Левые давно знали, что капитализм однажды обратит свой взор к небу и превратит космос в рынок. Они ужасались подобной перспективе. Космос последний фронтир, который трудно было представить себе в XIX веке, последняя вещь во вселенной человечества, из которой можно извлечь прибыль. Алчные корпорации запускают в небо огненные ракеты, чтобы нести вселенной неравенство и отчуждение, найти в Солнечной системе прибавочный продукт, как он уже был найден в ходе работорговли в Атлантике. Звездное небо превращается в каталог недвижимости и одновременно в величайший в истории билборд. Сделав шаг из колыбели, человечество оказывается на распродаже. Что может быть более глупым и комичным итогом развития цивилизации, чем перенос старого социального порядка на новую космическую родину?
В реальности частная космонавтика выглядит совсем иначе, чем битва безжалостных капиталистических хищников. Частная космонавтика улыбчива, слегка аутична, она любит Дэвида Боуи и несет романтические убытки от продаж электормобилей - это будущее, вырывающееся из лап века двигателей внутреннего сгорания, немного буксует. Мы не слишком заметили, но космический бизнес понемногу меняет правила игры в том, как люди мечтают и главное - кто дает людям эту мечту. Мечта осталась старой, приматам очень хочется посмотреть на свою планету с орбиты, - это ретрофутуристическая фантазия родом из 1950-х. Она тогда сосуществовала с героической борьбой за коммунизм, в которой участвовала треть населения планеты. Но агентом утопии выступает уже не государство - Сверхдержава - но частные инвесторы. Возможно, это тот самый удар по модернистскому, лучше-вас-знающему-как-вам-жить государству, который так часто предсказывался в последние десятилетия. Государство больше не учит вас мечтать, а за этим развалится и все остальное, что оно умеет.
Фронтиром оказывается не столько космос, сколько эмоции миллиардов людей: может быть, один электромобиль на орбите Марса сделает для индустрии больше, чем все современные технологии.
Все это было до некоторой степени предсказано и даже гиперболизировано у писателя Нила Стивенсона, издавшего в 2015 году hard science fiction роман Seveneves. Здесь придется сделать отступление, потому что второй раз я про этот текст вряд ли возьмусь писать.
Главный герой Seveneves - популяризатор науки (!) - во время фандрайзинговой вечеринки наблюдает, как взрывается Луна. Луна по неизвестным причинам раскалывается на 7 частей, и довольно быстро становится ясно, что в течение двух лет атмосфера и океаны Земли будут выжжены бесконечным метеоритным дождем. Выживут только те, кто оказался на орбите. В этот момент Россия в рамках ретрофутуризма возвращается в ранг великой державы, потому что у нее больше всех ракетоносителей и подготовленных кадров. Все обращают внимание на странное имя русской героини - Феклы - но у Стивенсона есть более интересные вещи, связанные с социальной психологией и культурными мифами насчет русских. Когда в течение первого месяца операции по расширению Международной космической станции на орбиту отправляются первые несколько десятков скаутов, задача которых вести монтажные работы в открытом космосе и умереть, все они оказываются у Стивенсона русскими. Казалось бы, столько времени уже прошло с окончания холодной войны, но мы все еще нация Иванов и не менее могучих женщин (см. Зарю в видеоигре Overwatch). Тут понятный вопрос: что является проекцией, а что оригиналом? Первичен ли миф о сильном лидере русских, скачущем на спине медведя на обложке журнала Time? Или миф о нации Иванов, единственных, кто способен построить в космосе новый ГУЛаг (это буквально так названо в тексте Стивенсона применительно к условиям работы скаутов) для своих, чтобы спасти человечество.
Вся hard science у Стивенсона заканчивается, когда он утверждает, что человечество на пороге неизбежного конца света в состоянии договориться, действовать рационально и спасти несколько сотен людей, выбрав лучших по специальным правилам. Это, конечно, полная чушь, и в контексте Seveneves это становится понятно даже автору, так что он устраивает в одной из сцен небольшую
Левые давно знали, что капитализм однажды обратит свой взор к небу и превратит космос в рынок. Они ужасались подобной перспективе. Космос последний фронтир, который трудно было представить себе в XIX веке, последняя вещь во вселенной человечества, из которой можно извлечь прибыль. Алчные корпорации запускают в небо огненные ракеты, чтобы нести вселенной неравенство и отчуждение, найти в Солнечной системе прибавочный продукт, как он уже был найден в ходе работорговли в Атлантике. Звездное небо превращается в каталог недвижимости и одновременно в величайший в истории билборд. Сделав шаг из колыбели, человечество оказывается на распродаже. Что может быть более глупым и комичным итогом развития цивилизации, чем перенос старого социального порядка на новую космическую родину?
В реальности частная космонавтика выглядит совсем иначе, чем битва безжалостных капиталистических хищников. Частная космонавтика улыбчива, слегка аутична, она любит Дэвида Боуи и несет романтические убытки от продаж электормобилей - это будущее, вырывающееся из лап века двигателей внутреннего сгорания, немного буксует. Мы не слишком заметили, но космический бизнес понемногу меняет правила игры в том, как люди мечтают и главное - кто дает людям эту мечту. Мечта осталась старой, приматам очень хочется посмотреть на свою планету с орбиты, - это ретрофутуристическая фантазия родом из 1950-х. Она тогда сосуществовала с героической борьбой за коммунизм, в которой участвовала треть населения планеты. Но агентом утопии выступает уже не государство - Сверхдержава - но частные инвесторы. Возможно, это тот самый удар по модернистскому, лучше-вас-знающему-как-вам-жить государству, который так часто предсказывался в последние десятилетия. Государство больше не учит вас мечтать, а за этим развалится и все остальное, что оно умеет.
Фронтиром оказывается не столько космос, сколько эмоции миллиардов людей: может быть, один электромобиль на орбите Марса сделает для индустрии больше, чем все современные технологии.
Все это было до некоторой степени предсказано и даже гиперболизировано у писателя Нила Стивенсона, издавшего в 2015 году hard science fiction роман Seveneves. Здесь придется сделать отступление, потому что второй раз я про этот текст вряд ли возьмусь писать.
Главный герой Seveneves - популяризатор науки (!) - во время фандрайзинговой вечеринки наблюдает, как взрывается Луна. Луна по неизвестным причинам раскалывается на 7 частей, и довольно быстро становится ясно, что в течение двух лет атмосфера и океаны Земли будут выжжены бесконечным метеоритным дождем. Выживут только те, кто оказался на орбите. В этот момент Россия в рамках ретрофутуризма возвращается в ранг великой державы, потому что у нее больше всех ракетоносителей и подготовленных кадров. Все обращают внимание на странное имя русской героини - Феклы - но у Стивенсона есть более интересные вещи, связанные с социальной психологией и культурными мифами насчет русских. Когда в течение первого месяца операции по расширению Международной космической станции на орбиту отправляются первые несколько десятков скаутов, задача которых вести монтажные работы в открытом космосе и умереть, все они оказываются у Стивенсона русскими. Казалось бы, столько времени уже прошло с окончания холодной войны, но мы все еще нация Иванов и не менее могучих женщин (см. Зарю в видеоигре Overwatch). Тут понятный вопрос: что является проекцией, а что оригиналом? Первичен ли миф о сильном лидере русских, скачущем на спине медведя на обложке журнала Time? Или миф о нации Иванов, единственных, кто способен построить в космосе новый ГУЛаг (это буквально так названо в тексте Стивенсона применительно к условиям работы скаутов) для своих, чтобы спасти человечество.
Вся hard science у Стивенсона заканчивается, когда он утверждает, что человечество на пороге неизбежного конца света в состоянии договориться, действовать рационально и спасти несколько сотен людей, выбрав лучших по специальным правилам. Это, конечно, полная чушь, и в контексте Seveneves это становится понятно даже автору, так что он устраивает в одной из сцен небольшую
