Советская повседневность с легендарным дедом, часть 1

Придумал взять биографические интервью со старшими членами моей семьи, начиная с деда. Хочу управиться в перерыв между курсами. Можно сказать, что я теперь автор подкаста. Конечно, делиться записями не буду – подкаст только для привилегированных слушателей. Но буду периодически здесь пересказывать какие-то хайлайты, не содержащие особо приватных сведений, зато что-то сообщающие про нашу историю и общество в целом. Как Чарльз Райт Миллс нам завещал.

Как-то раз в моем детстве мы шли с дедом по рынку, и он приценивался к овощам и фруктам. И вот с одним мужиком дед заговорил на непонятном мне языке. Помню, я тогда сильно испугался. Как потом выяснилось, это был татарский. Дед увидел соответствующие номера на автомобиле и начал о чем-то шутить с продавцом. Оказывается, дед в детстве и юности мог объясняться на целых пяти языках: русском, чувашском, мордовском, татарском и немецком.

Хотя семья была формально чувашская, дома все говорили на русском языке. Может, потому что мама деда была русская и чувашский знала плохо, а, может, потому что вся семья была хоть и сельская, но интеллигентская. Отец – учитель физики, а дед – священник. В их деятельности чувашский был не нужен. В школе и приходе все было на русском. Однако в соседних домах семьи общались на чувашском, поэтому дед его тоже выучил рано. В паре километров были татарское и мордовское села. Дед туда постоянно бегал играть, и так научился разговаривать еще на двух языках, но уже хуже. Забавно, что он и его сестра в какой-то момент поняли, что их мама мордовский вообще не знает, и говорили между собой только на нем. Ее это, конечно, невероятно раздражало.

После переезда в колхоз МВД на Урал, где его родители нашли работу в школе, дед встретился с детьми из депортированных семей: болгарских, греческих и немецких. Но с ними разговаривал уже только по-русски. Там же в седьмом классе школы дед начал учить немецкий язык. Его учительницей была поволжская немка. Дед вспоминает, что к депортированным в целом относились нормально, но вот учительницу среди одноклассников – тех же чувашей, греков и болгар – было принято не любить, так как она же немка, а значит – фашистка! Хотя деду учить «язык фашистов» нравилось. Потом на экзаменах в лесной институт у него только по нему и была пятерка. Если б не этот язык, возможно, дед никуда бы не поступил и вернулся с позором домой в село.

Структура наносит ответный удар

Советская повседневность с легендарным дедом, часть 1

Придумал взять биографические интервью со старшими членами моей семьи, начиная с деда. Хочу управиться в перерыв между курсами. Можно сказать, что я теперь автор подкаста. Конечно, делиться записями не буду – подкаст только для привилегированных слушателей. Но буду периодически здесь пересказывать какие-то хайлайты, не содержащие особо приватных сведений, зато что-то сообщающие про нашу историю и общество в целом. Как Чарльз Райт Миллс нам завещал.

Как-то раз в моем детстве мы шли с дедом по рынку, и он приценивался к овощам и фруктам. И вот с одним мужиком дед заговорил на непонятном мне языке. Помню, я тогда сильно испугался. Как потом выяснилось, это был татарский. Дед увидел соответствующие номера на автомобиле и начал о чем-то шутить с продавцом. Оказывается, дед в детстве и юности мог объясняться на целых пяти языках: русском, чувашском, мордовском, татарском и немецком.

Хотя семья была формально чувашская, дома все говорили на русском языке. Может, потому что мама деда была русская и чувашский знала плохо, а, может, потому что вся семья была хоть и сельская, но интеллигентская. Отец – учитель физики, а дед – священник. В их деятельности чувашский был не нужен. В школе и приходе все было на русском. Однако в соседних домах семьи общались на чувашском, поэтому дед его тоже выучил рано. В паре километров были татарское и мордовское села. Дед туда постоянно бегал играть, и так научился разговаривать еще на двух языках, но уже хуже. Забавно, что он и его сестра в какой-то момент поняли, что их мама мордовский вообще не знает, и говорили между собой только на нем. Ее это, конечно, невероятно раздражало.

После переезда в колхоз МВД на Урал, где его родители нашли работу в школе, дед встретился с детьми из депортированных семей: болгарских, греческих и немецких. Но с ними разговаривал уже только по-русски. Там же в седьмом классе школы дед начал учить немецкий язык. Его учительницей была поволжская немка. Дед вспоминает, что к депортированным в целом относились нормально, но вот учительницу среди одноклассников – тех же чувашей, греков и болгар – было принято не любить, так как она же немка, а значит – фашистка! Хотя деду учить «язык фашистов» нравилось. Потом на экзаменах в лесной институт у него только по нему и была пятерка. Если б не этот язык, возможно, дед никуда бы не поступил и вернулся с позором домой в село.

hottg.com/structurestrikesback/652

3.7K viewsedited  Apr 15 at 14:11