Полина Музыка на той неделе открыла проект для объединения художников, “живших или живущих в неудобных или опасных зонах”. Представленные в посте с объявлением фотоработы – такой бади хоррор; татуированный, подвесивший на своей коже старую клавиатуру, демонстрация куриных (?) останков, какой-то челик с синяками под глазами, голый валяющийся где-то в сухих листах.
В принципе в этой школе есть своя выраженная эстетика, арт-школа здесь точно заметна, да и Полину Музыку я уважаю. Суть вообще не в этом. Сегодня мы будем придираться к словам.
Назван проект изначально был банальным SLAVIC PROVOCATIVE. На следующий же день он переименовался в ещё более банальное POST-SOVIET PROVOCATIVE. Вы уже чувствуете запах замусоленной копии i-D, привезённой богатой одноклассницей с языковых курсов в Манчестере? А промокшей от фенового пота футболки от Гоши Рубчинского, висящей на тощем торсе челика с верхних уровней Полигона? Кажется, всё это уже было как минимум 10 лет назад… Да какое 10 лет назад, этой же ПОСТ-СОВЕТСКОЙ ПРОВОКАЦИЕЙ занимались буквально все, клепающие клюквенный poverty porn от Ильи Прусикина до Пусси Райот до половины сраного Киева до да мне даже брезгливо дальше вспоминать.
Я к чему, ладно, что дединсайд пост-совьет разруха – это банально до опизденения. Было миллиард раз.
Просто в самом слове “постсоветскость” есть что-то колониальное.
Это определение от противного – и подчеркивающее пустоту. Было некое “советское”, а теперь этой страны нет, есть только постсоветское пространство. Какая-то туманная территория покинутости и пустоты. На которой не может быть ничего, кроме первичного бульона потерянных мясных машинок, чистая biopower, агамбенская bare life. Земля эта перестает быть “пространством”, когда в ней кристаллизуются “гражданские институты”, “демократические выборы” и прочие декорации. Абстрактно говоря, именно симуляцией кристаллизации и занимались Люди и их грантопильные фонды, экспаты из “Скандинавии” и прочие consultants (включая мерзкого гада Пидра Померанцева, который, думаю, именно в силу своей мерзости стал влиятельной шишкой в дискурсе).
Но ладно, хорошо, сбросим немножко уровень желчи. “Постсоветскость” прежде всего про то, как жизнь в новой формации заполняет лакуны, оставленные советским государством и порядком жизни, им обустроенным. Ну как клуб “Тоннель”, открытый в 1993 в бомбоубежище.
В столицах такая “постсоветскость” ушла еще в конце десятых. А 24.02.22 наступил её окончательный финал. Два года назад, между прочим. Не хухры-мухры.
Сейчас вообще надо говорить не о трижды переваренной, навязанной клюквенными обложками “постсоветскости”, а о том, что на смену ей “пришло”. Ну хотя бы про дугинскую “симуляцию либерализма на местах”, типа замещения импортных брендов. Да про ЛДНР те же, как превьюшку нынешних культурных паттернов.
Но нет, давайте мусолить девяносто первый, девяносто третий, девяносто восьмой, свой год рождения. Давайте обсудим межпоколенческие травмы в западной академии и продемонстрируем, как нам всем здесь не свободно. Так скучно. 33 года прошло. Христа за это время распять успели, а вы всё под заброшкой валяетесь. Займитесь чем-то поинтересней. Всё, я пошла в бар.
Полина Музыка на той неделе открыла проект для объединения художников, “живших или живущих в неудобных или опасных зонах”. Представленные в посте с объявлением фотоработы – такой бади хоррор; татуированный, подвесивший на своей коже старую клавиатуру, демонстрация куриных (?) останков, какой-то челик с синяками под глазами, голый валяющийся где-то в сухих листах.
В принципе в этой школе есть своя выраженная эстетика, арт-школа здесь точно заметна, да и Полину Музыку я уважаю. Суть вообще не в этом. Сегодня мы будем придираться к словам.
Назван проект изначально был банальным SLAVIC PROVOCATIVE. На следующий же день он переименовался в ещё более банальное POST-SOVIET PROVOCATIVE. Вы уже чувствуете запах замусоленной копии i-D, привезённой богатой одноклассницей с языковых курсов в Манчестере? А промокшей от фенового пота футболки от Гоши Рубчинского, висящей на тощем торсе челика с верхних уровней Полигона? Кажется, всё это уже было как минимум 10 лет назад… Да какое 10 лет назад, этой же ПОСТ-СОВЕТСКОЙ ПРОВОКАЦИЕЙ занимались буквально все, клепающие клюквенный poverty porn от Ильи Прусикина до Пусси Райот до половины сраного Киева до да мне даже брезгливо дальше вспоминать.
Я к чему, ладно, что дединсайд пост-совьет разруха – это банально до опизденения. Было миллиард раз.
Просто в самом слове “постсоветскость” есть что-то колониальное.
Это определение от противного – и подчеркивающее пустоту. Было некое “советское”, а теперь этой страны нет, есть только постсоветское пространство. Какая-то туманная территория покинутости и пустоты. На которой не может быть ничего, кроме первичного бульона потерянных мясных машинок, чистая biopower, агамбенская bare life. Земля эта перестает быть “пространством”, когда в ней кристаллизуются “гражданские институты”, “демократические выборы” и прочие декорации. Абстрактно говоря, именно симуляцией кристаллизации и занимались Люди и их грантопильные фонды, экспаты из “Скандинавии” и прочие consultants (включая мерзкого гада Пидра Померанцева, который, думаю, именно в силу своей мерзости стал влиятельной шишкой в дискурсе).
Но ладно, хорошо, сбросим немножко уровень желчи. “Постсоветскость” прежде всего про то, как жизнь в новой формации заполняет лакуны, оставленные советским государством и порядком жизни, им обустроенным. Ну как клуб “Тоннель”, открытый в 1993 в бомбоубежище.
В столицах такая “постсоветскость” ушла еще в конце десятых. А 24.02.22 наступил её окончательный финал. Два года назад, между прочим. Не хухры-мухры.
Сейчас вообще надо говорить не о трижды переваренной, навязанной клюквенными обложками “постсоветскости”, а о том, что на смену ей “пришло”. Ну хотя бы про дугинскую “симуляцию либерализма на местах”, типа замещения импортных брендов. Да про ЛДНР те же, как превьюшку нынешних культурных паттернов.
Но нет, давайте мусолить девяносто первый, девяносто третий, девяносто восьмой, свой год рождения. Давайте обсудим межпоколенческие травмы в западной академии и продемонстрируем, как нам всем здесь не свободно. Так скучно. 33 года прошло. Христа за это время распять успели, а вы всё под заброшкой валяетесь. Займитесь чем-то поинтересней. Всё, я пошла в бар.
