Описание случая работы с пациенткой с пограничной симптоматикой
Пациентка Н., 21 год. На первичный прием ее записывает мать, и уже по телефону складывается впечатление, что терапия, скорее всего, нужна им обеим. На первой встрече мать выражает намерение находиться рядом с дочерью, однако Бриш просит остаться ее за дверью кабинета, указывая на правила терапии. Мать раздосадована, Н. же, наоборот, воспринимает это как признак уважения. Взгляд пациентки кажется критичным, скептическим, требовательным. Она молчит, ожидая инициативы со стороны терапевта. Сильный аромат ее духов заполняет все пространство помещения и остается в кабинете еще долгие часы после, напоминая о ней. Еще не прояснен запрос, но уже складывается запутанная динамика отношений. В конце сеанса терапевт долго выясняет, хочет ли Н. снова прийти на прием, но вопрос об этом пациентка оставляет открытым, что, конечно, так же вызывает много интенсивных чувств у терапевта. Работа с клиентами с пограничной симптоматикой наполнена интенсивными чувствами с самого начала, и это в свою очередь позволяет терапевту приблизительно понять, что происходит во внутреннем мире пришедшего к нему человека.
Мать снова пытается поговорить с терапевтом сразу после первой сессии дочери, звонит ему в тот же день вечером с целью рассказать важные подробности. Снова и снова Бриш указывает на правила терапии, рекомендует подобрать женщине своего терапевта. И по этому поведению (когда любые границы вызывают злость матери и нежелание их учитывать) уже можно представить, в какой атмосфере происходило взросление Н.
На вторую встречу пациентка все же приходит (что демонстрирует ее нуждаемость), но при этом всячески демонстрирует отвергающее поведение: опаздывает на 20 минут, размышляет о том, что, вероятно, ей не нужна терапия, а если и нужна, то с терапевтом-женщиной.
Через день Н. звонит Бришу и просит о срочной встрече. Терапевт, вопреки правилам, назначает внеочередную сессию. В этот раз Н. приходит на 15 минут раньше положенного времени и рассказывает о бурном конфликте с матерью: та против лечения Н., так как Бриш не захотел встречаться с ней лично и разговаривать по телефону. Однако Н., чувствуя в терапевте способность к удержанию и уважению границ, выражает ясное желание продолжать терапию.
Описание ранней истории и возникновение сложностей
Историю своей жизни Н. рассказывает очень отрывочно. Н. единственный ребенок в семье, ее зачатие было «несчастным случаем», и матери пришлось выйти за муж за ее отца. Н. приходилось слышать, что своим существованием и рождением она «испортила» ей жизнь. Отец Н. - авторитарный, «не дает ей никакой свободы». Мать и дочь часто объединяются против отца, протестуя против его указаний. Однако когда это вскрывается, мать никак не защищает дочь и позволяет обрушить весь гнев на нее. Воспринимается это как «предательство». Горячие споры и стычки периодически сопровождаются физическим насилием. В такие моменты больше всего Н. хочется убежать и покончить жизнь самоубийством (у пациентки было уже 4 попытки).
Соображения относительно динамики привязанности
Уже история зачатия и рождения предполагает у матери наличие амбивалентных чувств к своему ребенку. Логичным образом амбивалентность проявилась и в том, как Н. построила отношения с терапевтом, начиная уже с первой встречи. Она искала близости, но не была уверена, можно ли вообще на кого-то положиться, не предадут ли ее. Н. боролась с переходящим все границы поведением матери и ограничивающей, сдерживающей, авторитарной позицией отца. Пациентке казалось, что сделать это можно только через побег и аутоагрессию. В восприятии Н. так же явно было заметно расщепление образа матери на хорошую («поддерживающую, сверхзаботящуюся») и плохую («предающую»).
Описание случая работы с пациенткой с пограничной симптоматикой
Пациентка Н., 21 год. На первичный прием ее записывает мать, и уже по телефону складывается впечатление, что терапия, скорее всего, нужна им обеим. На первой встрече мать выражает намерение находиться рядом с дочерью, однако Бриш просит остаться ее за дверью кабинета, указывая на правила терапии. Мать раздосадована, Н. же, наоборот, воспринимает это как признак уважения. Взгляд пациентки кажется критичным, скептическим, требовательным. Она молчит, ожидая инициативы со стороны терапевта. Сильный аромат ее духов заполняет все пространство помещения и остается в кабинете еще долгие часы после, напоминая о ней. Еще не прояснен запрос, но уже складывается запутанная динамика отношений. В конце сеанса терапевт долго выясняет, хочет ли Н. снова прийти на прием, но вопрос об этом пациентка оставляет открытым, что, конечно, так же вызывает много интенсивных чувств у терапевта. Работа с клиентами с пограничной симптоматикой наполнена интенсивными чувствами с самого начала, и это в свою очередь позволяет терапевту приблизительно понять, что происходит во внутреннем мире пришедшего к нему человека.
Мать снова пытается поговорить с терапевтом сразу после первой сессии дочери, звонит ему в тот же день вечером с целью рассказать важные подробности. Снова и снова Бриш указывает на правила терапии, рекомендует подобрать женщине своего терапевта. И по этому поведению (когда любые границы вызывают злость матери и нежелание их учитывать) уже можно представить, в какой атмосфере происходило взросление Н.
На вторую встречу пациентка все же приходит (что демонстрирует ее нуждаемость), но при этом всячески демонстрирует отвергающее поведение: опаздывает на 20 минут, размышляет о том, что, вероятно, ей не нужна терапия, а если и нужна, то с терапевтом-женщиной.
Через день Н. звонит Бришу и просит о срочной встрече. Терапевт, вопреки правилам, назначает внеочередную сессию. В этот раз Н. приходит на 15 минут раньше положенного времени и рассказывает о бурном конфликте с матерью: та против лечения Н., так как Бриш не захотел встречаться с ней лично и разговаривать по телефону. Однако Н., чувствуя в терапевте способность к удержанию и уважению границ, выражает ясное желание продолжать терапию.
Описание ранней истории и возникновение сложностей
Историю своей жизни Н. рассказывает очень отрывочно. Н. единственный ребенок в семье, ее зачатие было «несчастным случаем», и матери пришлось выйти за муж за ее отца. Н. приходилось слышать, что своим существованием и рождением она «испортила» ей жизнь. Отец Н. - авторитарный, «не дает ей никакой свободы». Мать и дочь часто объединяются против отца, протестуя против его указаний. Однако когда это вскрывается, мать никак не защищает дочь и позволяет обрушить весь гнев на нее. Воспринимается это как «предательство». Горячие споры и стычки периодически сопровождаются физическим насилием. В такие моменты больше всего Н. хочется убежать и покончить жизнь самоубийством (у пациентки было уже 4 попытки).
Соображения относительно динамики привязанности
Уже история зачатия и рождения предполагает у матери наличие амбивалентных чувств к своему ребенку. Логичным образом амбивалентность проявилась и в том, как Н. построила отношения с терапевтом, начиная уже с первой встречи. Она искала близости, но не была уверена, можно ли вообще на кого-то положиться, не предадут ли ее. Н. боролась с переходящим все границы поведением матери и ограничивающей, сдерживающей, авторитарной позицией отца. Пациентке казалось, что сделать это можно только через побег и аутоагрессию. В восприятии Н. так же явно было заметно расщепление образа матери на хорошую («поддерживающую, сверхзаботящуюся») и плохую («предающую»).
