Вина возникает в отношениях. А где еще ей возникать?
Не просто в контакте с другим, а в отношениях, то есть там, где присутствует какая-то, хоть сколько-то времени длящаяся связь с этим другим. Конечно, такими переживаниями являются и стыд, и зависть, и ревность. Когда мы встречаем другого, незнакомого нам, такого, с которым у нас нет никаких отношений, пускай даже виртуальных, пускай даже только в нашей голове, в его присутствии мы скорее испытаем страх или злость, чем вину или стыд, или станем ему завидовать.
Вина возникает в отношениях рядом с кем-то, кто нам важен. Хоть чуть-чуть. Переживанию вины сопутствует и другой опыт — осознание причиненного вреда, раскаяние, прощение, восстановление отношений. И очень часто к нам в терапию приходят люди, которым в этом месте больно, которым необходимо получить этот опыт.
Иногда клиенту необходимо, чтобы перед ним извинились. И тогда должна возникнуть ситуация, в которой терапевт накосячит. На самом деле накосячит. Если и терапевт, и клиент очень добросовестные, хорошо работают, то эта ситуация может долго не возникать.
А потом случится.
Может быть, терапевт проспит сессию, назовёт клиента не его именем, или не очень аккуратно сформулирует свою интервенцию. Но… сказать «извини» можно только в ответ на претензию от клиента. То есть для того, чтобы получить опыт, когда у тебя просят прощения, перед этим, нужно сформулировать свою претензию, а значит, заметить свое неудобство, сказать о своей злости.
А терапевту, в свою очередь, для того, чтобы сказать «извини», нужно испытать раскаяние. Нужно заметить, что, правда, он, возможно, был не очень аккуратен здесь и сейчас. Что может быть в другой ситуации, с другим клиентом. Это было бы окей. И даже с этим клиентом это могло быть окей. Но прямо сейчас это не так.
И можно сказать «извини».
А ещё для этого терапевту придётся встретиться со своим несовершенством, своей неидеальностью, принять и признать тот факт, что он может ошибаться. И, может быть, именно этого опыта не хватает клиенту, чтобы кто-то другой рядом с ним заметил, что причинил ему ущерб, отозвался на претензию, извинился и признал, что может ошибаться. И тогда клиент может получить не только опыт, когда перед ним извинились, но и опыт, когда он прощает.
Но может быть и другая ситуация — даже с этим же клиентом — ему нужен не только опыт, когда перед ним извиняются, и он прощает, но и опыт, когда он сам оказывается тем, кто говорит «прости меня».
То есть в терапии должна возникнуть какая-то такая ситуация, в которой в свою очередь накосячит клиент.
А у терапевта должно хватить устойчивости клиенту об этом сказать. А у терапевта должно хватить устойчивости заметить свою уязвимость, заметить свое несовершенство, заметить, что клиент может причинить ему боль, ну или хотя бы дискомфорт. И найти в себе силы клиенту об этом сказать — предъявить ему претензию.
И, может быть, эта претензия станет приглашением к тому, чтобы клиент получил новый опыт — извинился. Без унижения и наказания. Или без чего-то еще, что раньше присутствовало в его опыте, когда он ошибался или когда ему предъявляли претензии.
“Просто извини, я, кажется, ошибся и был неправ”
А терапевт может дать в этом месте своему клиенту опыт, когда его простили. Простили, но не наказали. Простили, но не унизили. Просто простили.
Но всего это может и не произойти в терапии, в ней может произойти что-то другое. Не так важно что именно, как важно то, чтобы оно было осознано.
Разносторонне и глубокое исследование этого переживания можно найти в книге Виталя Сонькина«Вина — самое человеческое переживание». И не только в терапевтическом контексте. А меня продолжает зачаровывать размышления о вине и других переживаниях именно в терапии — каких ситуациях они могут возникнуть и как с ними можно обойтись.
Вина возникает в отношениях. А где еще ей возникать?
Не просто в контакте с другим, а в отношениях, то есть там, где присутствует какая-то, хоть сколько-то времени длящаяся связь с этим другим. Конечно, такими переживаниями являются и стыд, и зависть, и ревность. Когда мы встречаем другого, незнакомого нам, такого, с которым у нас нет никаких отношений, пускай даже виртуальных, пускай даже только в нашей голове, в его присутствии мы скорее испытаем страх или злость, чем вину или стыд, или станем ему завидовать.
Вина возникает в отношениях рядом с кем-то, кто нам важен. Хоть чуть-чуть. Переживанию вины сопутствует и другой опыт — осознание причиненного вреда, раскаяние, прощение, восстановление отношений. И очень часто к нам в терапию приходят люди, которым в этом месте больно, которым необходимо получить этот опыт.
Иногда клиенту необходимо, чтобы перед ним извинились. И тогда должна возникнуть ситуация, в которой терапевт накосячит. На самом деле накосячит. Если и терапевт, и клиент очень добросовестные, хорошо работают, то эта ситуация может долго не возникать.
А потом случится.
Может быть, терапевт проспит сессию, назовёт клиента не его именем, или не очень аккуратно сформулирует свою интервенцию. Но… сказать «извини» можно только в ответ на претензию от клиента. То есть для того, чтобы получить опыт, когда у тебя просят прощения, перед этим, нужно сформулировать свою претензию, а значит, заметить свое неудобство, сказать о своей злости.
А терапевту, в свою очередь, для того, чтобы сказать «извини», нужно испытать раскаяние. Нужно заметить, что, правда, он, возможно, был не очень аккуратен здесь и сейчас. Что может быть в другой ситуации, с другим клиентом. Это было бы окей. И даже с этим клиентом это могло быть окей. Но прямо сейчас это не так.
И можно сказать «извини».
А ещё для этого терапевту придётся встретиться со своим несовершенством, своей неидеальностью, принять и признать тот факт, что он может ошибаться. И, может быть, именно этого опыта не хватает клиенту, чтобы кто-то другой рядом с ним заметил, что причинил ему ущерб, отозвался на претензию, извинился и признал, что может ошибаться. И тогда клиент может получить не только опыт, когда перед ним извинились, но и опыт, когда он прощает.
Но может быть и другая ситуация — даже с этим же клиентом — ему нужен не только опыт, когда перед ним извиняются, и он прощает, но и опыт, когда он сам оказывается тем, кто говорит «прости меня».
То есть в терапии должна возникнуть какая-то такая ситуация, в которой в свою очередь накосячит клиент.
А у терапевта должно хватить устойчивости клиенту об этом сказать. А у терапевта должно хватить устойчивости заметить свою уязвимость, заметить свое несовершенство, заметить, что клиент может причинить ему боль, ну или хотя бы дискомфорт. И найти в себе силы клиенту об этом сказать — предъявить ему претензию.
И, может быть, эта претензия станет приглашением к тому, чтобы клиент получил новый опыт — извинился. Без унижения и наказания. Или без чего-то еще, что раньше присутствовало в его опыте, когда он ошибался или когда ему предъявляли претензии.
“Просто извини, я, кажется, ошибся и был неправ”
А терапевт может дать в этом месте своему клиенту опыт, когда его простили. Простили, но не наказали. Простили, но не унизили. Просто простили.
Но всего это может и не произойти в терапии, в ней может произойти что-то другое. Не так важно что именно, как важно то, чтобы оно было осознано.
Разносторонне и глубокое исследование этого переживания можно найти в книге Виталя Сонькина«Вина — самое человеческое переживание». И не только в терапевтическом контексте. А меня продолжает зачаровывать размышления о вине и других переживаниях именно в терапии — каких ситуациях они могут возникнуть и как с ними можно обойтись.
