Как раз подсхлынула политическая аналитика по выборам в Америке, где, как всем однозначно известно (об этом не забывают регулярно сообщать абсолютно независимые американские и европейские СМИ) победил популистский лидер. И это плохо. Потому что популизм — это плохо.
Но что это вообще значит?
Современное использование термина «популизм» предполагает набор универсальных элементов, которые должны легко считываться. Когда мы говорим — популизм, мы имеем в виду что-то или кого-то глупого, жестокого, параноидального и агрессивного; это орудие манипуляции; популист или популистская политика настроена против конституционного либерально-демократического порядка; его/её/их задача — уничтожить независимые суды, свободу СМИ, гражданские права и справедливые законы; популизм неизбежно вырождается в ту или иную форму недемократического и авторитарного порядка.
Это — распространенный нарратив, но его универсальность сомнительна. В современной политической азбуке есть две максимы: первая — демократия всегда есть желаемый результат развития любой политической системы, достояние цивилизации, её венец; вторая — существующие демократии всегда под угрозой, им вечно что-то угрожает, буквально одна ошибка — и ты ошибся, нет больше никакой демократии.
Удивительное отсутствие стойкости для главного достижения человеческой мысли, не правда ли?
«Популизм — извечный враг демократии» — это то же самое, что и сказать «демократия — извечный враг демократии». Главный враг демократии — она сама. Это не новая идея: еще Платон, один из виднейших критиков демократии, предупреждал — демократия лишь прикрывается свободой, на самом деле это хаос, который по античной политической мысли неизбежно сменяется тиранией. Народ необразован, глуп и склонен к склокам, люди не могут договориться между собой и склонны верить популистским лидерам. Толпа приводит к власти людей, не обладающих достаточными личными качествами для справедливого и разумного управления. Короче, современное представление о популизме — это и есть определение демократии (по Платону).
Удивительно, но сторонники демократии также невысоко оценивают её внутреннюю устойчивость — то есть способность выстоять против как внешних, так и внутренних (!) врагов. В 30-х годах прошлого века немецкий юрист Карл Лёвенштейн, сбежав из Германии в США, описал воинствующую демократию: систему, которая должна защищать демократические права и свободы — сознательно ограничивая эти права и свободы для выбранного ряда лиц (эта идея была очевидным образом мотивирована политической обстановкой Германии 30-х). Идея проста: популистские и анти-демократические лидеры могут придти к власти демократическими путями, а потом уничтожить демократию. Чтобы защититься от этого, в демократическом государстве должны быть механизмы, которые ограничивают определенных людей или группу лиц в участии в политике — вплоть до (конечно же временного!) прекращения действия выборов и иных (крайне условно, честно скажем) демократических механизмов. Так демократия уничтожает сама себя — она буквально «выключает» свои основополагающие предпосылки. И делает это она ради борьбы с популизмом — по которым в данном случае понимается риск неправильного народного выбора.
Итак, демократия опасна сама для себя, и причина этого — народ, который для устойчивости демократии опасен. Да, демократия — это вроде как про свободу выбора, но нет, не так. Народный выбор может быть правильным и неправильным, и вообще человек свободным быть умеет плохо.
Демократия, вполне вероятно, лучше иных форм управления. Но демократы проигрывают и будут проигрывать — мне кажется, тут есть тысячи причин, и как минимум две из них носят системный характер. (На полноту картины в телеграм-постике, конечно, не претендую).
Как раз подсхлынула политическая аналитика по выборам в Америке, где, как всем однозначно известно (об этом не забывают регулярно сообщать абсолютно независимые американские и европейские СМИ) победил популистский лидер. И это плохо. Потому что популизм — это плохо.
Но что это вообще значит?
Современное использование термина «популизм» предполагает набор универсальных элементов, которые должны легко считываться. Когда мы говорим — популизм, мы имеем в виду что-то или кого-то глупого, жестокого, параноидального и агрессивного; это орудие манипуляции; популист или популистская политика настроена против конституционного либерально-демократического порядка; его/её/их задача — уничтожить независимые суды, свободу СМИ, гражданские права и справедливые законы; популизм неизбежно вырождается в ту или иную форму недемократического и авторитарного порядка.
Это — распространенный нарратив, но его универсальность сомнительна. В современной политической азбуке есть две максимы: первая — демократия всегда есть желаемый результат развития любой политической системы, достояние цивилизации, её венец; вторая — существующие демократии всегда под угрозой, им вечно что-то угрожает, буквально одна ошибка — и ты ошибся, нет больше никакой демократии.
Удивительное отсутствие стойкости для главного достижения человеческой мысли, не правда ли?
«Популизм — извечный враг демократии» — это то же самое, что и сказать «демократия — извечный враг демократии». Главный враг демократии — она сама. Это не новая идея: еще Платон, один из виднейших критиков демократии, предупреждал — демократия лишь прикрывается свободой, на самом деле это хаос, который по античной политической мысли неизбежно сменяется тиранией. Народ необразован, глуп и склонен к склокам, люди не могут договориться между собой и склонны верить популистским лидерам. Толпа приводит к власти людей, не обладающих достаточными личными качествами для справедливого и разумного управления. Короче, современное представление о популизме — это и есть определение демократии (по Платону).
Удивительно, но сторонники демократии также невысоко оценивают её внутреннюю устойчивость — то есть способность выстоять против как внешних, так и внутренних (!) врагов. В 30-х годах прошлого века немецкий юрист Карл Лёвенштейн, сбежав из Германии в США, описал воинствующую демократию: систему, которая должна защищать демократические права и свободы — сознательно ограничивая эти права и свободы для выбранного ряда лиц (эта идея была очевидным образом мотивирована политической обстановкой Германии 30-х). Идея проста: популистские и анти-демократические лидеры могут придти к власти демократическими путями, а потом уничтожить демократию. Чтобы защититься от этого, в демократическом государстве должны быть механизмы, которые ограничивают определенных людей или группу лиц в участии в политике — вплоть до (конечно же временного!) прекращения действия выборов и иных (крайне условно, честно скажем) демократических механизмов. Так демократия уничтожает сама себя — она буквально «выключает» свои основополагающие предпосылки. И делает это она ради борьбы с популизмом — по которым в данном случае понимается риск неправильного народного выбора.
Итак, демократия опасна сама для себя, и причина этого — народ, который для устойчивости демократии опасен. Да, демократия — это вроде как про свободу выбора, но нет, не так. Народный выбор может быть правильным и неправильным, и вообще человек свободным быть умеет плохо.
Демократия, вполне вероятно, лучше иных форм управления. Но демократы проигрывают и будут проигрывать — мне кажется, тут есть тысячи причин, и как минимум две из них носят системный характер. (На полноту картины в телеграм-постике, конечно, не претендую).
