Одним из современных продолжений дискуссии о неконцептуальном содержании является спор между неконцептуалистами состояния и неконцептуалисиами содержания. Первые утверждают, что неконцептуальность — это свойство ментальных состояний: субъекту не нужно владеть понятиями, входящими в описание содержательного компонента этого состояния. Я могу визуально различить куб, лежащий на столе, не обладая понятием куба, но для убеждение о кубе владения понятием «куб» уже необходимо. С точки зрения неконцептуализма содержания восприятие и убеждение различаются в формате репрезентации: убеждения обычно имеют пропозициональную структуру, тогда как восприятия — иконичную или пикторальную.
Позиция Неда Блока здесь особенно примечательна (Block 2023). Формально он относит себя к неконцептуалистам состояния, однако фактически принимает ключевой тезис неконцептуалистов содержания — различие форматов репрезентации. По Блоку, убеждения дискурсивны, а восприятие — иконично. Тем не менее концептуальность/неконцептуальность, по его мнению, остаётся характеристикой именно состояний, а не содержаний. Его пример — пространственное воображение. Представьте, что вы «прикладываете» мысленный образ дивана к дверному проёму, чтобы понять, пройдёт ли он. Вы оперируете иконичным, недискурсивным образом, но при этом ваше ментальное состояние удовлетворяет всем критериям мышления, выделяемым Блоком: вы формируете ожидания и делаете выводы.
Эту линию аргументации можно продолжить, обратившись к другому классическому критерию концептуальности — Ограничению Общности Гарета Эванса. Образ дивана используется вами контекстуально гибко: с помощью пространственного воображения вы можете прикинуть, пройдёт ли он через разные дверные проёмы. Иконичное представление дивана, таким образом, в определённой степени удовлетворяет требованию композициональности мысли. Отсюда Блок заключает, что граница между восприятием и мышлением проходит не только по формату репрезентации, но и по тем функциональным ролям, которые репрезентация играет в когнитивной экономии субъекта. Поэтому он принимает неконцептуализм состояния, а не содержания.
Воображение редко становилось предметом рассмотрения в дискуссии о неконцептуальном содержании, и пример Блока действительно важен и интересен. Однако я думаю, что неконцептуализм состояния выводится не столько из его рассмотрения, сколько из формулировки Блока оппозиций концептуальное/неконцептуальное и пропозициональное/непропозициональное. Он определяет их через функциональные роли (выведение следствий, формирование ожиданий, продуктивность), а не через формат репрезентации. То, что многие ранние (и некоторые современные) авторы называли неконцептуальностью, Блок обозначает как иконичность, полагая, что одной лишь иконичности недостаточно для выделения перцептивного уровня. С этим трудно не согласиться. Однако неконцептуальное содержание вовсе не должно ограничиваться описанием перцептивного уровня: существуют теории, применяющие эту категорию к содержанию эмоций или состояниям готовности к действию (Kron & Weksler 2022; Jacob & Jeannerod 2003). Вопрос о неконцептуальности содержания возник на примере восприятия, но на мой взгляд не сводится к вопросу о различии восприятия и мышления.
Из блоковского примера следует лишь то, что различия формата недостаточно, чтобы провести границу между этими психологическими видами. Никакая конкретная версия неконцептуализма прямо из этого примера не вытекает; она задаётся тем, как Блок разводит вопросы формата и концептуальности. Это, разумеется, не означает, что Блок заблуждается; скорее, это свидетельство того, насколько запутанной остаётся дискуссия о неконцептуальном содержании. Дэвид Льюис однажды заметил, что понятие «пропозиция» может быть «пучком противоречивых желаний». Пожалуй, нечто подобное можно сказать и о «неконцептуальном содержании».
Одним из современных продолжений дискуссии о неконцептуальном содержании является спор между неконцептуалистами состояния и неконцептуалисиами содержания. Первые утверждают, что неконцептуальность — это свойство ментальных состояний: субъекту не нужно владеть понятиями, входящими в описание содержательного компонента этого состояния. Я могу визуально различить куб, лежащий на столе, не обладая понятием куба, но для убеждение о кубе владения понятием «куб» уже необходимо. С точки зрения неконцептуализма содержания восприятие и убеждение различаются в формате репрезентации: убеждения обычно имеют пропозициональную структуру, тогда как восприятия — иконичную или пикторальную.
Позиция Неда Блока здесь особенно примечательна (Block 2023). Формально он относит себя к неконцептуалистам состояния, однако фактически принимает ключевой тезис неконцептуалистов содержания — различие форматов репрезентации. По Блоку, убеждения дискурсивны, а восприятие — иконично. Тем не менее концептуальность/неконцептуальность, по его мнению, остаётся характеристикой именно состояний, а не содержаний. Его пример — пространственное воображение. Представьте, что вы «прикладываете» мысленный образ дивана к дверному проёму, чтобы понять, пройдёт ли он. Вы оперируете иконичным, недискурсивным образом, но при этом ваше ментальное состояние удовлетворяет всем критериям мышления, выделяемым Блоком: вы формируете ожидания и делаете выводы.
Эту линию аргументации можно продолжить, обратившись к другому классическому критерию концептуальности — Ограничению Общности Гарета Эванса. Образ дивана используется вами контекстуально гибко: с помощью пространственного воображения вы можете прикинуть, пройдёт ли он через разные дверные проёмы. Иконичное представление дивана, таким образом, в определённой степени удовлетворяет требованию композициональности мысли. Отсюда Блок заключает, что граница между восприятием и мышлением проходит не только по формату репрезентации, но и по тем функциональным ролям, которые репрезентация играет в когнитивной экономии субъекта. Поэтому он принимает неконцептуализм состояния, а не содержания.
Воображение редко становилось предметом рассмотрения в дискуссии о неконцептуальном содержании, и пример Блока действительно важен и интересен. Однако я думаю, что неконцептуализм состояния выводится не столько из его рассмотрения, сколько из формулировки Блока оппозиций концептуальное/неконцептуальное и пропозициональное/непропозициональное. Он определяет их через функциональные роли (выведение следствий, формирование ожиданий, продуктивность), а не через формат репрезентации. То, что многие ранние (и некоторые современные) авторы называли неконцептуальностью, Блок обозначает как иконичность, полагая, что одной лишь иконичности недостаточно для выделения перцептивного уровня. С этим трудно не согласиться. Однако неконцептуальное содержание вовсе не должно ограничиваться описанием перцептивного уровня: существуют теории, применяющие эту категорию к содержанию эмоций или состояниям готовности к действию (Kron & Weksler 2022; Jacob & Jeannerod 2003). Вопрос о неконцептуальности содержания возник на примере восприятия, но на мой взгляд не сводится к вопросу о различии восприятия и мышления.
Из блоковского примера следует лишь то, что различия формата недостаточно, чтобы провести границу между этими психологическими видами. Никакая конкретная версия неконцептуализма прямо из этого примера не вытекает; она задаётся тем, как Блок разводит вопросы формата и концептуальности. Это, разумеется, не означает, что Блок заблуждается; скорее, это свидетельство того, насколько запутанной остаётся дискуссия о неконцептуальном содержании. Дэвид Льюис однажды заметил, что понятие «пропозиция» может быть «пучком противоречивых желаний». Пожалуй, нечто подобное можно сказать и о «неконцептуальном содержании».
