Часть III. Назад к переводу: как и без того сомнительное «преодоление» корреляционизма было запорото русским переводом.
Отсутствие «не» в программной цитате — не единственная сложность, которая поджидает русского читателя (видимо, все нормальные книги эти люди прочитали) Квентина. Пафосное положение Мейясу на странице 80 нуждается в начальной посылке, на основе которой и состоится вывод об абсолютности нашего исчезновения, а, следовательно, и абсолютном характере контингентности. Взглянем на русский оригинал (предложения с неправильным переводом будут выделены жирным):
«мы можем себя помыслить как более не существующих, что наша смертность, наше уничтожение, наше становление-совсем-другими в Боге — все это действительно равно мыслимо. Но как эти состояния постижимы в качестве возможных? Посредством того факта, что мы можем помыслить, обходным путем через неоснование реальности, нашу возможность-быть-другим, возможность уничтожения или радикальной трансформации. Но в этом случае возможностъ-быть-другим [НЕ] мыслится как коррелят нашего мышления, поскольку именно в ней содержится возможность нашего собственного не-бытия».
Если в последнем предложении проблема упирается в отсутствие «не», то в предшествующем предложении Мейясу почему-то постигает нашу возможность «быть-другими», «умереть» или «радикально трансформироваться» посредством, цитата, «неоснования реальности», но такое заявление выглядит крайне странно, ведь это самое «неоснование» или контингентность — конечное положение, которое он пытается доказать. Почему Мейясу использует в качестве посылки тезис, который хочет доказать? На самом деле, не использует. Взглянем на оригинал:
«Par le fait que nous pouvons penser, par le biais de notre absence de raison d’être, un pouvoir-être-autre capable de nous abolir, ou de nous transformer radicalement. »
[Эти посмертные состояния постижимы в качестве в равной степени возможных] посредством того, что мы можем мыслить, обходным путем принимая идею о нашей собственной безосновности, возможность-быть-иными, которая обернется нашим уничтожением или радикальной трансформацией».
В оригинале нет «неоснования реальности», но только «NOTRE ABSENCE de raison d’être», отсутствие у нас причины быть. В общем, пафос испорчен даже не классным пропуском «не», которое правда выглядит как своеобразное разоблачение (ранее мы видели, что Мейясу «преодолевает» корреляционизм, передёргивая семантику отдельных терминов и эксплуатируя «принцип присутствия»), но и разрушением самой мыслительной цепочки, которую строит Мейясу. В текущий момент русская версия на странице 80 просто неинтеллигибельна. Любопытно. Мы слышали целую серию русскоязычных подкастов, в том числе и с переводчицей «После конечности», а также лекций, где «преодоление» корреляционизма представляется, как состоявшееся событие. Судя по всему, ведущие подкастов и лекторы читают на каком-то другом языке, ведь в текущем виде размышление Мейясу просто не работает из-за перевода. Если же выводы о «преодолении» сделаны на базе русского перевода, то странно, что многочисленные говоруны, верующие в «преодоления», не привлекли внимания к тому, что пассаж с итоговым аргументом выглядит как тотальный сюр, противоречащий всему тому, что говорит Мейясу до этого. Всем удачных чтений.
Часть III. Назад к переводу: как и без того сомнительное «преодоление» корреляционизма было запорото русским переводом.
Отсутствие «не» в программной цитате — не единственная сложность, которая поджидает русского читателя (видимо, все нормальные книги эти люди прочитали) Квентина. Пафосное положение Мейясу на странице 80 нуждается в начальной посылке, на основе которой и состоится вывод об абсолютности нашего исчезновения, а, следовательно, и абсолютном характере контингентности. Взглянем на русский оригинал (предложения с неправильным переводом будут выделены жирным):
«мы можем себя помыслить как более не существующих, что наша смертность, наше уничтожение, наше становление-совсем-другими в Боге — все это действительно равно мыслимо. Но как эти состояния постижимы в качестве возможных? Посредством того факта, что мы можем помыслить, обходным путем через неоснование реальности, нашу возможность-быть-другим, возможность уничтожения или радикальной трансформации. Но в этом случае возможностъ-быть-другим [НЕ] мыслится как коррелят нашего мышления, поскольку именно в ней содержится возможность нашего собственного не-бытия».
Если в последнем предложении проблема упирается в отсутствие «не», то в предшествующем предложении Мейясу почему-то постигает нашу возможность «быть-другими», «умереть» или «радикально трансформироваться» посредством, цитата, «неоснования реальности», но такое заявление выглядит крайне странно, ведь это самое «неоснование» или контингентность — конечное положение, которое он пытается доказать. Почему Мейясу использует в качестве посылки тезис, который хочет доказать? На самом деле, не использует. Взглянем на оригинал:
«Par le fait que nous pouvons penser, par le biais de notre absence de raison d’être, un pouvoir-être-autre capable de nous abolir, ou de nous transformer radicalement. »
[Эти посмертные состояния постижимы в качестве в равной степени возможных] посредством того, что мы можем мыслить, обходным путем принимая идею о нашей собственной безосновности, возможность-быть-иными, которая обернется нашим уничтожением или радикальной трансформацией».
В оригинале нет «неоснования реальности», но только «NOTRE ABSENCE de raison d’être», отсутствие у нас причины быть. В общем, пафос испорчен даже не классным пропуском «не», которое правда выглядит как своеобразное разоблачение (ранее мы видели, что Мейясу «преодолевает» корреляционизм, передёргивая семантику отдельных терминов и эксплуатируя «принцип присутствия»), но и разрушением самой мыслительной цепочки, которую строит Мейясу. В текущий момент русская версия на странице 80 просто неинтеллигибельна. Любопытно. Мы слышали целую серию русскоязычных подкастов, в том числе и с переводчицей «После конечности», а также лекций, где «преодоление» корреляционизма представляется, как состоявшееся событие. Судя по всему, ведущие подкастов и лекторы читают на каком-то другом языке, ведь в текущем виде размышление Мейясу просто не работает из-за перевода. Если же выводы о «преодолении» сделаны на базе русского перевода, то странно, что многочисленные говоруны, верующие в «преодоления», не привлекли внимания к тому, что пассаж с итоговым аргументом выглядит как тотальный сюр, противоречащий всему тому, что говорит Мейясу до этого. Всем удачных чтений.
