В честь обильного притока новых туристов решил обновить гугл-док с содержанием канала - и понял, что не все свои статьи по теме выкладывал сюда.
Например, прошлогодний оммаж Лютославскому (к 110-летию). Пришлось переслушать практически всю написанную им музыку (благо пишет он немного и компактно) и прочесть пару монографий.
https://muzlifemagazine.ru/ubezhishhe-muzykalnyy-mir-vitolda-lyut/
Конечно, не все из прочитанного попало в статью. Там впроброс упоминается польская книга о Лютославском Кшиштофа Мейера и Дануты Гвиздаланки, переведенная на русский, но почему-то не изданная; я нашел ее в документах вк. Читать эту книгу и сравнивать, как одни и те же события описаны в ней и в советской монографии Лидии Раппопорт, бывает весьма занимательно.
Например, послевоенный период у Раппопорт описан, конечно, позитивно (у Лютославского в тогдашних публичных высказываниях, кстати, тоже). А в польской книге - как новая мягкая оккупация, просто с другой стороны.
Пока контроль не наладили, Лютославский успел даже съездить в Париж, куда собирался еще до войны, и познакомился там с Надей Буланже. Но с 49 года его перестали выпускать из страны, кормили завтраками - "не видим принципиальных препятствий для выезда" - но разрешение не давали.
В том же году его Первая симфония открывала конкурс имени Шопена и часть советских членов жюри демонстративно покинула зал из-за "формализма". После этого симфонию заклеймили, 6 лет не играли и запретили запись на пластинку. Польский замминистра культуры Сокорский заявлял, что "такого композитора, как Лютославский, следовало бы бросить под трамвай". Через 10 лет, конечно, он уже хвастался выдающимися польскими сочинениями: вот симфония Лютославского, посмотрите, вот его же "Траурная музыка" итп. В результате симфония не сыграла в польской музыке ту роль, которую могла, а когда ее разрешили играть, у Лютославского уже были вещи поинтересней. Раппопорт обо всем этом не пишет ни слова.
В июне 48 Хренников и Шапорин приезжали в Польшу с публичными лекциями: осуждали формализм, предлагали писать песни и оперы и возвращаться к народным истокам. Журнал Ruch Muzyczny, который ко всему этому соцреализму относился сдержанно, закрыли. Вместо этого открыли подконтрольный журнал Muzyka. Из Краковской высшей школы музыки выгнали Стефана Киселевского за "формалистические убеждения". В Политбюро Польской рабочей партии за культуру отвечал бывший шеф спецслужб. В 50 году на съезде польского Союза выступал Ярустовский ("лучший музыковед среди чекистов и лучший чекист среди музыковедов"), доклад его предсказуемо заканчивался славословиями Сталину.
Разумеется, уже в 54 году тот же Сокорский рассказывал о "симптомах чрезмерного командования вопросами искусства", об "узурпировании кучкой лиц всех высших прав на формирование облика нашей культуры", об "отсутствии доверия к творцу" итд. Зофья Лисса, которая возглавляла карнавал от лица музыковедов, уловив смену ветра, тут же провозгласила, что "фальшивое отождествление трудной музыки с формалистической, а легкой - с реализмом, к счастью, было у нас в моде лишь недолго". Авангард и поп-культура вышли из искусственной комы, появились вернисажи с абстрактной живописью и формулировками типа "картина - это сумма пластических знаков, которыми художник фиксирует свою мысль, она представляет собой провокацию и должна заставить потребителя задуматься". Массовые идеологические песни мгновенно кончились, возродился джаз, а композиторы стали писать кто что хотел, от неоклассики и неофольклора до атональной музыки со ссылками на 3 и 4 квартеты Бартока, запрещенные на тот момент даже в Венгрии.
Здесь нет возможности пересказывать всё целиком, но чтение в самом деле поучительное. Кто захочет, может прочесть статью как введение в тему, а потом найти полный текст и углубиться.
>>Click here to continue<<
