Они больше туда не хотят. Они готовы зубами и когтями защищаться, если чувствуют, что туда сползают. Поэтому родительство для травматиков – отдельный вызов всем их силам, не только по причине угрозы для ресурса. А потому, что на сцену то и дело выскакивают персонажи треугольника Карпмана. Например, желание накричать на ребёнка за свой моральный или иной ущерб – это крик боли и ярости жертвы: НАКАЗАТЬ АГРЕССОРА!
*Ощущение потери контроля и беспомощности.*
Тут важно не запутаться. Крик – сам по себе момент потери контроля и беспомощности. Но иногда его причина тоже в ощущении потери контроля и беспомощности. Такой замкнутый круг. Например, нам для какого-то дела очень важно, чтобы всё шло по порядку. Раз – и что-то нарушило порядок, мы справились. Два – снова сбой. Снова справились, но уже с трудом. Три, четыре, пять… В какой-то момент сил не хватает, и всё летит в тартарары. Закричите вы или нет – зависит от того, насколько вам важно сохранять контроль конкретно тут и вообще по жизни. Если контроль – ваша больная тема, то вы будете часто срываться именно по этому пункту.
*Пережитый страх за ребёнка.*
Я не имею в виду тот крик СТОООЙ!, который мы издаём, если видим, что ребёнок прямо сейчас бежит под машину. Нет, я про крик постфактум, когда угроза уже миновала. Вы, наверное, видели, как родители орут на детей или наказывают их после того, как вытащили из опасного места, или нашли потерявшегося, и т.д.? Причина – экстремально сильная эмоция страха, с которой психика родителя не умеет справляться своими силами. Привычки нет, например, или никто не научил, или ещё что-нибудь. Тогда весь этот водопад обрушивается на того, кто явился причиной переживаний. И неважно, что он маленький и за эту эмоцию совсем не должен отвечать.
*Ощущение своей неидеальности как родителя.*
Когда у нас появляются дети, довольно нормально фантазировать о том, как всё это будет. Какими они будут детьми, какими мы будем родителями. Фантазии, так или иначе, крутятся вокруг «идеального образа» — у кого-то это пастораль с тремя счастливыми детьми и спокойной мамой за воскресным завтраком на веранде, у кого-то другие. Не мне вам рассказывать, что реалии родительства, как правило, оказываются совершенно противоположными. И когда мы очень больно стукаемся о свои неудачи в достижении этого идеала, когда мы боимся, что ребенок увидит наши родительские промахи и тоже всё поймёт – мы можем кричать.
*Желание «спустить пар»*
Пункт частично похож с одним из предыдущих, с небольшой разницей. В этом варианте родитель кричит на ребёнка от собственных сильных переживаний, к которым ребёнок вообще не имеет отношения, даже косвенного. Попался под руку, короче говоря, и не был достаточно сильным, чтобы ответить. К сожалению, те, кто кричит по этой причине, очень редко читают подобные мануалы, потому что для них схема «ударь ближайшего, кто слабее» вполне работает всю жизнь, и они считают её очень правильной.
Они больше туда не хотят. Они готовы зубами и когтями защищаться, если чувствуют, что туда сползают. Поэтому родительство для травматиков – отдельный вызов всем их силам, не только по причине угрозы для ресурса. А потому, что на сцену то и дело выскакивают персонажи треугольника Карпмана. Например, желание накричать на ребёнка за свой моральный или иной ущерб – это крик боли и ярости жертвы: НАКАЗАТЬ АГРЕССОРА!
*Ощущение потери контроля и беспомощности.*
Тут важно не запутаться. Крик – сам по себе момент потери контроля и беспомощности. Но иногда его причина тоже в ощущении потери контроля и беспомощности. Такой замкнутый круг. Например, нам для какого-то дела очень важно, чтобы всё шло по порядку. Раз – и что-то нарушило порядок, мы справились. Два – снова сбой. Снова справились, но уже с трудом. Три, четыре, пять… В какой-то момент сил не хватает, и всё летит в тартарары. Закричите вы или нет – зависит от того, насколько вам важно сохранять контроль конкретно тут и вообще по жизни. Если контроль – ваша больная тема, то вы будете часто срываться именно по этому пункту.
*Пережитый страх за ребёнка.*
Я не имею в виду тот крик СТОООЙ!, который мы издаём, если видим, что ребёнок прямо сейчас бежит под машину. Нет, я про крик постфактум, когда угроза уже миновала. Вы, наверное, видели, как родители орут на детей или наказывают их после того, как вытащили из опасного места, или нашли потерявшегося, и т.д.? Причина – экстремально сильная эмоция страха, с которой психика родителя не умеет справляться своими силами. Привычки нет, например, или никто не научил, или ещё что-нибудь. Тогда весь этот водопад обрушивается на того, кто явился причиной переживаний. И неважно, что он маленький и за эту эмоцию совсем не должен отвечать.
*Ощущение своей неидеальности как родителя.*
Когда у нас появляются дети, довольно нормально фантазировать о том, как всё это будет. Какими они будут детьми, какими мы будем родителями. Фантазии, так или иначе, крутятся вокруг «идеального образа» — у кого-то это пастораль с тремя счастливыми детьми и спокойной мамой за воскресным завтраком на веранде, у кого-то другие. Не мне вам рассказывать, что реалии родительства, как правило, оказываются совершенно противоположными. И когда мы очень больно стукаемся о свои неудачи в достижении этого идеала, когда мы боимся, что ребенок увидит наши родительские промахи и тоже всё поймёт – мы можем кричать.
*Желание «спустить пар»*
Пункт частично похож с одним из предыдущих, с небольшой разницей. В этом варианте родитель кричит на ребёнка от собственных сильных переживаний, к которым ребёнок вообще не имеет отношения, даже косвенного. Попался под руку, короче говоря, и не был достаточно сильным, чтобы ответить. К сожалению, те, кто кричит по этой причине, очень редко читают подобные мануалы, потому что для них схема «ударь ближайшего, кто слабее» вполне работает всю жизнь, и они считают её очень правильной.
