LiberDA — это либертарианский проект, целью которого является популяризация либертарианской философии среди свободных людей, стремящихся к рациональному мышлению.

Мы выступаем за максимизацию свобод и прав человека, за разрешение международных конфликтов, за справедливость во всех сферах жизни общества. Мы поддерживаем любую деятельность, направленную на достижение Прекрасной России Будущего.

Первоначально мы будем публиковать лишь развлекательно-мемный контент. По мере разрастания канала будут вводиться тематические статьи, дебаты, подкасты и многое другое.

В борьбе обретёшь ты право своё!

Не хотелось оформлять в отдельную статью, но телеграм не позволил опубликовать весь текст, как подпись к видео. Текста не много)

Либертарианцы, связанные с программированием и айти, прошу обратить ваше внимание на этот манифест: https://hottg.com/jmp_ebx/38

Будущего нет | Политический постмодерн

Что такое модерн, как произойдёт его коллапс и что будет потом

Время колокольчиков

Вы не задумывались над тем, почему Моисей так долго водил евреев по пустыне? Целых сорок лет. Дело совсем не в расстоянии (которое можно преодолеть за несколько недель), не стоит сомневаться и в географических способностях Моисея, это было бы очень уж несолидно. Так что же вынудило его принять такое неожиданное решение?
Предвкушаю реплики воинствующих атеистов, которые поспешат списать эту несостыковку на "ещё одну библейскую нелепость". Не торопитесь с выводами, господа: мораль этой истории не зависит от веры.

Дойдя чуть больше чем за год до Земли Обетованной, евреи с удивлением для себя обнаружили, что она уже занята другими людьми, а потому для построения на ней Израиля, нужно было изрядно побороться.
На фоне этого среди иудеев начались тревожные разговоры и даже ностальгия по временам египетского рабства, которое, хоть и было тяжёлым, оставалось спокойным. Выращенные рабами не были способны к решительным шагам и завоеваниям. Тогда Моисей и решил, что будет водить иудейский народ по пустыне до тех пор, пока полностью не уйдут из жизни все те, кто хоть немного застал рабскую жизнь.
(Моисей, к слову, так и не оказался в Израиле, потому что и сам в своё время был рабом).

Эта история совмещает в себе сразу несколько мотивов, но главный из них: свободу невозможно получить — только взять, а потому даже после вызволения из тирании бывшие рабы свободными не стали. Требовалось долгое время вольной жизни, чтобы за несколько поколений искоренить из себя рабскую ментальность.

И страшнее всего не те, чью свободу угнетают явно, а те, для кого создают иллюзию этой самой свободы — такие люди, полностью убеждены в своей вольности, будучи абсолютными рабами. Этот невероятный по своей хитрости фокус проделывают все современные государства, претендующие хоть на какую-то эффективность.

Цепь на вашей шее обильно покроют позолотой с блёстками, дабы придать ей богатый и радующий глаз вид. Саму же цепь сделают впору длинной, чтобы не сковывать скромные телодвижения обывателей, большинство из которых даже и не приблизится к любезно расставленным красным флажкам.

Нет большего врага для свободы, чем вот такой обыватель, потому что как только его освободят, он посчитает волю самым страшным на свете рабством. Бремя реальной свободы окажется для него тяжелее любого ярма.
«Нет у человека заботы мучительнее, как найти того, кому бы передать поскорее тот дар свободы, с которым это несчастное существо рождается».

Толпе нужна не свобода, а её атрибутика, не свободное общество, а спектакль, обильно украшенный пафосными речами о демократии на фоне пышных картонных декораций.
Всё потому что реальная свобода требует огромной ответственности за себя и за общество, а реальная политика не сводится к символической галочке в бюллетени раз в четыре года...

Так если же вдруг в этом театре начинается пожар, огонь перекидывается на декорации, а испуганные посетители хаотично выбегают на улицу, откашливаясь от дыма (с характерным пластмассовым привкусом) — должны ли мы горевать? Нужно ли нам плакать по безработным актёрам и паяцам, вся бывшая работа которых — создание лжи?
Все государства тираничны в одинаковой степени, отличаются же они друг от друга только лишь умением скрывать свою сущность.
Маски сорваны — и это не повод для грусти.

Слом иллюзий — это ещё не свобода, но первый шаг на пути к ней. Суровая правда состоит в том, что таких шагов нам придётся проделать ещё очень много. Всем нам только лишь предстоит своё личное путешествие по пустыне, и лучше бы его не растягивать на сорок лет.

«Что ж теперь ходим круг-да около
На своём поле — как подпольщики?
Если нам не отлили колокол
Значит, здесь — время колокольчиков!»

@kind_liberty

Республика зовёт!

Центру Республиканских Исследований (ЦРИ) нужен верстальщик и разработчик с отличным знанием WordPress для создания сайта. Дизайн-макеты страниц есть.
Цена за вёрстку фронта+бэк: 30-40 тыс. рублей

Если заинтересовались, то пишите: @SofyaChulkova

ТГ-канал ЦРИ: @repcentre

Per aspera ad astra!

P.S.
Это ни в коем случае не реклама.
Если вы ждали случая послужить идеалам свободы, то сейчас представилась отличная возможность.

Государство — это корпорация | EBX

Действительно ли так велика разница между государствами и «частными» корпорациями? Ответ в новой статье.

#статьи

#ИЗДАТЕЛЬСТВО

Новости, вопросы, ответы

Несмотря на блокировку нашего канала и некоторые проблемы с издательством, мы справились со всеми сложностями и снова вместе с вами! И сразу новость: вышел в свет второй том сочинений Ганса-Германа Хоппе «Правое либертарианство».

Спасибо всем, кто делал предзаказ — именно благодаря вам получилось напечатать книгу! В ближайшую неделю все заказы будут разосланы по адресам доставки.

Отдельная благодарность переводчикам, редакторам и верстальщику которые участвовали в создании книги: В. Анорину, М. Парфенюку, М. Шевыревой, С. Карнавскому, Л. Петрову, Д. Зинину, В. Антоновой-Туманской, А. Зотову, И. Фомину.

Мы продолжаем работу над каналом и над новыми книгами.

Купить книги Хоппе 👉 здесь

Ганс-Герман Хоппе о различном характере войн в рамках национальных (в обще случае, суверенных) государств и монархий (т.е. феодальных объединений).

Именно в силу написанного ниже очень важно осознанно разрывать свою *политическую* идентификацию с размытыми и анонимными общностями, вроде наций или логосов, потому что их единственная задача — это при помощи мнимого политического единства с незнакомыми вам людьми подчинить вас интересам той группы лиц, которой сегодня довелось именоваться государством и «говорить от лица народа».

Нации (и все вытекающие из них построения) — это лишь попытка обмануть ваше совершенно естественное стремление к политике, давая ложное понимание того, кто чужой, а кто свой.
Не ведитесь на это: вместо искусственной идентичности с гордой надписью "Made in..." на пластиковой упаковке найдите для себя реальную, живую общность, за благополучие которой вы будете готовы положить жизнь.


«...Более того, изменится не только вероятность, но и форма войны. Как правило, монархические войны возникают из-за споров о наследствах, вызванных сложной сетью междистастических браков и нерегулярным, но постоянным исчезновением определённых династий. Как насильственные споры о наследовании, монархические войны характеризуются территориальными целями. Они не являются идеологически мотивированными ссорами, это споры о материальных вещах. Более того, поскольку они являются междинастическими спорами о собственности, общественность рассматривает войну частным делом короля, который должен финансировать её собственными деньгами и вооружёнными силами. Кроме того, из-за того, что общественность принимает это как частные конфликты между различными правящими семьями, короли оказываются вынужденными признать чёткое различие между сражающимися и несражающимися и нацелить свои военные действия конкретно друг на друга и на соответствующую частную собственность.


Напротив, демократические войны, как правило, являются полномасштабными войнами. Размывая различие между правителями и управляемыми, подобные (суверенные) формы правления укрепляют идентификацию общественности с определённым государством.
Действительно, династическое правительство способствует идентификации со своей собственной семьёй и сообществом и развитию «космополитического» мировоззрения, тогда как демократия неизбежно ведет к национализму, т.е. эмоциональной идентификации общественности с большими анонимными группами людей, характеризующихся общим языком, историей, религией и/или культурой, отличимых от других иностранных государств.
Таким образом, межгосударственные войны превращаются в национальные войны. Вместо того, чтобы представлять «просто» насильственные династические споры о собственности, которые могут быть «разрешены» посредством актов территориальной оккупации, они становятся битвами между различными формами жизни, которые могут быть «разрешены» только посредством культурного, лингвистического или религиозного господства и подчинения (или истребления).
Членам общественности становится все более и более трудным оставаться нейтральными. Сопротивление более высоким налоговым ставкам для финансирования войны все чаще считается предательством. Воинская обязанность становится правилом, а не исключением. И с массовыми армиями дешевых и, следовательно, легкодоступных призывников, борющихся за национальное превосходство (или против национального подавления), поддерживаемых экономическими ресурсами всей нации, все различия между сражающимися и несражающимися падают на обочину, а войны становятся всё более жестокими.»

— «Демократия. Низвергнутый Бог»

Что такое свобода?

Трудно переоценить значимость этого понятия в политической философии, ведь даже те направления, которые не постулируют её в качестве своей главной цели, так или иначе вынуждены на неё опираться. Но более всего она значима, конечно, для нас — людей, ценящих её, без всяких сомнений, превыше всего, как главный политический и жизненный ориентир.

Но если наше стремление к свободе интуитивно и очевидно, то нельзя сказать того же самого и про саму свободу.
Хотя в разговоре про неё так легко поддаться приятному соблазну простых определений, оказавшись в ловушке ложного понимания и размытых формулировок, этого делать ни в коем случае нельзя, потому что тогда очень легко можно стать жертвой разного рода манипуляций, которые, играя на спекулятивности "интуитивной" свободы, заставят вас служить чужим интересам.

Не обезображенный рефлексией обыватель, скорее всего, сформулирует негативное (в том смысле, что оно строится на отрицании) и даже либеральное (в широком его понимании) определение свободы, которое будет заключаться в отсутствии принуждения, мешающего реализации человеческой воли. То есть вы свободны до тех пор, пока никто не ограничивает вашу волю.

Не станем придираться к вопросу о том, что может, а что не может быть источником принуждения (потому что если речь про любое принуждение, даже неодушевлённое, то человек в таком случае априори не может быть свободным), для нашего обсуждения это не столь важно. Согласимся, что принуждать могут только другие "люди".

Государственные законы (в рамках либеральных теорий) не нарушают вашу свободу ровно по той причине, что они, будучи легитимными, не угнетают волю, а "направляют" её в правильное русло. При этом сами теоретики классического либерализма не стесняются признавать, что инструментом и движущей такого "направления" служит, как правило, именно страх наказания. "Правильное русло" — русло, совпадающее с волей суверена (короля, президента, парламента, госдумы и.т.д).

Но даже если оставить за скобками это несуразное соображение про легитимность (которая непонятно откуда и почему берётся), нетрудно заметить другой, более символический недостаток, неоднократно озвученный критиками либерализма: достаточно представить хозяина и раба, которому господин (в силу душевной доброты) позволяет всё (или почти всё), что тот захочет. При этом сам раб, будучи скромным, и в мыслях не решается испытать границы терпения своего господина, благодарно довольствуясь и без того безмерным (по меркам раба) уровнем вседозволенности. Согласно либеральному определению, мы с необходимостью должны заключить, что этот раб — свободен (или почти свободен), потому что его воля никем не ограничивается.

Наиболее проницательные читатели уже поняли, что такой, на первый взгляд, надуманный пример, в действительности, довольно красноречиво иллюстрирует всю несостоятельность либерального определения.

«Ты станешь несвободным, если просто попадёшь в ситуацию политического подчинения или зависимости, тем самым подвергая себя той опасности, что правительство насильственно или принудительно лишит тебя жизни, свободы или Состояния. То есть, если ты живёшь при любой форме правления, которая позволяет правительству применять прерогативу или решать вопросы по своему усмотрению вне права, ты уже будешь жить рабским образом.

Твои правители могут не использовать эти полномочия или использовать их с тончайшей заботой о твоих индивидуальных свободах, так что на практике ты по-прежнему будешь наслаждаться полным набором своих гражданских свобод. Но то, что твои правители обладают этим правом произвола, означает, что пользоваться своей гражданской свободой ты сможешь, только полагаясь на их добрую волю. А это, в свою очередь, значит, что твои права могут быть в любой момент урезаны или отменены. Что, как наши авторы уже объясняли, тождественно рабству.» — Скиннер. «Свобода до либерализма»

Вас лишает свободы сама возможность безнаказанно подвергнуть вас принуждению, а не факт этого принуждения.
Всё, что существует с разрешения, априори не является свободным.

ПРОДОЛЖЕНИЕ

Что такое свобода?
Вторая часть
(ссылка на первую часть)

Так что же можно поставить в противовес либеральному определению? Я настаивал и настаиваю, что наиболее состоятельное (а в рамках либертарианства ещё и наиболее органичное) определение свободы — республиканское. Приведённый в первой части отрывок принадлежит именно республиканской традиции и мироощущению, так что же мы можем оттуда почерпнуть?

Свобода — это принадлежность свободному обществу, которое является не всяким сборищем, составленным произвольным образом, а собранием людей, обладающих общностью интересов, согласием в вопросах права и (что очень важно) реализующих себя политически.

На самом деле, я взял на себя очень много, попытавшись дать республиканское определение свободы, потому что это крайне обширная философская традиция, в рамках которой никогда не было ни единодушия, ни явного проговаривания этого вопроса.

Но я оправдываю свою смелость двумя вещами: во-первых, данное мной определение общества — это классическое, цицероновское определение, а, во-вторых, я отсылаюсь к общему для всего республиканизма тезису «Быть свободным возможно только в свободном обществе».
Из этих соображений, а также из того, что, находясь в таком обществе, вы не подвергаетесь политическому произволу, я и сформулировал по итогу определение.

Заметьте также и оговорку про политическую реализацию — очень важно проговорить это явно (чтобы вы не подумали, будто кружок по интересам можно назвать свободным обществом), но по сути во фразу "Общность интересов" имплицитно вложен публичный интерес сообщества к политической реализации, так что оговорка, отчасти, избыточна.

На этом, в принципе, можно было закончить, однако я позволю себе заняться критикой такого республиканского определения, потому что и к нему есть свои вопросы.

Представим себе эталонное свободное общество, например, римскую республику в период её внутреннего расцвета (когда республиканские идеалы были сильнее всего). С одной стороны, очевидно, что Рим не существовал "с разрешения", то есть не было такой политической силы, которая могла гарантированно и однозначно принудить его к чему-то.

С другой же стороны, мы можем представить себе в этот момент расу сверхразвитых инопланетян, наблюдающих из космоса за землёй. И вот, они смотрят на Рим с полным пониманием того, что при желании могут абсолютно легко поработить всех его жителей. Но они не делают этого в силу каких-то своих соображений. Они могут это сделать, но не делают, разрешая Риму существовать.

Вспоминается та самая аналогия с рабом. За тем лишь исключением, что тут раб даже не знает о своём рабском статусе (как-будто бы он из-за травмы потерял память, а хозяин пока не рассказал ему всю правду). И вот, раб продолжает жить, оставаясь в полной власти своего господина и с не менее полной уверенностью, что он свободен.

На это я отвечу так: априори мы не можем знать всей истины об окружающем мире. Римляне были знакомы лишь с тем, что было дано им в ощущениях, поэтому и считали себя свободными до тех пор, пока не не было доказано обратное.
Пока инопланетяне не прилетели и не поработили в Рим, у римлян есть все основания считать себя свободными.

Свобода — не абсолютна, но субъективна, она целиком и полностью держится на уверенности в собственной политической независимости через принадлежность соответствующему обществу.
Республиканский тезис состоит в том, что только через такую принадлежность может быть гарантирована независимость, так как даже если вы тиран, вы вынуждены находиться во власти случая, интриг ваших подданных и прочего, а главное — вы не реализуетесь как политическое существо, следовательно, не реализуетесь как человек.
Если вы, ваше общество, сможет быть и действовать как свободное, то нет никаких оснований отказывать вам в праве считать себя таковыми.

Другой вопрос в том, на чём эта уверенность основана: одно дело — закрывать глаза на воображаемых инопланетян в космосе, другое — на вполне определённых и существующих наверняка представителей государства.

Libertas perfundet omnia luce

Вышел! Вышел! Вышел! Новый выпуск видеоподкаста «Радио Республика» уже на канале, а там… Быстров и Белькович рассуждают, должны ли люди доброй воли платить и каяться, кто на самом деле владеет вашей собственностью, и почему во Франции у нас нет друзей.

Любимые голоса о самом актуальном.

Послушать можно здесь:
Вк | Яндекс.Музыка | Apple Podcasts | Google Podcasts | Spotify | YouTube

Ждём ваши вопросы здесь

Поддержать подкаст можно здесь:
Яндекс-кошелёк: 4100116426913820
Карта (Сбербанк): 2202 2014 6788 5071
Криптовалюта: 1KfVJgm5Pg1EinmZuopHkKkhKvnLTTLdp7

Друзья! Рад сообщить, что в республиканском спортивно-политическом клубе Пугачёв в это воскресенье открывается новый сезон бега.

Я начал там бегать с первого же своего посещения (с июля и вплоть до самого ноября). Буду продолжать и теперь, так что приглашаю присоединиться.

Ну а если вам кажется, что бег — не ваша стезя, то в Пугачёве есть множество других направлений: от самбо (куда я тоже хожу) и шахмат до совместных походов на различные культурные мероприятия (спектакли, выставки и.т.д).

Подписывайтесь @pugachev_club!

Что такое собственность?

Поговорив о свободе, мы совершенно точно не должны останавливаться на достигнутом, поэтому сегодня я предлагаю разобрать ещё одно очень важное и во многом фундаментальное понятие — понятие собственности (во всех её смыслах и проявлениях).
И вновь призываю вас не поддаваться на иллюзорную "очевидность" вопроса, который (и это мы увидим далее) совсем не так однозначен, как многим из нас хотелось бы его видеть.

Как и в прошлый раз, начнём с наиболее банальных формулировок, постепенно их уточняя и приходя наконец к цельному пониманию темы.
«Собственность — это имущество, принадлежащее кому-то» , — примерно такое (не блещущее конкретикой) определение можно услышать от обывателя, если задать ему наш вопрос. И если с пониманием того, что такое «имущество», особых проблем не возникает (впрочем, и оно очевидным образом будет перекликаться с вопросами ниже), то вот, что такое «принадлежность» и кем является этот самый «кто-то», кому может «принадлежать имущество» — требует отдельного изучения.

В угоду повествования немного нарушим хронологию и рассмотрим сперва вопрос о том, кто является субъектом владения (т.е. к кому применимо понятие собственности).
Либеральная (и/или наименее искушённая) часть публики не замедлит с ожидаемым ответом «Каждый человек!». Для них у меня заготовлена отдельная статья на эту тему, а мы, в свою очередь, не удовлетворившись (по очевидным причинам) подобным ответом, продолжим наше небольшое исследование.

Продолжая об этом думать, мы с неизбежностью придём к пониманию, если угодно, конвенционального (или культурного) характера собственности. То есть к тому, что собственность не является абсолютной, естественной характеристикой вещей самих по себе, а представляет из себя результат (явных или неявных) договорённостей людей, вступивших в правовые отношения.

И действительно: ни у одного микроскопа не хватит мощности, чтобы позволить нам разглядеть в молекулах отдельно взятого предмета информацию о его владельце. Никакие приборы не дадут нам узнать, какое количество своего «труда» смешал отдельный человек с конкретной землёй. Потому что такой информации (в самих вещах) попросту нет.
Всё, о чём мы можем говорить — это о признании остальными нашего права распоряжаться чем-либо.

Это, кстати говоря, логично вытекает из смысла собственности как концепции распределения ограниченного числа ресурсов между ограниченным числом субъектов. Сама постановка задачи с необходимостью предполагает, что мы заранее знаем, между кем будет вестись это самое распределение. При этом неважно, какую модель мы используем (будь то частная собственность в нашем, либертарном понимании, или же различные коммунарные теории собственности).

Таким образом, можно смело и однозначно сказать, что, так как понятие собственности неразрывно связано с сообществом конкретных людей, субъектами собственности являются его участники.

Теперь пришло время понять, что же означает та самая «принадлежность», о которой шла речь в исходном определении. Отчасти ответ на этот вопрос напрямую вытекает из всего сказанного выше, но мы его, всё же, озвучим.
Принадлежность — это признание со стороны остальных участников общества чьих-то эксклюзивных прав распоряжаться конкретными вещами.

Иными словами: «моя кружка является моей, не потому что конкретно сейчас я её физически контролирую, а потому что есть то политически оформленное сообщество, которое признаёт концепцию собственности, а также моё персональное право распоряжаться этой кружкой», — решение взять эту часть в кавычки будет понятно чуть позже.

Простой физический контроль не является владением. Если варвар отнимет чей-то кошелёк, он не станет его владельцем. Варвар станет лишь тем, кто временно этот кошелёк контролирует (до того момента, пока у варвара таким же образом его не отнимут). Именно поэтому варвар может обладать, но не может владеть, его "собственность" — лишь результат череды внеправовых актов насилия.

Но, как можно догадаться, не обязательно быть варваром, чтобы существовать по его подобию. В этой связи очевидно, что...

ПРОДОЛЖЕНИЕ

Сделай сам — торговцы и бытие

Почему в древности так сильно не любили торговцев и что с этим следует делать сегодня.

Существует ли обязанность подчиняться закону

Именно тот случай, когда путь намного важнее и интереснее конечной точки маршрута (для нас ответ, понятное дело, очевиден), ведь в ходе её достижения будет представлена исчерпывающая критика всех теорий и построений, дающих положительный ответ на поставленный выше вопрос.

А вы не были на Таити?
Новый выпуск видеоподкаста «Радио Республика» уже на канале. В этот раз суждения о местах, которых нет (и быть не может), тема выпуска — утопизм. Белькович и Виноградов обсудили, кто ищет рая на земле, почему Маркс не утопист, и нужны ли республиканцам идеалы справедливости.
Любимые голоса о самом актуальном.

Послушать можно здесь:
Вк | Apple Podcasts | Google Podcasts | Spotify | YouTube

Ждём ваши вопросы здесь

Поддержать подкаст можно здесь:
Яндекс-кошелёк: 4100116426913820
Карта (Сбербанк): 2202 2014 6788 5071
Биткоин: 1KfVJgm5Pg1EinmZuopHkKkhKvnLTTLdp7

Технологический вопрос | EBX

Был ли прав Теодор Качинский и возможно ли избежать технологий?

https://telegra.ph/technological-issue-08-05

#статьи

В это воскресенье в 16:00 на канале EBX[DAILY] состоится прямая трансляция.

Ведущими на ней буду я (Mr. Holdem) и Феликс — обсудим либертарианство со всех сторон и постараемся дать ему наиболее конкретное определение.

Также рассмотрим, как оно соотносится с республиканизмом, либерализмом и прочими идеологиями, его состояние на сегодняшний день, но главное — дадим ответ на вопрос: имеет ли смысл называть себя либертарианцем?

Эфир будет проходить в формате живого обсуждения без предварительной подготовки (по ходу будем отвечать на вопросы из чата), так что заглядывайте — будет интересно.

Христианская республика

На сегодняшний день, пожалуй, самое провокационное из всего когда либо мной написанного (трудно представить, какие усилия надо приложить, чтобы я в будущем смог преодолеть эту планку). Это небольшое эссе есть великое нападение на наш дискурс, его кардинальное переосмысление и большой вопросительный знак, отбрасывающий необозримую тень на землю республиканизма.

Приятного прочтения.