Есть еще одна причина, по которой я довольно долго не писала никаких текстов. Мысли, витающие в моей голове, могут вызвать много сильных эмоций у читателей, а я не то чтобы очень смелая и храбрая (ну то есть иногда да, но не сейчас). Давайте я просто вынесу предупреждение: что-то в моих текстах может вас сильно зацепить, потому что актуальные для меня темы сами по себе очень заряжены. Если вы чувствуете, что вас куда-то понесло эмоциональной волной, перепроверьте, правильно ли вы поняли идею. Переспросите. А потом, когда убедитесь в моей ужасной неправоте, с чистой совестью высказывайте свое недовольство.
Все. Вроде подстелила себе соломки, так что начну мини-цикл постов об истории изучения психотравмы (и как это, оказывается, актуально политическому контексту!). Всего таких постов будет 4-5. Дальнейшие тексты - это вольный пересказ с некоторыми цитатами работы Дж.Герман "Травма и исцеление" с вкраплениями идей и цитат из работ других авторов, исследующих ту же тематику. Все ссылки на исследования можно найти в оригинальных источниках.
Начинается книга с любопытной аналогии: история исследований психологической травмы включает в себя периоды эпизодической амнезии (как зачастую бывает при самой психологической травме). Исследования начинались по одним и тем же направлениям, потом внезапно сворачивались, и тема травмы как будто бы пропадала из поля научных изысканий. Но через какое-то время она снова неизбежно становилась востребованной, а все исследования начинались по новой.
Такие сложности связаны с высокой интенсивностью чувств, возникающих при знакомстве и более глубоком изучении темы. А так же с большим количеством психологических защит, которые позволяют затушевать в сознании ужасы окружающего мира. И в особенности - те из них, что совершены человеком. А если и не затушевать, то хотя бы отвести от себя в противоположную сторону, ведь я точно хороший, значит там, на другой стороне, точно плохой. Такое расщепление здорово спасает при сильном стрессе. Но оно так же влияет на поле исследовательской деятельности.
Из доклада израильской специалистки А.Голомб: "В течение многих лет невозможно было лечение жертв холокоста из-за заговора молчания вокруг пережитых ими ужасов. Еще менее возможно было лечить какого-нибудь героя войны, если у того возникали проблемы, так как это считалось критикой того, кто спасал жизни. Этих людей идеализировали, а у идеальных людей нет недостатков <...> Много лет назад я встретила женщину, скрывавшую многих евреев у себя в погребе во время войны в Европе. Потом она переехала в Израиль, а значительно позднее у нее развился острый истерический психоз и она попала в больницу. Ее нельзя было обсуждать на собраниях персонала. Никто не хотел ставить вопрос, не были ли ее истерические черты одним из тех качеств, которые позволили ей совершать героические поступки. Ее подвиги не подлежали обсуждению врачами. Женщина нуждалась в помощи — но врачи были частью общества, которому были нужны герои. Для них эта женщина была героем, и препарировать ее мотивы было не актом помощи, а оскорблением святыни".
Вопрос о том, будут ли существовать систематические исследования в области психотравмы сам по себе политический. "Исследование боевой психической травмы становится допустимым только в контексте, который высказывает сомнения в правильности принесения в жертву ради войны молодых людей. Исследование травм в сексуальной и семейной жизни становится допустимым только в контексте, который подвергает сомнению подчиненную роль женщин и детей. <...> Подавление, диссоциация и отрицание - феномены как индивидуального, так и общественного сознания".
Далее мы посмотрим на три этапа в исследовании психологической травмы: 1) исследования истерии (которые выросли из антиклерикального политического движения конца XIX в. во Франции), 2) исследования боевой психической травмы (начавшиеся в Англии и США после Первой Мировой войны и войны во Вьетнаме), 3) исследования сексуального и домашнего насилия (за что спасибо феминисткам Западной Европы и Северной Америки).
Есть еще одна причина, по которой я довольно долго не писала никаких текстов. Мысли, витающие в моей голове, могут вызвать много сильных эмоций у читателей, а я не то чтобы очень смелая и храбрая (ну то есть иногда да, но не сейчас). Давайте я просто вынесу предупреждение: что-то в моих текстах может вас сильно зацепить, потому что актуальные для меня темы сами по себе очень заряжены. Если вы чувствуете, что вас куда-то понесло эмоциональной волной, перепроверьте, правильно ли вы поняли идею. Переспросите. А потом, когда убедитесь в моей ужасной неправоте, с чистой совестью высказывайте свое недовольство.
Все. Вроде подстелила себе соломки, так что начну мини-цикл постов об истории изучения психотравмы (и как это, оказывается, актуально политическому контексту!). Всего таких постов будет 4-5. Дальнейшие тексты - это вольный пересказ с некоторыми цитатами работы Дж.Герман "Травма и исцеление" с вкраплениями идей и цитат из работ других авторов, исследующих ту же тематику. Все ссылки на исследования можно найти в оригинальных источниках.
Начинается книга с любопытной аналогии: история исследований психологической травмы включает в себя периоды эпизодической амнезии (как зачастую бывает при самой психологической травме). Исследования начинались по одним и тем же направлениям, потом внезапно сворачивались, и тема травмы как будто бы пропадала из поля научных изысканий. Но через какое-то время она снова неизбежно становилась востребованной, а все исследования начинались по новой.
Такие сложности связаны с высокой интенсивностью чувств, возникающих при знакомстве и более глубоком изучении темы. А так же с большим количеством психологических защит, которые позволяют затушевать в сознании ужасы окружающего мира. И в особенности - те из них, что совершены человеком. А если и не затушевать, то хотя бы отвести от себя в противоположную сторону, ведь я точно хороший, значит там, на другой стороне, точно плохой. Такое расщепление здорово спасает при сильном стрессе. Но оно так же влияет на поле исследовательской деятельности.
Из доклада израильской специалистки А.Голомб: "В течение многих лет невозможно было лечение жертв холокоста из-за заговора молчания вокруг пережитых ими ужасов. Еще менее возможно было лечить какого-нибудь героя войны, если у того возникали проблемы, так как это считалось критикой того, кто спасал жизни. Этих людей идеализировали, а у идеальных людей нет недостатков <...> Много лет назад я встретила женщину, скрывавшую многих евреев у себя в погребе во время войны в Европе. Потом она переехала в Израиль, а значительно позднее у нее развился острый истерический психоз и она попала в больницу. Ее нельзя было обсуждать на собраниях персонала. Никто не хотел ставить вопрос, не были ли ее истерические черты одним из тех качеств, которые позволили ей совершать героические поступки. Ее подвиги не подлежали обсуждению врачами. Женщина нуждалась в помощи — но врачи были частью общества, которому были нужны герои. Для них эта женщина была героем, и препарировать ее мотивы было не актом помощи, а оскорблением святыни".
Вопрос о том, будут ли существовать систематические исследования в области психотравмы сам по себе политический. "Исследование боевой психической травмы становится допустимым только в контексте, который высказывает сомнения в правильности принесения в жертву ради войны молодых людей. Исследование травм в сексуальной и семейной жизни становится допустимым только в контексте, который подвергает сомнению подчиненную роль женщин и детей. <...> Подавление, диссоциация и отрицание - феномены как индивидуального, так и общественного сознания".
Далее мы посмотрим на три этапа в исследовании психологической травмы: 1) исследования истерии (которые выросли из антиклерикального политического движения конца XIX в. во Франции), 2) исследования боевой психической травмы (начавшиеся в Англии и США после Первой Мировой войны и войны во Вьетнаме), 3) исследования сексуального и домашнего насилия (за что спасибо феминисткам Западной Европы и Северной Америки).
