ЕСТЬ ЛИ В ЯПОНСКОМ СЛОВО «ВАБИ-САБИ»?
На одной из моих поэтических встреч слушатель написал в комментариях, что один известный лектор уверяет, что в японском языке нет такого слова.
Я вспомнила свои студенческие годы, когда я изучала средневековую литературу. Мы тогда не употребляли слово «ваби-саби», а различали два разных понятия «ваби» и «саби», и постоянно путались, так как часто не могли определить, чем «ваби» отличается от «саби». Но мы писали эти слова отдельно, не на дефисе, как это принято сегодня в развлекательной прессе.
В чайном мире я тоже не слышала, чтобы эти эстетические концепции смешивали в одну. Более того, иероглиф, которым записывается «саби» 寂 — это же знаменитое понятие «дзяку» («умиротворение»), один из четыре главных принципов чайного действа. А понятие «ваби» присутствует в самоназвании подхода к приготовлению чая в школе Урасэнкэ: он называется «ваби-тя», («смиренный чай»). Под «ваби» понимается спокойное состояние человеческого ума, которое и достигается с помощью чайного действа.
Однако «ваби» можно объяснить и через поэзию:
Тем, кто жаждет только цветов,
Показать бы им весну,
Когда в горной деревне,
Сквозь снег пробивается
Первый росток
花をのみまつらん人に山里に雪間の草も春を見せばや
хана-о номи/ мацуран хито-ни/ ямадзато-ни/ юкима-но куса-мо/ хару-о мисэба я
Это пятистишие Фудзивары Иэтака приводится в чайных трактатах как произведение, передающее суть чайного действия, концепции смиренной красоты «ваби», а также истинного восприятия действительности: «Живущие в мирской суете денно и нощно вопрошают, когда же зацветет сакура вон на той горе? Они не знают, что «цветы» распускаются в их сердцах, и потому радуются лишь тому, что видит глаз».
Что касается «саби», то эта категория больше всего ценится в поэзии хайкай. Под «саби» понимается красота увядания, которая не связанна напрямую с внешним видом объекта, но так или иначе просачивается наружу.
Это хайку поэта Кёрая высоко оценил его учитель Басё, отметив, что в нем «отчетливо проявляется чувство саби»:
Хранитель цветов!
Убеленной своей головой
Соперничаешь с ними
花守や 白き頭を 突き合はせ
ханамори я/ сироки касира-о/ цукиавасэ
Хранитель цветов — это сторож сакуры, хотя я до конца не поняла, в чем именно выражались его обязанности. Седую голову старика Кёрай сравнивает с розовыми лепестками сакуры. Хайку вызывает щемящее чувство, которое невозможно описать, поэтому можно использовать выражение «чувство саби».
Не знаю, удалось ли мне объяснить вам разницу двух этих понятий, но я уверена, что если вы попросите современного японца рассказать, чем «ваби» отличается от «саби», то скорее всего поставите их в тупик.
Конечно, когда японский Vogue показывает на своих страницах фэшн-съемку и подписывает её как «ваби-саби», то исследователей японской духовности, средневековой словесности и чайного пути это коробит. Я их даже могу понять, им кажется, что такие важные эстетические категории опошляются. И тем не менее было бы странно считать, что этого слова нет в современном японском языке. Просто теперь оно означает немного другое — сугубо визуальный подход, лишенный религиозного или духовного смысла (а вот средневековая поэзия и чайное действо существовали в дзэнской парадигме).
Но сегодня я хочу примирить одних с другими, высоколобых академистов и любителей массовой культуры.
Откройте нобелевскую речь Кавабаты Ясунари «Красотой Японии рожденный» 1968 года, где он объясняет западному человеку (то есть нам с вами), что такое японская эстетика и дзэн через поэзию и чайное действо, и вы увидите, что великий писатель, чайный эксперт и тонкий эстет спокойно пишет слово «ваби-саби» азбукой на дефисе, объединяя два понятия в одно.
Мне кажется, что мы все можем доверять Кавабате в этом вопросе
НА ФОТО: Материальное воплощение концепции «ваби» — чайный домик «Тайан», созданный по проекту Сэн-но Рикю в 1582 году. Внутри всего два татами, а отделка отличается аскетизмом. Здесь ты оказываешься не только лицом к лицу с чайным мастером, но и один на один с самим собой
>>Click here to continue<<
