метра два с небольшим. Он слепо смотрел поверх меня, потом начал крутить головой, пытаясь отыскать то, что его насторожило. — Бах, — сказал я. Ангел вздрогнул и взгляд его сфокусировался. — Бах, — повторил я. — Бах, бах! — Святослав Морозов, — сказал падший торжественно. — Преклони колени, ты стоишь перед ангелом. — Да какой ты ангел? — спросил я, продолжая целиться ему в грудь. — Падший. — А мне кажется, ты фуфло, — сказал я и выстрелил. Кинетика она такая, надежная, но палка о двух концах. Серебряная пуля пробила грудь ангелу, а моя рука с пистолетом дёрнулась и засадила мне же по подбородку. По груди ангела потекла кровь, у меня во рту тоже стало солоно. Ангел постоял, потом моргнул. Глянул мельком на шевелящегося под ногами младенца. Тот, похоже, был вполне готов родиться, когда его цилиндр разнесло на куски. — Это лежишь ты, — сказал ангел, поднимая ногу. — И если не бросишь оружие и не преклонишься... Я даже почувствовал, как от него пошла темная благодать, проклятие, попросту говоря. — Дурак, это девочка, — сказал я и выстрелил ещё раз, в голову, когда падший вновь опустил взгляд. Голова падшего разлетелась на куски, он рухнул. Огненный меч упал на пол, зашипел и погас. Я подумал, что нужно поднять младенца. Честно говоря, я не заметил, мальчик это или девочка. Но у меня тряслись руки, поэтому я бросил пистолет — тот упал мягко, неторопливо, и прислонился к стене. От укрытия ко мне бросились два морпеха и, вот уж кого не ожидал увидеть, кардиолог Хенрик. Морпехи были в форме, Хенрик в халате на голое тело. — Малец... малец, как же я тебе рад... — один из морпехов на миг обнял меня, и я даже не стал объяснять, что двадцатилетнего пилота называть мальцом неправильно. Морпехи, не выпуская оружия, принялись поднимать живых младенцев, которые немедленно начали вопить."
метра два с небольшим. Он слепо смотрел поверх меня, потом начал крутить головой, пытаясь отыскать то, что его насторожило. — Бах, — сказал я. Ангел вздрогнул и взгляд его сфокусировался. — Бах, — повторил я. — Бах, бах! — Святослав Морозов, — сказал падший торжественно. — Преклони колени, ты стоишь перед ангелом. — Да какой ты ангел? — спросил я, продолжая целиться ему в грудь. — Падший. — А мне кажется, ты фуфло, — сказал я и выстрелил. Кинетика она такая, надежная, но палка о двух концах. Серебряная пуля пробила грудь ангелу, а моя рука с пистолетом дёрнулась и засадила мне же по подбородку. По груди ангела потекла кровь, у меня во рту тоже стало солоно. Ангел постоял, потом моргнул. Глянул мельком на шевелящегося под ногами младенца. Тот, похоже, был вполне готов родиться, когда его цилиндр разнесло на куски. — Это лежишь ты, — сказал ангел, поднимая ногу. — И если не бросишь оружие и не преклонишься... Я даже почувствовал, как от него пошла темная благодать, проклятие, попросту говоря. — Дурак, это девочка, — сказал я и выстрелил ещё раз, в голову, когда падший вновь опустил взгляд. Голова падшего разлетелась на куски, он рухнул. Огненный меч упал на пол, зашипел и погас. Я подумал, что нужно поднять младенца. Честно говоря, я не заметил, мальчик это или девочка. Но у меня тряслись руки, поэтому я бросил пистолет — тот упал мягко, неторопливо, и прислонился к стене. От укрытия ко мне бросились два морпеха и, вот уж кого не ожидал увидеть, кардиолог Хенрик. Морпехи были в форме, Хенрик в халате на голое тело. — Малец... малец, как же я тебе рад... — один из морпехов на миг обнял меня, и я даже не стал объяснять, что двадцатилетнего пилота называть мальцом неправильно. Морпехи, не выпуская оружия, принялись поднимать живых младенцев, которые немедленно начали вопить."
