Граф Лев Николаевич Толстой, будучи неверующим, был при этом великим русским писателем.
Он, вменяя своим героям свое неверие, описывал между тем их слова и действия настолько правдиво, что для читателя - реалиста, способного к критике толстовских умствований, толстовское описание предмета остаётся великим свидетельством той истинной веры, которой не было у самого Толстого, но которую он наблюдал и о которой он слышал от своих родных и близких, которую видел сам, и которую, не видя в себе, решил столь своеобразно интерпретировать. В романе "Война и мир" мы имеем свидетельства заурядного, обычного - и притом - навсегда утраченного нами - благочестия дворян начала XIX века. Говение ради Приобщения Святых Таин с изменением порядка всей жизни, строгим затвором и постом, ежедневным хождением к заутрени к 3-часам утра в течение недели. "Говеть так, как говела Аграфена Ивановна, то есть всю неделю, не пропуская ни одной вечерни, обедни или заутрени". Долгое ожидание дня Причастия как великого, блаженного и высокоторжественного дня. (Война и мир. Том третий, часть 1, глава XVII).
Толстой просто и ясно описывает то, чего сейчас не стало. То, что сейчас недостижимо. То, что уничтожено под корень безликим модернизмом с маленькой буквы, модернизмом тысяч клонов сурожского, шмемана, уминского.
Горячая молитва о своей судьбе и исполнение прошения по вере молитвенника - молитва Николая Ростова о даровании ему законной свободы от данного кузине слова. Милость Божия, переменившая судьбу и вошедшая в семейные анналы. Николая Ростова Толстой, как известно, писал с собственного отца.
Предсмертная перемена, исповедь и Причастие князя Андрея - приготовление себя к Вечности и Суду, а вовсе не фаталистская отдача себя в руки смерти. Толстой сквозь зубы упоминает о Таинствах, как о чем-то неизбежном и неважном для его героя. Но его же описание говорит иное. Этого безразличия не могло быть, так как князь Андрей был, по описанию Толстого, в полном в сознании и, стало быть, не мог, умирая, лицемерить перед священником, как он не лицемерил всю жизнь перед друзьями и врагами.
Так, вооружённые критикой авторских идей, продираясь сквозь них, мы можем пользоваться его талантом реалиста. И увидеть хоть и грешных, но верующих старых русских дворян.
Это касается не всего Толстого, а лишь Толстого до его падения (роман "Воскресение" - это падение). После падения он перестал быть писателем, Бог отнял у него дар реалиста.
Граф Лев Николаевич Толстой, будучи неверующим, был при этом великим русским писателем.
Он, вменяя своим героям свое неверие, описывал между тем их слова и действия настолько правдиво, что для читателя - реалиста, способного к критике толстовских умствований, толстовское описание предмета остаётся великим свидетельством той истинной веры, которой не было у самого Толстого, но которую он наблюдал и о которой он слышал от своих родных и близких, которую видел сам, и которую, не видя в себе, решил столь своеобразно интерпретировать. В романе "Война и мир" мы имеем свидетельства заурядного, обычного - и притом - навсегда утраченного нами - благочестия дворян начала XIX века. Говение ради Приобщения Святых Таин с изменением порядка всей жизни, строгим затвором и постом, ежедневным хождением к заутрени к 3-часам утра в течение недели. "Говеть так, как говела Аграфена Ивановна, то есть всю неделю, не пропуская ни одной вечерни, обедни или заутрени". Долгое ожидание дня Причастия как великого, блаженного и высокоторжественного дня. (Война и мир. Том третий, часть 1, глава XVII).
Толстой просто и ясно описывает то, чего сейчас не стало. То, что сейчас недостижимо. То, что уничтожено под корень безликим модернизмом с маленькой буквы, модернизмом тысяч клонов сурожского, шмемана, уминского.
Горячая молитва о своей судьбе и исполнение прошения по вере молитвенника - молитва Николая Ростова о даровании ему законной свободы от данного кузине слова. Милость Божия, переменившая судьбу и вошедшая в семейные анналы. Николая Ростова Толстой, как известно, писал с собственного отца.
Предсмертная перемена, исповедь и Причастие князя Андрея - приготовление себя к Вечности и Суду, а вовсе не фаталистская отдача себя в руки смерти. Толстой сквозь зубы упоминает о Таинствах, как о чем-то неизбежном и неважном для его героя. Но его же описание говорит иное. Этого безразличия не могло быть, так как князь Андрей был, по описанию Толстого, в полном в сознании и, стало быть, не мог, умирая, лицемерить перед священником, как он не лицемерил всю жизнь перед друзьями и врагами.
Так, вооружённые критикой авторских идей, продираясь сквозь них, мы можем пользоваться его талантом реалиста. И увидеть хоть и грешных, но верующих старых русских дворян.
Это касается не всего Толстого, а лишь Толстого до его падения (роман "Воскресение" - это падение). После падения он перестал быть писателем, Бог отнял у него дар реалиста.
