ЕСТЬ ЛИ ПЕРСПЕКТИВЫ У ВООРУЖЕННОЙ БОРЬБЫ С ПУТИНИЗМОМ?
Сегодняшнее вторжение в Курскую и Белгородскую области российских формирований в составе ВСУ – хороший повод поговорить о перспективах насильственной борьбы с диктатурой. То, что шариково-фонариково-плакатный «мирный» протест сдулся с легким пуком – очевидно даже заграничной либерде. Похороны Навального это продемонстрировали со всей очевидностью: совершенно безопасное с точки зрения винтилова с последующим набутыливанием сборище собрало жалкие 30 тысяч участников.
Почему 30 тысяч выглядели жалко? В аналогичной ситуации шествие по случаю похорон Бенинго Акино, убитого филиппинского оппозиционера, собрало два миллиона участников. Население манильской агломерации составляло тогда около 16 млн человек, то есть на улицу вышел каждый восьмой житель или 12% населения. Московская агломерация – более 18 млн. Проводил глашатая «умного голосования» каждый 600-й житель столицы или 0,16% горожан.
Понятно, что вожди плюшевой «оппозиции» не признают, что обосрались, и будут с маниакальным упорством придумывать все новые и новые флешмобы, на которые будет собираться все более ничтожная кучка фриков. Акция «Полдень против Путина» гипотетически могла бы показать массовую поддержку оппозиции в РФ, но лишь при соблюдении двух условий:
👉 Эта самая оппозиция должна существовать субъектно, а не только в виде глумливой рожицы Каца на экране смартфона.
👉 Оппозиция должна пользоваться массовой поддержкой населения. То бишь должны иметь место неприятие правящего режима, массовое недовольство по поводу бессмысленно-бесперспективной войны, и как следствие всего этого – запрос на перемены.
Ничего из вышеперечисленного нет и близко. В подобной ситуации публичные демонстрации будут показывать не силу «оппозиции», а ее позорную слабость. Однако отсутствие широкой социальной базы не является препятствием для существования и даже усиления оргструктур либералов. Они могут существовать за рубежом. В РФ злой Пыня не дает вам организовать партию, но что мешает создать оную за границей? В чем проблема организовать коалиционное правительство под каким-нибудь пышным названием типа «Комитет национального возрождения России» (КНВР), которое будет готово взять на себя ответственность за судьбу родины в момент, когда кремлевский карлик склеит ласты?
Но беглая либерда недееспособна настолько, что даже за границей не может сколотить мало-мальски легитимную коалиционную структуру на самой общей платформе. А это значит, что даже в случае какого-либо деструктивного шухера в Москве у них не будет ни малейшего шанса вообще ни на что. КНВР – это субъект. С ним в случае смерти диктатора путинские элиты, желающие выжить, сохранить свободу и хоть чуть-чуть от наворованного, могли бы вести переговоры. Мол, мы готовы разделить с вами власть в переходный период: вам – внешняя политика, экономика, социалка, а мы сохраняем контроль над силовым блоком. Сценарий хоть и гипотетический, но реальный. В Чили, Испании, Венгрии, Бирме, Южной Корее, Португалии, Аргентине Филиппинах и множестве других стран демократический трансферт происходил по этой схеме (не везде успешно).
Я не говорю, что конец диктатуры в РФ может быть только таким. Это лишь один из вариантов. Но он может реализоваться исключительно в том случае, если субъект, с которым старые элиты будут пытаться договариться в кризисной ситуации, СУЩЕСТВУЕТ. Но его нет, и нет даже предпосылок для его возникновения.
Вооруженная оппозиция – это реально существующая структура. Причем структура, гипотетически способная одним единственным ударом изменить все. Еще свеж в памяти марш Пригожина на столицу, когда всего около пяти тысяч боевиков на автотранспорте беспрепятственно вошли в Ростов-на-Дону и устроили рейд до Калужской области, вообще не встретив ни малейшего сопротивления. Значит ли это, что у вооруженной оппозиции есть шанс?
Отвечу деликатно: у нее есть шанс, если она решит те же две проблемы, а именно... (Продолжение следует)
>>Click here to continue<<
