В новом выпуске «Репринта» на «Полке» Катя Морозова рассказывает о нашей Герцык.

Отстраненность, потерянность героини связаны, по авторскому замыслу, с ее неукорененностью в духовной жизни. Однако нам показалось любопытным трактовать некоторые аспекты повести с точки зрения феминистских подходов — речь идет о праве матери на тесную связь со своим ребенком, очевидно отнятом у многих женщин социальными нормами прошлого. Странность, неустроенность героини можно объяснить именно отсутствием близости с сыном.

В итальянском издательстве Stilo Editrice (родом из Бари) выходит антология современной русскоязычной фемпоэзии. Заголовок, как не трудно догадаться, из того самого стихотворения Гали Рымбу. Не видела полный список участниц, но знаю, что есть переводы из дорогих коллежанок Захаркив, Гринки, Малиновской.

​​Говорят, в Москве расщепление. Началось сегодня и медленно распространяется по городу.

Поначалу смотреть на светящуюся сферу над головой безотрывно не получается, резкий свет заставляет моргать и жмуриться, как будто в глаза попало мыло, но мало-помалу ты привыкаешь к резкому, слепящему сиянию, и тебе приходит в голову, что если смотреть на него в упор достаточно долго, то ослепнешь, совсем ослепнешь, а значит, больше не увидишь темноты, ни той, что под кроватью, ни какой-либо еще, и станет все равно, горит ли свет или погашен, но тут тебя пронзает ужасная мысль, что, если ослепнуть, будешь видеть сплошную темноту и ничего больше, во веки вечные, темно окажется не только под кроватью, в шкафах, по углам, а вообще везде, темно той самой темнотой, которая притаилась — ты видел — в сердцевине глаза, как лунка во льду, отверстие, прикрытое прозрачной пленкой, и, если ты ослепнешь, его оболочка лопнет и вся тьма, хранившаяся в глазу, внутри головы, хлынет наружу и затопит все и вся.

​​А вот в американском воге пишут о Миучче Прада — как в 60-е ходила на протесты не как все в джинсах, а в ив-сэн-лоран, была коммунисткой, а потом придумала делать одежду и теперь смотрит на мир, то есть гранд-канал, с балкона палаццо ка' корнер делла реджина. выводы делайте сами.

Так тяжело и темно одновременно самым разным людям, множеству, потому что пока был жив, пока сидел, нам всем гарантировалась надежда, что однажды в(ос)станет.

Понтормо навсегда.

​​Сегодня запустилась ANGA — Art Not Genocide Alliance. Требования просты — исключение Израиля из стартующей через пару месяцев венецианской биеннале современного искусства. Под письмом собирают подписи (их там уже внушительное количество). Напомню, что павильон России закрыт с 2022 года.

​​Обложка последнего выпуска Frieze с инсталляцией Нины Бейер — идеальная иллюстрация нового сезона борьбы Венеции с круизными лайнерами. Борьба возобновляется, потому что через пару-тройку лет лайнеры вернутся в лагуну (ради этого роют новый канал для прохода в порт Маргеры).

Цветы — орудия борьбы, сгустки эмоций, заместители слов.

Виктор Кривулин

*
Когда в руке цветок, то пальцы неуклюжи,
совсем чужие мне, настолько тяжелы,
И хрупкой форме голос мой не нужен,
когда он напряжен или простужен,
когда он пуст, как темные углы.

Когда в руке цветка трепещет тонкий запах,
то кожа лепестков шершава и груба.
О, где же не стеснен, и где не в жестких лапах,
и где свободен дух от пальцев наших слабых —
от своего свободолюбия раба?

1971

​​Вчера был хороший повод пожаловаться на тяжелую долю «Носорога». Больше года мы не можем издать переводные книги, написанные женщинами. Делюсь, чтобы снять проклятие. Издание трактата Кристины Пизанской «Книга о граде женском», который я неторопливо читала, оставляя иногда на месяца, и к которому начала искать переводчика, анонсировал Individuum; остается только порадоваться за коллег. Права на рассказы Леоноры Каррингтон, которые я хотела перевести еще к открытию биеннале «Молоко снов» в Венеции, нам не продают из-за того, что мы издательство из России. Вероятно, по этой же причине нам не ответили ни на один запрос — письменный, телефонный, еще раз письменный, снова телефонный etc. — по поводу книжного переиздания «Эмили Л.» Маргерит Дюрас (так-то мы печатали роман в десятом выпуске «Носорога», но очень хотели отдельную книгу). Венцом наших неудач стал проигрыш в импровизированных «торгах» за права на книгу Наталии Гинзбург — тут мы уступили коллегам из «Подписных изданий», зато с их разрешения все же выпустили два рассказа из ее «Малых добродетелй»; это первый русскоязычный перевод этих текстов, спасибо Кристине Константиновой. Налетайте на «Зиму в Абруццо» и «Портрет друга» в 18-м «Носороге» и на изданный «Подписными» «Семейный лексикон»; горячо рекомендую. Сейчас готовим перевод «Алоэ» Кэтрин Мэнсфилд; писательница умерла от туберкулеза в 1923 году, поэтому в 2024-м несчастные издатели из России могут печатать ее тексты без разрешения. На фото — Мэнсфилд в 1910-х гг.

Марина Симакова с критикой перевода «Зимы в Абруццо». Замечу, что едва ли стоит делать выводы, имея на руках крохотный фрагмент. Но очень любопытно сравнение с выполненным ею же переводом того же отрывка. Ощутите, как меняется тон.