Культ страдания
Александр Дугин, который теперь уже не занят ничем иным, кроме попыток придать действительности некое глубокое метафизическое обоснование, написал недавно заметку про Героя. В целом она является переложением идей раннего германского романтизма о герое как сверхчеловеке и вытекающем отсюда поверхностном культе страдания:
"Наша задача (!) стать глубоко, фундаментально и необратимо несчастными. Как бы страшно это ни звучало. Только так мы можем обрести спасение".
Заметка Дугина сама по себе ничем бы не привлекла моего внимания, потому что в ней нет ничего оригинального; по сути, это ницшеанство старших классов школы. Но она напомнила о схожей мысли, которую в «Дневнике писателя» транслировал Достоевский:
"Я думаю, самая главная, самая коренная духовная потребность русского народа есть потребность страдания, всегдашнего и неутолимого, везде и во всем. Этою жаждою страдания он, кажется, заражен искони веков. У русского народа даже в счастье непременно есть часть страдания, иначе счастье его для него неполно. Никогда, даже в самые торжественные минуты его истории, не имеет он гордого и торжествующего вида, а лишь умиленный до страдания вид. Страданием своим русский народ как бы наслаждается”.
Достоевский писал об этом будто сетуя, но если не потребность, то некий культ страданий в русском дискурсе присутствует и достаточно прагматично используется в рамках этатизма.
Ничего христианского в нем, естественно, нет, поскольку христианство это религия радости и силы, и трудно представить себе нечто более далекое от духа христианства, чем бессмысленное страдание. Оно не приближает к Богу и само по себе никого еще не спасло, а наслаждение страданием есть форма гордыни. Никакого автономного значения страдание в христианстве не имеет.
В осетинской культурной традиции страдания понимаются абсолютно так же, как в христианстве, то есть сами по себе никакого смысла не несут. В целом проблема предназначения человека в осетинском понимании определяется концепцией "ном", "имени". То есть при жизни нужно составить себе доброе имя и славу, которые унаследуют твои потомки и твой народ.
Бессмысленные страдания или бессмысленная смерть только отдаляют человека от достижения этой цели. Одним из традиционных осетинских пожеланий младшему является “цардæй бафсæд”, буквально “насыщайся жизнью”.
Вся эта “метафизика несчастья”, таким образом, является бесконечно далекой от нас в культурном отношении человеконенавистнической концепцией и с позиций христианства и осетинской культуры должна рассматриваться как извращение и болезнь.
>>Click here to continue<<