Мода военного времени: Бримбэк как символ Темных Двадцатых

Есть что-то архетипически русское в том, как мы трансформируем чужие культурные коды. Взять хотя бы Влади, который после каких-то тридцати лет в рэп-индустрии внезапно стал создателем собственного модного артефакта. Бримбэк — этот странный гибрид снэпбэка и федоры — мог родиться только в русскоязычном пространстве и только сейчас, в эпоху Темных Двадцатых.

Пока западная культура фетишизирует берцы и милитари-эстетику через ироничный поп-фильтр, наш местный хедвер плавит воедино главные символы американского хип-хопа и европейского джентльменства. Снэпбэк — ярлык молодости, пыла, бунтарства; шляпа — атрибут степенности, традиции и уверенного мужского начала. В бримбэке эти полярности столкнулись, как столкнулись в нашей жизни зумерские TikTok-танцы и повестки в военкомат.

За считанные месяцы бримбэк из забавного мерча превратился в общественный феномен, разделивший аудиторию на противоположные лагеря. Одни видят в нём «скуф-кор» (старение с достоинством), другие — нелепую попытку сорокалетнего сохранить молодость, третьи — смелый модный эксперимент. Все эти интерпретации верны одновременно, как квантовое состояние русской моды.

Бримбэк — это головной убор военного времени. Он точно не попал бы в тренды мирной России, где наша главная проблема — выбрать один стиль из множества. Он существует в реальности, где ежедневно приходится совмещать несовместимое: прошлое и будущее, войну и мир, отказ и принятие. Поля, защищающие от солнца — и удобная застежка для быстрой регулировки. Респектабельность старого мира — и практицизм нового.

В этом смысле бримбэк — чистейшая аллегория современной России. Мы больше не можем быть только западными или только традиционными, только свободными или только встроенными в систему. Каждый день приходится изобретать собственный гибрид нормальности. И это не эклектика ради эклектики, как в нулевых. Это швейцарский нож выживания, когда в одном предмете должны сочетаться функции многих.

Неудивительно, что бримбэк родился именно в русском рэпе. Рэп-сцена всегда была индикатором социальных процессов, только раньше говорила о них открыто и зло, а теперь вынуждена маскировать серьезное под несерьезное. За смешной шляпой-кепкой скрывается серьезное сообщение: мы существуем между мирами, и ни один из них не является полностью нашим.

Сам Влади, наверное, посмеялся бы над такой интерпретацией. «Просто шляпа, братан», — сказал бы он. И был бы прав. Но Дарвин тоже не планировал находить ключ к происхождению видов, он просто коллекционировал зябликов.

Надевая бримбэк, мы не просто следуем моде — мы негласно соглашаемся с тем, что старая система координат больше не работает. Что можно быть одновременно мальчиком и дедом, хипстером и традиционалистом, нарушителем и хранителем. Бримбэк — это шапка-невидимка российских Темных Двадцатых. В ней ты одновременно есть и тебя нет.

прнрп фм

Мода военного времени: Бримбэк как символ Темных Двадцатых

Есть что-то архетипически русское в том, как мы трансформируем чужие культурные коды. Взять хотя бы Влади, который после каких-то тридцати лет в рэп-индустрии внезапно стал создателем собственного модного артефакта. Бримбэк — этот странный гибрид снэпбэка и федоры — мог родиться только в русскоязычном пространстве и только сейчас, в эпоху Темных Двадцатых.

Пока западная культура фетишизирует берцы и милитари-эстетику через ироничный поп-фильтр, наш местный хедвер плавит воедино главные символы американского хип-хопа и европейского джентльменства. Снэпбэк — ярлык молодости, пыла, бунтарства; шляпа — атрибут степенности, традиции и уверенного мужского начала. В бримбэке эти полярности столкнулись, как столкнулись в нашей жизни зумерские TikTok-танцы и повестки в военкомат.

За считанные месяцы бримбэк из забавного мерча превратился в общественный феномен, разделивший аудиторию на противоположные лагеря. Одни видят в нём «скуф-кор» (старение с достоинством), другие — нелепую попытку сорокалетнего сохранить молодость, третьи — смелый модный эксперимент. Все эти интерпретации верны одновременно, как квантовое состояние русской моды.

Бримбэк — это головной убор военного времени. Он точно не попал бы в тренды мирной России, где наша главная проблема — выбрать один стиль из множества. Он существует в реальности, где ежедневно приходится совмещать несовместимое: прошлое и будущее, войну и мир, отказ и принятие. Поля, защищающие от солнца — и удобная застежка для быстрой регулировки. Респектабельность старого мира — и практицизм нового.

В этом смысле бримбэк — чистейшая аллегория современной России. Мы больше не можем быть только западными или только традиционными, только свободными или только встроенными в систему. Каждый день приходится изобретать собственный гибрид нормальности. И это не эклектика ради эклектики, как в нулевых. Это швейцарский нож выживания, когда в одном предмете должны сочетаться функции многих.

Неудивительно, что бримбэк родился именно в русском рэпе. Рэп-сцена всегда была индикатором социальных процессов, только раньше говорила о них открыто и зло, а теперь вынуждена маскировать серьезное под несерьезное. За смешной шляпой-кепкой скрывается серьезное сообщение: мы существуем между мирами, и ни один из них не является полностью нашим.

Сам Влади, наверное, посмеялся бы над такой интерпретацией. «Просто шляпа, братан», — сказал бы он. И был бы прав. Но Дарвин тоже не планировал находить ключ к происхождению видов, он просто коллекционировал зябликов.

Надевая бримбэк, мы не просто следуем моде — мы негласно соглашаемся с тем, что старая система координат больше не работает. Что можно быть одновременно мальчиком и дедом, хипстером и традиционалистом, нарушителем и хранителем. Бримбэк — это шапка-невидимка российских Темных Двадцатых. В ней ты одновременно есть и тебя нет.

hottg.com/fmprnrp/3805

3.4K viewsedited  Jun 25 at 09:51