В последнее время стали появляться книги мужчин из моего поколения, в которых нет бравурного мачизма, есть нежность к повседневности и письмо аффекта. Я уже писала про lakinski project Дмитрия Грачева. Это книга-письмо давно погибшему другу, хонтологическое путешествие на пустыри и в аналоговую память.
Вчера в метро открыла книгу поэта и критика Алексея Конакова «Дневник погоды (дисторшны)». Текст отсылает к практике Леона Богданова, который вел скрупулезное записки о чае и землетрясениях. В книге Конакова — данные о погоде, восходе и закате, атмосферном давлении. Бытовые зарисовки, конспирологические размышления и, конечно, записи о рутине. Автогерой покупает груши для своей жены и детей, на зиму запасается капустой, ему не с кем поспорить, какой чай — «Принцесса Нури» или «Майский» вкуснее и лучше, он сравнивает цены в Магните и Дикси. Эта речь поэтическая, сбивчивая, дисторшны проявляются в повторении гласных и согласных, ошибочном управлении в словосочетаниях, речь заговаривается, опечатывается. Этот текст кажется свежим наброском, еще не отредактированным и в этом его прелесть и уязвимость. Вот, например, одна главка:
11.10, +7оC, облачно, ветер (СЗ) 8 м/с, атм. давл. 763 мм рт. ст., восх. 7:24, закат 18:05.
Радио передавает последние новости, дети приносят с улицов кленовые листьев, сумерки становятся гуще — и что в них таится? Какая-то вдруг скучная вещщь: непарный носок, вконец оглохший полтергейст, потерявший квалификацию гремлин. [Словом, ничего нового.] Лучше выберись над балкон, где лыжи и светт Лунны, посмотри около Юпитером, помечтай внутри головы о тёплом ырпдовом пиджаке (иногдад он тебе надевал бы).
Скоро ударят холода: будем наблюдать льда (льва?) на Неве, мёрзнуть за обедом, пить ложками рыбий жир — нигилизм нигилизмом, но витамин Д не помешает.
У Аси в эти месяцы ощутимо усиливается биополе — греет, жжётся, не даёт заснуть возле. Приходится вставать, и перебираться на раскладушку, и нежно рассуждать подд нос навроде зом-зам-зын как роскошно живёт человек, у которого есть в квартире целых две комнаты.
В последнее время стали появляться книги мужчин из моего поколения, в которых нет бравурного мачизма, есть нежность к повседневности и письмо аффекта. Я уже писала про lakinski project Дмитрия Грачева. Это книга-письмо давно погибшему другу, хонтологическое путешествие на пустыри и в аналоговую память.
Вчера в метро открыла книгу поэта и критика Алексея Конакова «Дневник погоды (дисторшны)». Текст отсылает к практике Леона Богданова, который вел скрупулезное записки о чае и землетрясениях. В книге Конакова — данные о погоде, восходе и закате, атмосферном давлении. Бытовые зарисовки, конспирологические размышления и, конечно, записи о рутине. Автогерой покупает груши для своей жены и детей, на зиму запасается капустой, ему не с кем поспорить, какой чай — «Принцесса Нури» или «Майский» вкуснее и лучше, он сравнивает цены в Магните и Дикси. Эта речь поэтическая, сбивчивая, дисторшны проявляются в повторении гласных и согласных, ошибочном управлении в словосочетаниях, речь заговаривается, опечатывается. Этот текст кажется свежим наброском, еще не отредактированным и в этом его прелесть и уязвимость. Вот, например, одна главка:
11.10, +7оC, облачно, ветер (СЗ) 8 м/с, атм. давл. 763 мм рт. ст., восх. 7:24, закат 18:05.
Радио передавает последние новости, дети приносят с улицов кленовые листьев, сумерки становятся гуще — и что в них таится? Какая-то вдруг скучная вещщь: непарный носок, вконец оглохший полтергейст, потерявший квалификацию гремлин. [Словом, ничего нового.] Лучше выберись над балкон, где лыжи и светт Лунны, посмотри около Юпитером, помечтай внутри головы о тёплом ырпдовом пиджаке (иногдад он тебе надевал бы).
Скоро ударят холода: будем наблюдать льда (льва?) на Неве, мёрзнуть за обедом, пить ложками рыбий жир — нигилизм нигилизмом, но витамин Д не помешает.
У Аси в эти месяцы ощутимо усиливается биополе — греет, жжётся, не даёт заснуть возле. Приходится вставать, и перебираться на раскладушку, и нежно рассуждать подд нос навроде зом-зам-зын как роскошно живёт человек, у которого есть в квартире целых две комнаты.
