Мы уехали из Майнца 24 декабря. Утром сели в поезд компании FlixTrain, добрались до Берлина, откуда через 4 часа отправились автобусом компании FlixBus в Познань. Уже вечером здесь мы встретили католическое Рождество, а также Новый Год через неделю. К Варе в этот раз пришёл сперва Санта Клаус, а потом и Дед Мороз заглянул. «У меня впервые так, что каждую неделю, начиная с моего дня рождения, ко мне подарки приходят! В следующем году будет также?», — спрашивает ребёнок. Уклончиво отвечаем ей как-то.
На берлинской пересадке было время немного пройтись по городу от Hauptbahnhof до Alexanderplatz. Проходя мимо Бундестага я насколько умел коротко рассказал Варе об истории этого места, о немецких рейхах, о Рейхстаге и Халдее, о том, почему сейчас купол прозрачный, о берлинской стене и разметке на асфальте, о ФРГ и ГДР. Кажется, она впервые примерила на себя Историю и отождествила себя с ней, соразмерилась.
Выйдя на Unter den Linden мы наткнулись на свадьбу. День был слякотный, невеста платьем на прокат сметала грязь. Варя увидела на брусчатке мешуру от хлопушки. В ней, она нашла малюсенькое, с ноготок на её пальце, красное сердечко и взяла с собой.
— Варь, смотри! Видишь вон там за домами флаг большой? Это российское посольство, наверное, самое большое в Берлине, занимает квартал, — объяснил я. Спустя пару минут она взяла меня за руку, попросила остановиться. — Пап, а можно я это положу к двери посольства? — по секрету полушёпотом спросила Варя, показывая на указательном пальце миниатюрное сердечко. — Ну конечно можно, только там скорее всего проход будет закрыт, — ответил я и поймал себя на мысли, что оглядываюсь по сторонам, разрешая ребёнку выразить её чувства по отношению к собственной стране.
Мы поравнялись с посольством, на бульваре стоит огромная памятная украинская инсталляция, где перечислены жертвы большой войны, обвинения в адрес Путина и свидетельства разрушений. Варя с интересом смотрела на неё, потом спросила что это такое? Мы объяснили как появляются такие памятники и почему их не убирают.
— Но мы же не виноваты в этом, — расстроено произнесла она. — Напрямую не виноваты, — запутываясь в терминах вины и ответственности мямлил я. — Мне что, нельзя значит положить это? — с мокрыми глазами спросила она. — Давай положим на лавочку, прямо напротив входа, и будем знать, что это мы сделали и это наш с тобой секретик будет, — предложил я и повёл ребёнка к лавке между посольством и украинским памятником. Варя положила сердечко, припрыгнула немного и радостная повела нас дальше. А я шёл и думал о том, что сейчас произошло, о своей неспособности объяснить ей в должной степени реальность, думал не наводим ли мы на неё отношение к стране, о том, как просто и естественно дети выражают свою любовь и привязанность, о безопасности такой открытости в современном мире. Думал обо всём этом в привычном туманном ворохе мыслей и спутанных оправданий.
Время, когда любовь и привязанность нужно оправдывать.
9 января 2024 Майнц, Bettelpfad 98 166 день эмиграции
Мы уехали из Майнца 24 декабря. Утром сели в поезд компании FlixTrain, добрались до Берлина, откуда через 4 часа отправились автобусом компании FlixBus в Познань. Уже вечером здесь мы встретили католическое Рождество, а также Новый Год через неделю. К Варе в этот раз пришёл сперва Санта Клаус, а потом и Дед Мороз заглянул. «У меня впервые так, что каждую неделю, начиная с моего дня рождения, ко мне подарки приходят! В следующем году будет также?», — спрашивает ребёнок. Уклончиво отвечаем ей как-то.
На берлинской пересадке было время немного пройтись по городу от Hauptbahnhof до Alexanderplatz. Проходя мимо Бундестага я насколько умел коротко рассказал Варе об истории этого места, о немецких рейхах, о Рейхстаге и Халдее, о том, почему сейчас купол прозрачный, о берлинской стене и разметке на асфальте, о ФРГ и ГДР. Кажется, она впервые примерила на себя Историю и отождествила себя с ней, соразмерилась.
Выйдя на Unter den Linden мы наткнулись на свадьбу. День был слякотный, невеста платьем на прокат сметала грязь. Варя увидела на брусчатке мешуру от хлопушки. В ней, она нашла малюсенькое, с ноготок на её пальце, красное сердечко и взяла с собой.
— Варь, смотри! Видишь вон там за домами флаг большой? Это российское посольство, наверное, самое большое в Берлине, занимает квартал, — объяснил я. Спустя пару минут она взяла меня за руку, попросила остановиться. — Пап, а можно я это положу к двери посольства? — по секрету полушёпотом спросила Варя, показывая на указательном пальце миниатюрное сердечко. — Ну конечно можно, только там скорее всего проход будет закрыт, — ответил я и поймал себя на мысли, что оглядываюсь по сторонам, разрешая ребёнку выразить её чувства по отношению к собственной стране.
Мы поравнялись с посольством, на бульваре стоит огромная памятная украинская инсталляция, где перечислены жертвы большой войны, обвинения в адрес Путина и свидетельства разрушений. Варя с интересом смотрела на неё, потом спросила что это такое? Мы объяснили как появляются такие памятники и почему их не убирают.
— Но мы же не виноваты в этом, — расстроено произнесла она. — Напрямую не виноваты, — запутываясь в терминах вины и ответственности мямлил я. — Мне что, нельзя значит положить это? — с мокрыми глазами спросила она. — Давай положим на лавочку, прямо напротив входа, и будем знать, что это мы сделали и это наш с тобой секретик будет, — предложил я и повёл ребёнка к лавке между посольством и украинским памятником. Варя положила сердечко, припрыгнула немного и радостная повела нас дальше. А я шёл и думал о том, что сейчас произошло, о своей неспособности объяснить ей в должной степени реальность, думал не наводим ли мы на неё отношение к стране, о том, как просто и естественно дети выражают свою любовь и привязанность, о безопасности такой открытости в современном мире. Думал обо всём этом в привычном туманном ворохе мыслей и спутанных оправданий.
Время, когда любовь и привязанность нужно оправдывать.
9 января 2024 Майнц, Bettelpfad 98 166 день эмиграции
