Институты как основа. Ч.1.
Поиск фундаментальных причин быстрого экономического роста, возможно, определяет изучение экономики. Адам Смит занимался именно этим вопросом в «Богатстве народов». Несмотря на то, что этот поиск всегда была в центре дисциплины, в течение десятилетий после исследований Янга и МРВ произошел всплеск работ на эту тему.
В рамках этой литературы экономисты, как правило, группируют фундаментальные факторы экономического роста в три большие категории: культура (например, готовность доверять незнакомцам и участвовать в торговле с ними), география (например, легкость передвижения) и институты (например, защищенность прав собственности). Из этих трех категорий наибольшее внимание уделяется институтам. Отчасти это связано с тем, что они, как правило, более понятны экономистам, чем вопросы географии или культуры, а отчасти потому, что они, по-видимому, более поддаются изменениям. [6]
Но что такое институты? Дуглас Норт, лауреат Нобелевской премии, которому приписывают начало изучения институтов как движущей силы долгосрочного роста, определил их как «придуманные человеком ограничения, которые структурируют политические, экономические и социальные взаимодействия». [7]
Это определение столь широкое, что оно даёт мало шансов выявить реальные стратегии или изменения, которые страны могли бы предпринять. Исследователи, которые восприняли идеи Норта и работали с ними, отчасти внесли свой вклад, будучи более конкретными. В ранних работах Дарон Аджемоглу, Саймон Джонсон и Джеймс Робинсон, ответственные за инициирование подробного эмпирического исследования институтов, сосредоточились на безопасности прав частной собственности, измеряемой либо риском экспроприации (на основе оценок инвесторов), либо юридическими ограничениями для государственных служащих (на основе оценок политологов). [8]
Работы Аджемоглу, Джонсона и Робинсона, а также последующих исследователей, охватывали широкий набор стран в поисках общих институциональных элементов, которые существовали во всех странах, переживших быстрый экономический рост (или отсутствовавших в тех, где этого не произошло). Эти исследования сперва были сосредоточены на измерении институтов и роста в течение 20-го века, но вскоре включили данные еще более раннего периода. Те же три автора (вместе с Давиде Кантони) изучали важность института, который мы могли бы назвать «равенством перед законом», исследуя влияние наполеоновских реформ, проведенных в Германии на рубеже XIX века, на последующее развитие. [9]
========================================================
[6] Неявно к этому списку можно добавить четвертый основополагающий фактор: везение. Может оказаться, что часть того, что объясняет рост в Южной Корее или другие экономические успехи, - это удачное стечение случайных обстоятельств, и нет никакого способа сотворить чудо. Даже если бы у меня был полный физический и психологический портрет Серены Уильямс, я, вероятно, не смог бы полностью объяснить ее доминирование, которому иногда мог помочь благоприятный жребий или удачный отскок.
[7] Douglass C. North, “Institutions,” Journal of Economic Perspectives 5, no. 1 (Winter 1991): 97. Работа, кратко изложенная в этой статье, основана на работах Дугласа К. Норта и Роберта Пола Томаса The Rise of the Western World: A New Economic History (Cambridge: Cambridge University Press, 1973), and Douglass C. North, Structure and Change in Economic History (New York: Norton, 1981).
[8] Daron Acemoglu, Simon Johnson, and James A. Robinson, "The Colonial Origins of Comparative Development: An Empirical Investigation," American Economic Review 91, no. 5 (December 2001): 1369-1401. Доступное введение в их работу - Daron Acemoglu and James A. Robinson, Why Nations Fail: The Origins of Power, Prosperity, and Poverty (New York: Crown Publishers, 2012)
>>Click here to continue<<