ФИЛОСОФСКОЕ МУЧЕНИЧЕСТВО ОТ СОКРАТА ДО ИНЦЕЛОВ

Купил тут недавно только что переведенную книжку Костики Брадатана «Умирая за идеи». Зачем я такое сделал – отдельный предмет для социологии чтения и владения книгами, потому что читал текст еще по-английски, когда писал статью про секулярное мученичество, и ненавижу каждую его строчку. Он тупой, отвратительно пафосный и нравоучительный, автор со звериной серьезностью пересказывает Монтеня и другой материал, условно говоря, для бакалавриата, и доказывает выспренные вещи про la mort. Еще и перевод так себе, встречаются «Евангелие по Матфею» и т.д. (потому что в английском according to), «шип в плоть» вместо «жала», не говоря уже о переводе названия – есть же нормальное выражение «умереть за идею». Но вот зачем-то купил, типа «что-то по теме», надо вертеть в руках и беситься.

Если совсем в паре слов, то его главный тезис, что вот были Сократ, Гипатия, Джордано Бруно, Томас Мор и Ян Паточка – и это «мученики-философы», которые «добровольно» приняли смерть за свои идеи и тем как бы утвердили их значимость, сделали свою смерть философским завещанием. Якобы философ «готов умереть» и это делает его сакральным (далее теория жертвы по Жирару – но так, как будто тот описывает что-то хорошее и полезное). И короче автор там много раз повторяет, что эти философы решили, что лучше примут смерть, чем откажутся от своих идей. Из его набора персонажей, наверное, это более-менее верно только в отношении Сократа, ему предлагали отказаться. Гипатию просто резко и жестоко убили православные активисты, у Бруно была такая «философия», что ТВ-3 отдыхает, Мор просто поссорился с вышестоящими по поводу главенства монарха в Церкви, Паточку запытали в ментовке. Наверное, они бы удивились, если бы им какой-то американец сказал, что они «умерли за идею», особенно Паточка. Но так работает репутационный процесс при создании мучеников, добровольность – ставка, а не данность, когда-то об этом писал.

Но сказать я хотел вообще-то не это. Брадатан пишет, что эти философы исполняли перформанс и превратили собственные живые тела как бы в репрезентацию «дела», causa. И поскольку они делают залогом истины философии свои страдающие и умирающие тела, то это офигенно и подтверждает значимость их идей. Потому что философ – это по определению «парресиаст», он говорит истину, которая не нравится другим и их мучают. Это не подходит к большинству его примеров, но, в сущности – да, именно так это и работает: некоторые люди превращают собственные тела в репрезентацию «дела» и начинают активно страдать, все за этим очень следят, и, если эти люди умирают, это может сильно продвинуть «дело». Наиболее очевидные примеры тут связаны с голодовками (Ганди, Бобби Сэндс) или самосожжениями (буддийский монах во Вьетнаме – после которого, кстати, волна самосожжений прокатилась по США) и так далее.

sacred violence

ФИЛОСОФСКОЕ МУЧЕНИЧЕСТВО ОТ СОКРАТА ДО ИНЦЕЛОВ

Купил тут недавно только что переведенную книжку Костики Брадатана «Умирая за идеи». Зачем я такое сделал – отдельный предмет для социологии чтения и владения книгами, потому что читал текст еще по-английски, когда писал статью про секулярное мученичество, и ненавижу каждую его строчку. Он тупой, отвратительно пафосный и нравоучительный, автор со звериной серьезностью пересказывает Монтеня и другой материал, условно говоря, для бакалавриата, и доказывает выспренные вещи про la mort. Еще и перевод так себе, встречаются «Евангелие по Матфею» и т.д. (потому что в английском according to), «шип в плоть» вместо «жала», не говоря уже о переводе названия – есть же нормальное выражение «умереть за идею». Но вот зачем-то купил, типа «что-то по теме», надо вертеть в руках и беситься.

Если совсем в паре слов, то его главный тезис, что вот были Сократ, Гипатия, Джордано Бруно, Томас Мор и Ян Паточка – и это «мученики-философы», которые «добровольно» приняли смерть за свои идеи и тем как бы утвердили их значимость, сделали свою смерть философским завещанием. Якобы философ «готов умереть» и это делает его сакральным (далее теория жертвы по Жирару – но так, как будто тот описывает что-то хорошее и полезное). И короче автор там много раз повторяет, что эти философы решили, что лучше примут смерть, чем откажутся от своих идей. Из его набора персонажей, наверное, это более-менее верно только в отношении Сократа, ему предлагали отказаться. Гипатию просто резко и жестоко убили православные активисты, у Бруно была такая «философия», что ТВ-3 отдыхает, Мор просто поссорился с вышестоящими по поводу главенства монарха в Церкви, Паточку запытали в ментовке. Наверное, они бы удивились, если бы им какой-то американец сказал, что они «умерли за идею», особенно Паточка. Но так работает репутационный процесс при создании мучеников, добровольность – ставка, а не данность, когда-то об этом писал.

Но сказать я хотел вообще-то не это. Брадатан пишет, что эти философы исполняли перформанс и превратили собственные живые тела как бы в репрезентацию «дела», causa. И поскольку они делают залогом истины философии свои страдающие и умирающие тела, то это офигенно и подтверждает значимость их идей. Потому что философ – это по определению «парресиаст», он говорит истину, которая не нравится другим и их мучают. Это не подходит к большинству его примеров, но, в сущности – да, именно так это и работает: некоторые люди превращают собственные тела в репрезентацию «дела» и начинают активно страдать, все за этим очень следят, и, если эти люди умирают, это может сильно продвинуть «дело». Наиболее очевидные примеры тут связаны с голодовками (Ганди, Бобби Сэндс) или самосожжениями (буддийский монах во Вьетнаме – после которого, кстати, волна самосожжений прокатилась по США) и так далее.

hottg.com/sacredviolence/909

3.5K viewsApr 3 at 16:51