Удивительно, как вся человеческая жизнь стала посвящена, собственно, этому самому чисто природному/животному существованию, поддержанию жизни.
Это вроде как очевиднейшая мысль, но почему-то здесь она для меня раскрылась именно в практическом смысле — не только на уровне, собственно, деятельности практической (мы вынуждены постоянно что-то делать для зарабатывания денег и обеспечения жизни — это заменило и исключило все остальные формы активной жизни, не говоря уж о жизни созерцательной), но и на уровне мыслей, целей, своей внутренней мыслительной и эмоциональной деятельности.
Ну то есть, рефлексируя о себе самой, я почти всегда так или иначе мыслю себя как существо полезное, или эффективное, или успешное, или реализованное, или включенное в социум, или кем-то одобренное или неодобренное, чем-то или кем-то обусловленное — но все эти вещи определены внешней необходимостью мне таковой являться (или не являться). А есть ли вообще что-то другое? Есть ли вещи, которые могу делать только я (например, вместо меня может работать кто угодно, если моя «голая жизнь» обеспечивается иначе — нет никакой разницы); могу делать без необходимости и обусловленности (как активное вступание-в-явленность именно меня); которые не превращаются сразу в зарабатывание денег или социального/медийного капитала или создание материальных предметов; ради них самих? Вряд ли на этот вопрос существует «чистый» ответ — но само это рассуждение открыло в моем мышлении какую-то новую локацию, в которой можно думать, держать речь и может быть даже совершать какой-либо поступок ради него самого, и который сообщает что-то обо мне самой.
Например, я часто думаю: вот, мне же нравится делать эту вещь. Может, превратить это в карьеру/начать этим зарабатывать/сделать из этого материал для контента? Это автоматизм, который за секунду превращает любую мысль или зародыш мысли в начало экономической сделки, превращает идею в продукт. Он упрощает все до состояния «как мне превратить эту вещь в поддержание жизни». Все мое символическое воображение «заражено» этой моментальной экономизацией, как будто в мире нет ничего другого, кроме рынка (хм)
Например-2, саморазвитие и прочая «работа над собой» — это тоже в лучшем случае создание/ремесло, потому что вообще идея, что «из себя можно что-то сделать», по сути, превращает меня в материал, в объект в мире объектов, что звучит как минимум сомнительно. (В политическом смысле тоже: когда мы думаем, что какой-то закон, медиа или сообщество может с людьми «что-то сделать», как-то их «переделать» в что-то более подходящее, «правильное»).
Еще меня увлекла идея исчезновения приватного, домашнего, истинно «своего» — человек так или иначе всегда «на виду», всегда подвержен социуму и социальным ожиданиям. И даже в одиночество всегда кто-то приглашен — например, насколько безумно выглядит, когда блогеры ставят камеру, чтобы записать, как они «проводят время с самими собой», «уходят в лес», «перезагружаются наедине с природой»? Считается ли, что ты начал новую жизнь, если люди в интернете про это не в курсе? Сколько вообще у меня осталось вещей, которые могут быть только моими — и, более того, насколько я вообще сама умею, собственно, вести эту самую приватную жизнь?
Наконец, важные вопросы смерти. Арендт, конечно, в этом смысле довольно романтично настроена: например, говорит она, человека от животного отличает сознательная готовность пострадать от собственного поступка. Человек может выбрать умереть в результате своих действий. Жизнь ради продления жизни, то есть мысли и действия только о необходимом и должном, стремление к успеху, комфорту и своей полезности — есть лишь затянувшееся на всю длину жизни умирание. Ибо если нет ничего другого, и смерть неизбежна, то это изначально провальное мероприятие. Как и все размышления о смерти, это — немного раздражает, but it def has merit.
Удивительно, как вся человеческая жизнь стала посвящена, собственно, этому самому чисто природному/животному существованию, поддержанию жизни.
Это вроде как очевиднейшая мысль, но почему-то здесь она для меня раскрылась именно в практическом смысле — не только на уровне, собственно, деятельности практической (мы вынуждены постоянно что-то делать для зарабатывания денег и обеспечения жизни — это заменило и исключило все остальные формы активной жизни, не говоря уж о жизни созерцательной), но и на уровне мыслей, целей, своей внутренней мыслительной и эмоциональной деятельности.
Ну то есть, рефлексируя о себе самой, я почти всегда так или иначе мыслю себя как существо полезное, или эффективное, или успешное, или реализованное, или включенное в социум, или кем-то одобренное или неодобренное, чем-то или кем-то обусловленное — но все эти вещи определены внешней необходимостью мне таковой являться (или не являться). А есть ли вообще что-то другое? Есть ли вещи, которые могу делать только я (например, вместо меня может работать кто угодно, если моя «голая жизнь» обеспечивается иначе — нет никакой разницы); могу делать без необходимости и обусловленности (как активное вступание-в-явленность именно меня); которые не превращаются сразу в зарабатывание денег или социального/медийного капитала или создание материальных предметов; ради них самих? Вряд ли на этот вопрос существует «чистый» ответ — но само это рассуждение открыло в моем мышлении какую-то новую локацию, в которой можно думать, держать речь и может быть даже совершать какой-либо поступок ради него самого, и который сообщает что-то обо мне самой.
Например, я часто думаю: вот, мне же нравится делать эту вещь. Может, превратить это в карьеру/начать этим зарабатывать/сделать из этого материал для контента? Это автоматизм, который за секунду превращает любую мысль или зародыш мысли в начало экономической сделки, превращает идею в продукт. Он упрощает все до состояния «как мне превратить эту вещь в поддержание жизни». Все мое символическое воображение «заражено» этой моментальной экономизацией, как будто в мире нет ничего другого, кроме рынка (хм)
Например-2, саморазвитие и прочая «работа над собой» — это тоже в лучшем случае создание/ремесло, потому что вообще идея, что «из себя можно что-то сделать», по сути, превращает меня в материал, в объект в мире объектов, что звучит как минимум сомнительно. (В политическом смысле тоже: когда мы думаем, что какой-то закон, медиа или сообщество может с людьми «что-то сделать», как-то их «переделать» в что-то более подходящее, «правильное»).
Еще меня увлекла идея исчезновения приватного, домашнего, истинно «своего» — человек так или иначе всегда «на виду», всегда подвержен социуму и социальным ожиданиям. И даже в одиночество всегда кто-то приглашен — например, насколько безумно выглядит, когда блогеры ставят камеру, чтобы записать, как они «проводят время с самими собой», «уходят в лес», «перезагружаются наедине с природой»? Считается ли, что ты начал новую жизнь, если люди в интернете про это не в курсе? Сколько вообще у меня осталось вещей, которые могут быть только моими — и, более того, насколько я вообще сама умею, собственно, вести эту самую приватную жизнь?
Наконец, важные вопросы смерти. Арендт, конечно, в этом смысле довольно романтично настроена: например, говорит она, человека от животного отличает сознательная готовность пострадать от собственного поступка. Человек может выбрать умереть в результате своих действий. Жизнь ради продления жизни, то есть мысли и действия только о необходимом и должном, стремление к успеху, комфорту и своей полезности — есть лишь затянувшееся на всю длину жизни умирание. Ибо если нет ничего другого, и смерть неизбежна, то это изначально провальное мероприятие. Как и все размышления о смерти, это — немного раздражает, but it def has merit.
