень редко совпадают с возможностями клиентов, особенно на локальном рынке, где между вами и автором текста еще примерно четыре прокладки, и каждая хочет свою долю денег.
Хороших переводчиков всегда не хватает, но не потому, что их мало, а потому, что они в какой-то момент начинают просить много денег. Вы хорошо переводите и берете за это копейки? Да вас на десять маленьких исполнителей разорвут.

5. Может ли быть/стать хорошим переводчиком человек без языкового (лингв., фил.) образования?
Любое другое образование будет лучше, чем языковое, потому что тогда есть надежда, что вы хотя бы в одном предмете будете нормально разбираться.
Более того, лингвистическое, филологическое и прочее узкогуманитарное образование вам вообще никак не поможет, когда вы будете переводить характеристики самолетов для тундры из реальной секретной документации к истребителю, которую на форум игры в очередной раз выложил какой-нибудь возмущенный неточностями военнослужащий с базы ВВС США.
У меня вот никакого образования нет, зато мне в детстве на все праздники дарили энциклопедии и я их к следующему празднику честно выучивала. Ничего, работаю, всем нравится.

6. На деньги от перевода можно прожить?
Смотри выше. Нафрилансить переводами в играх можно хоть 10 тысяч евро в месяц, но к этой сумме прилагается очень много оговорок — например, французский язык и готовность каждый день работать по 10 часов.
Русские агентства как в 2016 предлагали 80 копеек за слово переводчику с улицы, так и предлагают.
Да, мне тоже.
Свою пропускную способность и потребительскую корзину можете подсчитать самостоятельно.

Помимо локализации я внезапно вписалась и в дискуссию про фриланс на конференции PROTranslation. Если кто за пятнадцать минут сегодня соберется заглянуть — заглядывайте, спрашивайте свои ответы, машите лапками. Если не соберетесь сегодня — приходите завтра в 18-30, там будет уже конкретно про тонкости локализации.

26 СЕНТ. — КОНФЕРЕНЦИЯ PROTRANSLATION — ДЕНЬ ВТОРОЙ

12:00–14:00 Дискуссия за круглым столом про фриланс в переводе — группой неравнодушных лиц поговорим о специфике организации деятельности переводчика-фрилансера, ответим на вопросы слушателей

15:30–17:00 Секция технического перевода: «Письменный технический перевод: как войти в профессию, специализации, нюансы работы» — Галина Богомазова (нефтегаз, атомка, строительство) и Римма Храбрых (горная промышленность, золотодобыча, инжиниринг)

16:00–16:30 Секция АВП: круглый стол про то, как стать, быть и оставаться аудиовизуальным переводчиком — модератор Тамара Шерстнева

Некоторое время назад в релиз ушла игра, которая взлетела на вершины чартов и привлекла к себе всеобщее внимание. Я потратила на нее несколько месяцев жизни и надеялась, что этот проект станет очередным весомым именем в моем не слишком обширном официальном портфолио.

Вместо этого она стала последней соломинкой, которая доломала остатки моего желания еще хоть раз в будущем прикасаться к поточной игровой локализации.

Мое имя в титрах этой игры принесло мне не поздравления с завершением большого и важного проекта, а шквал ехидных постов в личку и комментариев от совершенно незнакомых людей, которые сводятся к "а еще вот здесь твой перевод говно".

По их мнению, "твой перевод говно" — это, например, неверно расставленные таймкоды в субтитрах, из-за чего в строчке пропал пробел и склеились два слова.
Говно — это, например, неверный размер шрифта.
Говно — это, например, термин из глоссария, который попал в игру вместе с отбивкой окончания.
Говно — это непереведенная строчка.

Очевидно, что объяснять русскоязычному геймерскому сообществу, которое славится своей токсичностью, тот факт, что между тем текстом, который я получаю на перевод, и тем, который видит означенный русскоязычный геймер, стоят не менее десяти человек, у которых спинной мозг может совершенно не быть связан с головным, совершенно бесполезно. Сейчас я обращаюсь к тем, кто хочет "принести игре пользу", "помочь мне научиться на моих же ошибках" и "попросить передать по своим каналам, чтобы исправили".

Переводчик никогда ничего не решает.
Переводчик никогда не увидит, как выглядят в игре переведенные им тексты для ААА-тайтла, если не потратит самостоятельно из полученных им за весь проект на пару сотен тысяч слов 600 долларов 60 на этот самый тайтл.
Если переводчик попытается обратиться куда-нибудь "по своим каналам", переводчику грозит судебный иск за нарушение NDA ценой в ближайшие сорок лет работы этого переводчика.

Переводчик — первое звено локализации, но в общественном сознании он несет ответственность за все изъяны всех остальных элементов этой корпоративной машины Голдберга.

Если вас действительно настолько не устраивает итоговый продукт, вы имеете полное право снять возмущенный обзор, записать подкаст, выложить в своем открытом для публики твиттере скриншоты и даже тегнуть меня, чтобы я объяснила свое переводческое решение в данной конкретной строчке.

Если оно вообще переводческое.

Трусливые скриншотики по личечкам с рефреном "смотри, вот тут у тебя тоже говно", которые я благодаря этой нежданной-негаданной популярности получаю даже от, казалось бы, хороших знакомых, я расцениваю как полное отсутствие уважения ко мне лично. Авторов трусливых скриншотиков я в дальнейшем буду расценивать соответствующе.

Спасибо за понимание, дорогие папищики.

#одинденьпереводчика

Понравилась идея Марии, тоже решила рассказать, че там как у меня ежедневно происходит.

Вводная: я Дарья, живу сейчас в Таллинне, занимаюсь локализацией всего, что попадется, главное, чтобы с участием русского. Веду канал @mamlingvist, что вы и так, вероятно, знаете.
У меня около десятка постоянных клиентов и проектов и еще некоторое количество тех, кто изредка всплывает с одиночными заказами. После переезда, как ни странно, я не только не просела в доходе, но и вышла на качественно новый уровень, но об этом напишу отдельно в итогах года.

Планировать загрузку на какой-то конкретный срок в моем случае непросто: на игровые проекты обычно выдается не более недели без возможности продления, а в поточной локализации приложений новые строки добавляются каждый день и перевести их надо до конца того же или следующего дня.
Надо заметить, что у меня более высокая работоспособность, чем у среднего переводчика, однако из-за этого же у меня нет жизни, хобби и социальных контактов)))

В ноябре я неожиданно для себя выгорела до физического отвращения к буковкам на экране; здесь наложился огромный объем нудной, неприятной и крайне плохо компенсируемой редактуры, поездка, во время которой работать я не прекращала, старт пары новых проектов с большим количеством требований и общий вал накопившихся хвостов за время отпуска в начале октября. Физическое отвращение я преодолела, в прямом смысле закидываясь по утрам ношпой, ментальное к некоторым клиентам и типам работ так и осталось.

Этот день — довольно обычный тихий предпраздничный четверг 14.12.2023. Обычно и заказов, и домашних дел больше, но подбирать какой-то особенный день не стала. Энджой, так сказать!

09:30 — звонит будильник мужа.
Муж героически встает и варит кофе; я прошу оставить чуть-чуть мне, но неожиданно отрубаюсь еще на полтора часа.
Сегодня у меня пока что только одна крупная и несрочная задача, поэтому ущерб от этого только моральный: теперь день еще меньше соответствует ожиданиям от будней фрилансера.

11:10 — просыпаюсь и проверяю почту с телефона.
Около часа уходит на мелкие административные задачки: подтверждаю новый таск на редактуру (ту самую, которая поспособствовала выгоранию) на 2500 слов на завтра, перевожу пару микрообъявлений о распродажах в стиме, которые прислали ночью, переписываюсь с клиентом про правки в стайлгайде и доступность на праздниках, вывожу заработок за ноябрь с нескольких разных платформ и сразу плачу страховой взнос по эстонской самозанятости. Решаю изучить вопрос подробнее и закапываюсь в дебри электронного государства.

12:20 — проверяю таблицу с заказами по постоянному софтовому проекту.
Команда здесь находится в разных часовых поясах и работает в формате живой очереди. Сегодня мне достается несколько файлов по 50-100 слов со сдачей до шести вечера, плюс нападал батч из справочных статей на три с лишним тысячи до понедельника. Подчищаю срочную мелочь; проприетарный инструмент этого клиента сделан явно людьми, которые сами переводят и знают, что нужно переводчику (в отличие от XTM, например), но бочка дегтя в том, что сохранение каждой переведенной строчки занимает не менее 10 секунд, а отправляется на следующий этап файл примерно с третьей попытки по 30 секунд каждая. К жалобам клиент глух, поэтому открываю второй ноутбук и включаю на нем запись встречи с итогами года от Duolingo. Хоть не просто так буду в экран пялиться, потому что перейти на другую страницу, пока инструмент тупит, тоже нельзя — есть риск просрать вообще весь перевод в файле.

13:10 — после примерно 700 слов перевода иду готовить обед.
Пока пьем чай, просматриваю LinkedIn. В начале недели одна из крупных локализационных компаний сократила практически весь отдел LQA (35 человек), и моя лента состоит исключительно из постов вида "мои навыки не при чем, это было лучшее время в моей жизни, пожалуйста возьмите меня". Это печально, но закономерно: в начале года они, напротив, набирали большое количество тестировщиков под крупный проект, который, судя по всему, либо провалился в продажах, либо просто закончился, а новых с учетом забастовки актеров, массовых увольнений и большого количества крупных релизов в 2023, пока явно не предвидится. Держать целый отдел на контракте с зарплатой вряд ли сейчас рентабельно.
Я с ними не работала и как раз в пятницу в очередной раз без особой надежды заполнила их форму для фрилансеров; что ж, ответа ждать теперь точно не стоит.

14:45 — беру с собой чабань и возвращаюсь за компьютер.
Чай — это в некотором роде мое хобби, я пью его в формате гунфу практически постоянно; сейчас выбрала образец, сделанный на рекультивированной грузинской плантации эстонскими энтузиастами. Мастера утверждают, что это желтый чай, как по мне — это попытка сделать даньцун из ассамики var. colhidis, но не сказать, чтобы неудачная.
Открываю файл со скриптом байопика для местного русскоязычного канала и погружаюсь в интриги на съемках британских мыльных опер 70-х.
Вижу тег в чате инди-игры, которую я перевожу на английский; отвечаю на вопросы по вчерашнему батчу и задаю пару ответных.

15:25 — приходит маленький файлик по давно забытому проекту. Всего 230 слов, но в традосе, что неприятно. Это оказывается редактура достаточно приличной машинки, проверяю за пятнадцать минут и отправляю обратно. Заодно захожу на Upwork — вчера оставляла там заявку, клиент просмотрел, но не ответил. Контакты жалко, но больших надежд не было: судя по всему, это очередной гениальный стартап с русскими корнями, который ищет переводчиков с русского на английский по ставке самого дешевого рерайта на адвего, как это обычно и бывает в гениальных стартапах. Что ж, ребята, американский рынок вашему приложению так не покорить. В целом за этот год относительно адекватные предложения на Upwork можно было пересчитать по пальцам, основная масса — сгенерированный ИИ треш из Индии и Пакистана вида URGENT DOCUMENT TRANSLATION 40 LANGUAGES.

16:40 — по утреннему маркетингу просят проверить ответы клиента. Одну строчку нужно изменить, прошу открыть мне файл обратно.

17:50 — приходит рассылка от моего любимого тренера по йоге: на ее канале новая практика.
Как раз вовремя. Устала оквадрачивать жопу, раскатываю коврик и включаю видео на 35 минут. За последний год занималась я крайне мало, и это чувствуется: тушка хрустит в самых неожиданных местах.

18:40 — муж заканчивает работу и приходит пообщаться. Ужин сегодня готовит он, так что через некоторое время я возвращаюсь к работе, успев за день ввязаться в срач в дискорде про локализацию.

19:30 — в сериале попадается редкое значение слова slut, и я минут пятнадцать ищу в статьях об оригинальной мыльной опере подтверждения тому, что там действительно имеется в виду кухарка, а не потаскуха. Дальше начинается совершенно жуткий фрагмент с вариациями британских акцентов, которые в закадре передать совершенно нереально. К сожалению, полностью переписывать на какие-то другие шутки тоже смысла нет, сюжет завязан именно на акценты, поэтому перевожу диалог как есть, оставив редактору и актерам пометку.

21:00 — у мужа готов ужин, а у меня готово 27 минут экранного времени из 43 (4800 слов из примерно 6000, но в эту цифру входят и имена с таймкодами, так что на деле чистого перевода все же меньше).
Сериал, хоть и неожиданно качественный и занимательный, уже поднадоел, так что хватит на сегодня.

21:40 — после ужина разлагаюсь на диване и прохожу пару уроков испанского в рамках проверки качества собственных переводов. На Duolingo я учила испанский еще в 2017, но через английский, поэтому в русском курсе снова приходится продираться через бесконечные склонения и спряжения пьющих молоко собак.
По работе ничего больше не делаю: перед праздниками большая часть клиентов затихает, пересчитывая прибыли и планируя расходы. Месяцем ранее я бы села дальше ковырять сериал или какую-нибудь редактуру, сейчас же отсутствие приносящих деньги задач тревожит.
Мелькает мысль доделать модель нового украшения (в последнее время вспоминаю ювелирное дело), но резко переключиться на творческую передачу не выходит.
Сдаюсь и просто читаю накопившиеся за день посты в телеге.

01:00 — спать.

Приходите в каменты и на канал, я всегда открыта для любых обсуждений.

Меня там, оказывается, целых 15 человек не поленились НОМИНИРОВАТЬ, а я ни ухом ни рылом.

Вообще очень интересно наблюдать, как в телеге буквально за последний год сформировалась переводческая блогосфера, которая совершенно бескорыстно и почти без участия денег (ну одной интеграцией CWS на пяток самых активных каналов можно пренебречь) друг друга продвигает и набирает очень живую и отзывчивую аудиторию в комментариях.

Заглянув в свои давно не обновляющиеся подписки, замечу одно важное отличие от 2017 года, когда начинался мой канал: тогда в телеге практически не было сегодняшнего жесткого разграничения, очевидного даже по самому факту наличия номинаций в премии для переводческих каналов.
Околотекстовая тусовка была практически гомогенной, все, кто хоть как-то был связан с буквами, читали и репостили кого угодно — мне вот первые 200 подписчиков подарил "Паша и его прокрастинация" в рамках подборки "прикольных маленьких канальчиков" по средам. Сейчас за упоминание там я даже боюсь представить, сколько заплатила бы, да и сама давно отписалась, потому что контент мне перестал быть интересен ровно в тот момент, когда там появилась специально уполномоченная редакция по размазыванию двух интересных ссылок и рерайту одной статьи с грамотыру на всю неделю.

В 2023 телеграм-канал практически всегда мыслится авторским прости господи коллективом как способ дополнительного заработка и монетизации. Сменился общий тон, появились курсы по ведению телеги с зубодробительными шаблонами рекламных подводок, развилась баннерная слепота на занимательные истории из жизни — и тем удивительнее, что переводческой тематики это почти не коснулось. В целом у меня есть ощущение, что чем меньше подписчиков, тем лучше за ними видно автора; где конкретно проходит эта грань (1000? 5000? 10000?) — судить не берусь.

Не могу, однако, не обратить внимание на то, что про локализацию как было два с половиной толковых канала на всю телегу, так и осталось, и свой я в их число не вношу. Это видно даже тут по количеству номинантов: сравните сами вкладки "Лайфстайл" и "Локализация".
Неужели отрасль настолько задушена NDA и токсичностью целевой аудитории? Почему нет никого на стыке UX и локи, например, кого-нибудь из продуктовых компаний? Я бы почитала про то, как они кнопки для арабского интерфейса перерисовывают.
Там, где курсы продают, точно ловить нечего, лучше уж за "Не надо так" голосуйте, там хотя бы действительно полезные вещи говорят.

Чувствую себя совершеннейшим реликтом древних времен со своими простынями невнятного старческого бухтения без единого эмодзи раз в три месяца, но вам почему-то все еще нравится. Так и комментарии открывать придется, чего доброго.
Спасибо, что ли.

Спустя год после появления в открытом доступе больших языковых моделей и прочих роботов, дописывающих к текстовому файлу статистически взвешенные слова, имею соображение, что ИИ (в кавычках, потому что до реального ИИ там как Маску до Марса), как ни странно, убил не переводческую профессию, а редакторскую.

В русскоязычном пространстве понятие "редактор" включает в себя две слабо пересекающиеся компетенции собственно редактирования уже имеющегося текста неважно на каком языке и самостоятельного написания новых текстов с нуля. Иногда так называют технического писателя в каком-нибудь образовательном или контент-продукте, а еще есть такой хитрый зверь, как литературный редактор, который вообще по идее занимается фактчекингом, но раз уж текст уже готов и его надо изменить, то пусть будет редактором; в общем, запрос "вакансия редактора" на хедхантере приведет вас в бездонную кроличью нору с диаметрально противоположными требованиями и ожиданиями работодателей.

В английском это две отдельные профессии — proofreader и editor; к переводу имеет отношение только первая, вторая — это скорее журналистика или копирайтинг.
Как исполнитель я за последний год столкнулась с тем, что понятие proofreading в интерпретации клиентов активно мутирует из "вычитка текста после переводчика-человека и доведение его до идеала" в "мы засунули текст в чатжпт, сами не поняли, что получилось, сделайте нормально".
Происходит подмена понятий: люди слышат что-то о том, что машинка все умеет и делает красиво, ей нужно только немножечко орфографию поправить, и быстро понимают, что дорогостоящее комбо белковых переводчика и редактора можно легко и выгодно заменить на кремниевого переводчика и белкового редактора. При этом надо понимать, что стандартная редактура обычно оценивается в 0,5 от переводческой ставки; редактура машинного перевода называется MTPE, требует по сути выбросить все, что нагенерировала языковая модель, и перевести с нуля, но само наличие какого-то текста в поле target дает заказчику возможность требовать скидку пусть не такую большую, как при обычной редактуре, но что-то на уровне 0,75 от перевода.

Соответственно, по цене редактуры мне все чаще пытаются подсовывать постэдитинг, а им я не занимаюсь из тех же соображений, что движут такими экономными клиентами: на полноценный MTPE уходит в разы больше времени, чем на редактуру за адекватным переводчиком, а оплачивать его никто не собирается. В таких условиях мне проще отказываться от всех предложений редактуры скопом, не разбираясь, кто именно навалил эту кучу слабо связанных между собой слов и какими инструментами при этом пользовался.

Однако то, что не возьму я, возьмет кто-то менее переборчивый и готовый работать за копейки; скорее всего, это будет выгоревший и измотанный огромными объемами неспециалист, которому нужно переводить по 6 страниц книги ежедневно, чтобы оплачивать аренду, а на эту редактуру он надеется купить себе проездной, чтобы ездить давать уроки английского. Это не та жизнь, которой я хотела бы для себя и любого коллеги, но это та жизнь, которую каждый выполненный заказ на постэдитинг приближает для нас всех.

Механизация в любой отрасли работает очень просто: человеческий труд нужен ровно до тех пор, пока он дешевле машинного. Работая "ИИ-тренерами", "ИИ-редакторами", постэдиторами и прочими погонщиками ИИ, мы своими руками убиваем свое будущее. Чем более вменяемо выглядит любой полученный с использованием большой языковой модели результат, тем больше у эффективных менеджеров аргументов за то, что плохой отзыв о локализации после перехода на "инновационный формат работы" написали всего 3% неплатящих пользователей; убытка никакого, зато целый отдел локализации, где у нас 25 контракторов и каждому платим по 500 баксов в месяц, можно, так сказать, отложить в сторонку.

Можно сколько угодно кричать о том, что на самом деле мы всегда удаляем машинный перевод и пишем все заново, но суть от этого не меняется. Заказчик получает прилично выглядящий перевод в обоих случаях, а в случае с живым переводчиком еще и его личные тараканы могут вступить в игру — см. набирающий обороты скандал с woke-спиком и самовольным присвоением всяких интересных местоимений персонажу-девушке, которая просто до определенного момента сюжетно скрывает свой пол, в переводах японских игр на английский.

Большая языковая модель выдает ровно то, что в нее заложено; зажатый между гайдлайнами и стайлгайдами погонщик-контрактор по определению не заложит в нее ничего сомнительного, а если уж человеческий фактор и мгновенно развивающаяся при любой рутинной работе избирательная слепота все же сыграет, контракт можно будет еще две недели назад разорвать без объяснения причин и выплаты любых компенсаций.

Труд переводчика исторически был и остается дешевле машинного; переводчики с оттенком гордости говорят о том, что в 9 утра первого января в обнимку со вчерашними салатиками уже что-нибудь настукивали по клавиатуре, да и в целом готовы стучать по клавиатуре по 12 часов в день, но сама необходимость столько работать для минимального выживания глубоко нездорова. Локализация и АВП манят возможностью прикоснуться к любимому контенту — а постэдитинг лишает профессию этого последнего преимущества, и 50 тысяч, которые средний игровой переводчик в крупном русском агентстве кое-как наскребал раньше, превращаются в 30.

Точно на заводе не проще?

Пишу в последнее время в основном в линкедине и на английском; переводить тоже стала сильно больше именно на английский, поэтому на русские тексты совершенно не хватает сил и времени, уж простите, дорогие папищики.

Давайте сегодня поговорим про то, что вообще такое этот ваш линкедин и нужны ли вообще кому-то переводчики русского языка за рубежом.

Получился такой внушительный рекап моих приключений и, прости господи, ИНСАЙТОВ за последний год, что я решила поберечь ваши нервы и запихать его в телетайп.

Читаем, как жить, если ты переводчик в эмиграции, как обычно, приходим в личку @leafpaw с комментариями, вопросами и мнениями, всех люблю.