У товарища Копибары сгорела баня. Даже не баня, а целое государство, со столовой на двадцать персон, бассейном, резьбой по дереву, где надо и не надо, биллиардной и всем остальным, что часто входит в русский пакет «жизнь удалась».
Но сгорела не только тешившая самолюбие гигантская избушка, не только источник телесных удовольствий, сгорел магнит, собиравший коллектив вокруг печки. Сломалась привычная жизнь, пропала многолетняя роль хлебосольного хозяина. Опустели выходные.
Восстановление бани стало для бывшего хозяина чем-то в роде Башмачкинской шинели. Дело было в том, что товарищ Копибары уже давно растил внуков и дворец-баня был памятью 90-х с их автосалонами, стрельбой и прочими большими, но случайными деньгами. Нет, что-то еще осталось, но в машинах, квартирах дочерей, гаражах и прочем неликвиде, а сейчас требовались наличные и быстро.
Приехавшие строители перевели нравственные страдания хозяина в экономическую плоскость.
- Минимум 30 миллионов, - сказал грузный, с портфелем. - Без финишной отделки, - добавил худой и высокий.
И тогда товарищ Копибары решился на отчаянный шаг. Он позвонил всем тем с кем делил стол и пар. К третьему звонку начало беседы оформилось:
- Иван, ты знаешь что у меня случилось. И меня знаешь. Я отдам. Мне нужны сейчас деньги на баню… - далее следовала сумма.
Нет, хозяин знал, догадывался, что реальная жизнь богаче фантазий на тему «мы с друзьями ходим в баню двадцать лет подряд» и понятно, что бедные не дали, но не дали и богатые, и даже те кто много лет назад взял в долг не дали, и даже сын не дал,
- Нету, пап, все мои деньги сейчас в долларе. Курс - восемьдесят пять. Реальный сто двадцать. Сейчас продавать - самоубийство. Подожди немного.
Папа положил трубку и что-то впереди забрезжило, а внутри, в голове и сердце, заполыхало, вслед за сгоревшей баней. Что-то важное, что деньгами не измеришь и в смету не внесешь. Те кого он считал друзьями, кого радушно принимал десятки лет, ради кого откладывал поездки и складывал дрова, не нашли денег. Это серьезно. Как так?
Приехавший к Копибаре он напоминал свою баню. И, как кажется, даже принёс с собой легкий запах гари.
- Ведь это беда, Копибара. Пожар. Это справится можно только всем миром. Ладно, тебя я знаю пять лет, ты и в бане была пять раз, но были те кого я знаю всю жизнь. Кого кормил, забирая у себя. Кому топил, отказываясь от командировок. Человек - это его принципы. Даже когда не очень хотел, делал баню, ведь они ждали, звонили, спрашивали… - Большой кредит, - не к месту сказала Копибара. - Что?? - Я говорю, большой кредит, - повторила Копибара, - ты дал им большой кредит, под сложный нравственный процент, а говоришь, друзья. Твоя правда, беда…, - и перешла к делу, - деньги в пакете, только разберись, что стоит восстанавливать, а чему позволить лежать в руинах. Хорошо?
У товарища Копибары сгорела баня. Даже не баня, а целое государство, со столовой на двадцать персон, бассейном, резьбой по дереву, где надо и не надо, биллиардной и всем остальным, что часто входит в русский пакет «жизнь удалась».
Но сгорела не только тешившая самолюбие гигантская избушка, не только источник телесных удовольствий, сгорел магнит, собиравший коллектив вокруг печки. Сломалась привычная жизнь, пропала многолетняя роль хлебосольного хозяина. Опустели выходные.
Восстановление бани стало для бывшего хозяина чем-то в роде Башмачкинской шинели. Дело было в том, что товарищ Копибары уже давно растил внуков и дворец-баня был памятью 90-х с их автосалонами, стрельбой и прочими большими, но случайными деньгами. Нет, что-то еще осталось, но в машинах, квартирах дочерей, гаражах и прочем неликвиде, а сейчас требовались наличные и быстро.
Приехавшие строители перевели нравственные страдания хозяина в экономическую плоскость.
- Минимум 30 миллионов, - сказал грузный, с портфелем. - Без финишной отделки, - добавил худой и высокий.
И тогда товарищ Копибары решился на отчаянный шаг. Он позвонил всем тем с кем делил стол и пар. К третьему звонку начало беседы оформилось:
- Иван, ты знаешь что у меня случилось. И меня знаешь. Я отдам. Мне нужны сейчас деньги на баню… - далее следовала сумма.
Нет, хозяин знал, догадывался, что реальная жизнь богаче фантазий на тему «мы с друзьями ходим в баню двадцать лет подряд» и понятно, что бедные не дали, но не дали и богатые, и даже те кто много лет назад взял в долг не дали, и даже сын не дал,
- Нету, пап, все мои деньги сейчас в долларе. Курс - восемьдесят пять. Реальный сто двадцать. Сейчас продавать - самоубийство. Подожди немного.
Папа положил трубку и что-то впереди забрезжило, а внутри, в голове и сердце, заполыхало, вслед за сгоревшей баней. Что-то важное, что деньгами не измеришь и в смету не внесешь. Те кого он считал друзьями, кого радушно принимал десятки лет, ради кого откладывал поездки и складывал дрова, не нашли денег. Это серьезно. Как так?
Приехавший к Копибаре он напоминал свою баню. И, как кажется, даже принёс с собой легкий запах гари.
- Ведь это беда, Копибара. Пожар. Это справится можно только всем миром. Ладно, тебя я знаю пять лет, ты и в бане была пять раз, но были те кого я знаю всю жизнь. Кого кормил, забирая у себя. Кому топил, отказываясь от командировок. Человек - это его принципы. Даже когда не очень хотел, делал баню, ведь они ждали, звонили, спрашивали… - Большой кредит, - не к месту сказала Копибара. - Что?? - Я говорю, большой кредит, - повторила Копибара, - ты дал им большой кредит, под сложный нравственный процент, а говоришь, друзья. Твоя правда, беда…, - и перешла к делу, - деньги в пакете, только разберись, что стоит восстанавливать, а чему позволить лежать в руинах. Хорошо?
