Когда я училась на курсах по актерской коммуникации в ВШЭ, нам рассказывали о сцене из пьесы “Три сестры” Чехова, где Вершинин и Маша не могут услышать друг друга и понять чего хочет другой. Потому что Вершинин действовал из “исходного события”, где он разругался с женой и ушел из дома, а Маша из “основного” - сочельник, и можно не ночевать дома. В актерском мастерстве есть несколько “способов” играть - например, от “исходного события” или “к основному событию”. Если говорить простым человеческим языком, то суть простая - один может существовать, действовать из той точки, из которой он вошел в это взаимодействие, ситуацию, а другой - из той, к которой он стремится. Упрощая, это те условия, сквозь призму которых мы наблюдаем и интерпретируем ситуацию. Скажем, пара ссорится и не может достигнуть понимания, потому что один обращается к партнеру из усталости, с которой пришел домой, из ссоры с боссом на работе, из предыдущих накопленных обид, а другой - пытается прийти к решению, исходя из цели, допустим, заняться любовью. Или поехать в кино. И они не слышат друг друга, потому что один хочет, чтобы его боль заметили и признали, а второй хочет, чтобы get it over with и прийти к результату. Это не значит, что одно правильнее другого. Это всего лишь еще одна парадигма, оптика, сквозь которую смотреть на взаимодействие. Вчера мне удалось прочувствовать это на себе очень ярко. Пьюр в Вильнюсе подкинул мне интересный мэтч - немец, который жил в Израиле по работе и сейчас приехал с друзьями в Литву на выходные. Пригласил меня на итальянский ужин к ним в гости, сказал, что соберется много ребят из разных стран и будет интересно.
Мне было интересно, но на задворках сознания стучала опасность: «а что если это засада? Он знает, что я из Израиля, мало ли что». Я ее отогнала, но полностью абстрагироваться от моей ситуации все равно не могла: среди литовцев все еще очень высокий уровень антисемитизма, да и от «либеральных» европейцев неизвестно чего ждать.
Приехала в их пентхаус в центре города и там правда было классно - светло, уютно, на столе аперитиво, все улыбаются и спрашивают, что мне налить. Костас, сосед-литовец, притащил диджейский пульт, включил трек и присел ко мне на диван.
⁃ сочувствую вашей ситуации, это жутко. Я, даже не погружаясь в исторический контекст, как увидел, что они делали 7 октября, понял, что это просто бесчеловечно.
Мы разговорились, я поделилась болью про Женю. Он встал переключить трек.
Ф., немец, который меня пригласил, увидел, что я без настроения и принялся меня развлекать: «тебе нужен кофе, шот и танцевать, камон!».
⁃ мне больше, чтоб меня обняли.
Он прижал меня к себе, а затем пошел показывать дом. В просторной ванной наклонился поцеловать меня и я почти, почти забыла и про войну, и про тяжесть. Сказала, что не против забрать его к себе на ночь. Он улыбнулся.
Ужин шел своим чередом, ближе к 12 я поняла, что ужасно устала и хочу спать. Шепнула ему, что если он хочет со мной, то это сейчас и вызвала такси. Он спустился со мной, не прекращая возмущаться и уговаривать: «ну как же так, вечер только начался, все еще впереди - и бар, и танцы!».
Я видела как его разрывало - с одной стороны, он не мог оторваться и перестать целовать меня, сжимать в руках, уговаривать. С другой, его друзья и гости ждали наверху.
Из такси отправила ему адрес: «если ты поднимешься и они скажут, что ты идиот, что не поехал, то вот. Но через 20 минут я иду спать».
Он не приехал. Утром написал мне, что невероятно жалеет, что не поехал.
А я знала, что он действовал из «основного» события - последней ночи с друзьями в другом городе, слегка пьяного духа и настроя на приключения. Мое же событие было «исходным» - несмотря на весь кайф ужина, я чувствовала, что наши миры не соприкасаются; я все равно в аквариуме из войны, чтения новостей и надежды, что Д., который в Газе, даст мне знак, что он жив.
Так что я не жалею. Я знаю, что по-другому быть не могло.
Когда я училась на курсах по актерской коммуникации в ВШЭ, нам рассказывали о сцене из пьесы “Три сестры” Чехова, где Вершинин и Маша не могут услышать друг друга и понять чего хочет другой. Потому что Вершинин действовал из “исходного события”, где он разругался с женой и ушел из дома, а Маша из “основного” - сочельник, и можно не ночевать дома. В актерском мастерстве есть несколько “способов” играть - например, от “исходного события” или “к основному событию”. Если говорить простым человеческим языком, то суть простая - один может существовать, действовать из той точки, из которой он вошел в это взаимодействие, ситуацию, а другой - из той, к которой он стремится. Упрощая, это те условия, сквозь призму которых мы наблюдаем и интерпретируем ситуацию. Скажем, пара ссорится и не может достигнуть понимания, потому что один обращается к партнеру из усталости, с которой пришел домой, из ссоры с боссом на работе, из предыдущих накопленных обид, а другой - пытается прийти к решению, исходя из цели, допустим, заняться любовью. Или поехать в кино. И они не слышат друг друга, потому что один хочет, чтобы его боль заметили и признали, а второй хочет, чтобы get it over with и прийти к результату. Это не значит, что одно правильнее другого. Это всего лишь еще одна парадигма, оптика, сквозь которую смотреть на взаимодействие. Вчера мне удалось прочувствовать это на себе очень ярко. Пьюр в Вильнюсе подкинул мне интересный мэтч - немец, который жил в Израиле по работе и сейчас приехал с друзьями в Литву на выходные. Пригласил меня на итальянский ужин к ним в гости, сказал, что соберется много ребят из разных стран и будет интересно.
Мне было интересно, но на задворках сознания стучала опасность: «а что если это засада? Он знает, что я из Израиля, мало ли что». Я ее отогнала, но полностью абстрагироваться от моей ситуации все равно не могла: среди литовцев все еще очень высокий уровень антисемитизма, да и от «либеральных» европейцев неизвестно чего ждать.
Приехала в их пентхаус в центре города и там правда было классно - светло, уютно, на столе аперитиво, все улыбаются и спрашивают, что мне налить. Костас, сосед-литовец, притащил диджейский пульт, включил трек и присел ко мне на диван.
⁃ сочувствую вашей ситуации, это жутко. Я, даже не погружаясь в исторический контекст, как увидел, что они делали 7 октября, понял, что это просто бесчеловечно.
Мы разговорились, я поделилась болью про Женю. Он встал переключить трек.
Ф., немец, который меня пригласил, увидел, что я без настроения и принялся меня развлекать: «тебе нужен кофе, шот и танцевать, камон!».
⁃ мне больше, чтоб меня обняли.
Он прижал меня к себе, а затем пошел показывать дом. В просторной ванной наклонился поцеловать меня и я почти, почти забыла и про войну, и про тяжесть. Сказала, что не против забрать его к себе на ночь. Он улыбнулся.
Ужин шел своим чередом, ближе к 12 я поняла, что ужасно устала и хочу спать. Шепнула ему, что если он хочет со мной, то это сейчас и вызвала такси. Он спустился со мной, не прекращая возмущаться и уговаривать: «ну как же так, вечер только начался, все еще впереди - и бар, и танцы!».
Я видела как его разрывало - с одной стороны, он не мог оторваться и перестать целовать меня, сжимать в руках, уговаривать. С другой, его друзья и гости ждали наверху.
Из такси отправила ему адрес: «если ты поднимешься и они скажут, что ты идиот, что не поехал, то вот. Но через 20 минут я иду спать».
Он не приехал. Утром написал мне, что невероятно жалеет, что не поехал.
А я знала, что он действовал из «основного» события - последней ночи с друзьями в другом городе, слегка пьяного духа и настроя на приключения. Мое же событие было «исходным» - несмотря на весь кайф ужина, я чувствовала, что наши миры не соприкасаются; я все равно в аквариуме из войны, чтения новостей и надежды, что Д., который в Газе, даст мне знак, что он жив.
Так что я не жалею. Я знаю, что по-другому быть не могло.
