Алавистан как яркий пример отсутствия политической субъектности
Вот, кстати, вдогонку предыдущему посту, хороший пример, что сама суверенная (субъектная) сущность власти играет больше роли в политической реальности, чем национально-религиозные идентичности.
В декабре прошлого года, работая над лонгридом о падении сирийского режима Асада (который, к сожалению, так и не был завершен), я, как и все политические авторы, обратили внимание на один важный момент: алавитов ожидает социальная катастрофа при новом правительстве в Сирии.
Сегодня мы видим, что эта катастрофа все больше приобретает черты геноцида. Однако сейчас я хотел бы поговорить не столько об алавитах самих по себе, сколько о двух других аспектах, которые часто упускаются из виду в политическом анализе, но ярко проявляются в моменты острых социальных кризисов.
Прежде всего, речь идет о политическом суверенитете. У алавитов не было даже собственной политической партии как формы политической субъектности, поскольку они полагались на своего президента-алавита Башара Асада.
Несмотря на то, что внутри алавитской общины, как и в любой другой социальной, религиозной, национальной или политической группе, существовали разные взгляды и позиции (некоторые алавиты, безусловно, были против Асада), это не привело к созданию самостоятельной политической структуры. Как мы видим сейчас, это сыграло с алавитами злую шутку.
Положившись на клан Асада, фактически самый богатый алавитский клан в мире, алавиты утратили свою политическую субъектность. И теперь за них взялись суннитские группировки разных окрасов, то есть те, кто эту субъектность формировал через огонь и кровь в сирийской гражданской войне. Это еще одно напоминание о важности наличия собственной политической организации и независимости от какой-либо одной фигуры или клана.
Сейчас в прибрежных районах западной Сирии происходят ужасные вещи. Политическую субъектность алавитов кто-то рано или поздно, попомните мои слова, возглавит. Это может произойти как внутри Сирии, так и за ее пределами. Несмотря на попытки различных групп в Турции поддержать алавитов, и несмотря на то, что сам Асад до сих пор никак себя не проявляет, этих усилий недостаточно.
Вот цена отказа от собственной субъектности в пользу других – в данном случае, светских сирийских алавитских олигархов в лице бывшего президента Асада.
Россия могла бы давно воспользоваться этой ситуацией, ведь алавиты – наиболее удобная для неё группа. Однако, к сожалению, Россия не рассматривала возможность прямого взаимодействия с алавитским сообществом. Россия предпочитает общаться напрямую с лидерами, с теми, у кого есть реальная власть. Боюсь, что теперь этой власти у алавитов нет. При этом группа сохраняет лояльность к России.
Эта религиозная группа по-прежнему лояльна к России, а Россия ничего не может сделать. Весьма печальная история как для алавитов, так и для политических возможностей Российской Федерации.
Алавистан как яркий пример отсутствия политической субъектности
Вот, кстати, вдогонку предыдущему посту, хороший пример, что сама суверенная (субъектная) сущность власти играет больше роли в политической реальности, чем национально-религиозные идентичности.
В декабре прошлого года, работая над лонгридом о падении сирийского режима Асада (который, к сожалению, так и не был завершен), я, как и все политические авторы, обратили внимание на один важный момент: алавитов ожидает социальная катастрофа при новом правительстве в Сирии.
Сегодня мы видим, что эта катастрофа все больше приобретает черты геноцида. Однако сейчас я хотел бы поговорить не столько об алавитах самих по себе, сколько о двух других аспектах, которые часто упускаются из виду в политическом анализе, но ярко проявляются в моменты острых социальных кризисов.
Прежде всего, речь идет о политическом суверенитете. У алавитов не было даже собственной политической партии как формы политической субъектности, поскольку они полагались на своего президента-алавита Башара Асада.
Несмотря на то, что внутри алавитской общины, как и в любой другой социальной, религиозной, национальной или политической группе, существовали разные взгляды и позиции (некоторые алавиты, безусловно, были против Асада), это не привело к созданию самостоятельной политической структуры. Как мы видим сейчас, это сыграло с алавитами злую шутку.
Положившись на клан Асада, фактически самый богатый алавитский клан в мире, алавиты утратили свою политическую субъектность. И теперь за них взялись суннитские группировки разных окрасов, то есть те, кто эту субъектность формировал через огонь и кровь в сирийской гражданской войне. Это еще одно напоминание о важности наличия собственной политической организации и независимости от какой-либо одной фигуры или клана.
Сейчас в прибрежных районах западной Сирии происходят ужасные вещи. Политическую субъектность алавитов кто-то рано или поздно, попомните мои слова, возглавит. Это может произойти как внутри Сирии, так и за ее пределами. Несмотря на попытки различных групп в Турции поддержать алавитов, и несмотря на то, что сам Асад до сих пор никак себя не проявляет, этих усилий недостаточно.
Вот цена отказа от собственной субъектности в пользу других – в данном случае, светских сирийских алавитских олигархов в лице бывшего президента Асада.
Россия могла бы давно воспользоваться этой ситуацией, ведь алавиты – наиболее удобная для неё группа. Однако, к сожалению, Россия не рассматривала возможность прямого взаимодействия с алавитским сообществом. Россия предпочитает общаться напрямую с лидерами, с теми, у кого есть реальная власть. Боюсь, что теперь этой власти у алавитов нет. При этом группа сохраняет лояльность к России.
Эта религиозная группа по-прежнему лояльна к России, а Россия ничего не может сделать. Весьма печальная история как для алавитов, так и для политических возможностей Российской Федерации.
