Мысль о том, что в кино кончились идеи, не новая, и звучит достаточно претенциозно, пока не увидишь своими собственными глазами — но и тут есть оттенки, хотя разбираться в этом не так чтобы уж полезно, это не шампусик пить.
Ну так вот, началась эта волна-2022 великим, конечно, Nope, но дадим уж скидку уж хотя бы в силу величавой непроницаемости и переходу происходящего в непосредственный зрительский опыт: все формальные признаки «кино о кино» вполне соблюдены, только глаз инопланетного шейпшифтера направлен уже на нас, а наш — на него; ну и красиво, что уж там.
Другое дело вышел Spielberg, переодетый в супергероя Фабуламэна, и полилось масло, Michelle Williams в ночнушке и нехитрые метафоры о волшебной силе кинематографа, только режиссёр не зря работает там, где работает, и в непосредственный опыт не верит, а предпочитает показать туповатым зрителям, как этот опыт проживает его аватар, чтобы попонятнее было; ну там весь этот желатин можно и нужно смотреть ради 5 минут в конце, где David Lynch даёт пользу и про кино; сам он, конечно, в 2001 выступил в том же жанре «снимается кино» про эгрхм магию голливуда и экрана, но на самом деле, конечно, про ложь и предательство — за то и любим, котик и зайка.
На разъебись выступает в том же жанре и в том же году Damien Chazelle с Вавилоном, хотя и тут в общем всё строго по метроному, ровно 6 частей по 30 минут каждая, будто с секундомером стояли — ну так вот, это мало того, что нечеловечески красиво, иногда совершенно идиотично, неровно и тянет; и это всё то же «снимается кино», но, как и доренессансные художники (а севернее альп и вполне себе ренессансные и пост-) рисовали ад или там муки святого Антония, не потому что сами там были, и уж не за историчностью и протокольной верностью, а как сами себе представляли: тут человек вытаскивает буквально сердце из груди, как в Богине, и нам на него смотреть, ну то есть это уже не фабуламэновская манипуляция, а вполне искренне, хоть и необязательно, особенно финальный монтаж — это вам не Параллакс, времена уже не те; тем не менее свою насмотренность Chazelle демонстрирует куда лучше через копирование сцены самоубийства из павликовской Ida (2013), леди Fay Zhu одета прям как Naomi Campbell у Nick Knight в красное пальто от Yohji Yamamoto, а Tobey Maguire косплеит Robert Blake с гримом гейши, дальше включается буквально кадр из Lost highway (1997) всё того же David Lynch с собственно шоссе, и спуск в ад — и не знаешь даже, что лучше, застрелиться, уйти в темноту или наблюдать Avatar в оммаже силе и красоте киноискусства.
Но самая грусть это, конечно, Roger Deakins красиво ставит кадр и свет на и вокруг Olivia Colman в насквозь советской по букве и духу Empire of light, всё, опять же, в кинотеатре, главная героиня так же пройдет через катарсис просмотра, знаете ли, кинематографа, а сейчас мы ещё почитаем стихи, и потом ещё, и, так уж и быть, ещё разок.
Все песни только о любви (к кино), причём в трёх опусах нам даже не дают её прожить, только смотреть на других, не всегда симпатичных персонажей, а нам ебаться, идентифицироваться с ними и переносить их чувственный опыт на себя; ну что ж, скажем спасибо, что дело происходит пока в кинотеатрах, а не на экранах планшетов или лэптопов, того и гляди, лет через пять начнётся очередная волна, и тут уже не спрячешься за ар-декошными кинотеатрами; находясь в позиции Алекса с широко раскрытыми глазами из финала Clockwork Orange (1971), Stanley Kubrick — остаётся только радоваться, что хотя бы не ссут — или уже, ой, что это?
>>Click here to continue<<