В СССР политика была невозможна. После короткого, очень короткого промежутка в постсоветской России она снова стала невозможна. Поэтому и Борис Немцов, и Алексей Навальный вспомнили о диссидентском опыте.

После 2014 года российской оппозиции пришлось вернуться в ту же нишу, которую занимали в СССР диссиденты, в то же состояние политического одиночества. На рубеже 1980-90-х годов вместо диссидентов движение к переменам возглавили в России партаппаратчики, что и сделало возможным ренессанс гэбешной власти, пишет Алексей Навальный, сам действовавший в современной политике диссидентскими методами, в книге «Патриот».

Лишь немного обозначив борьбу за власть, Алексей был вынужден перейти от политических поступков к этическим, нравственным жестам, как диссиденты 1960-80-х. Политические практики сместились в область этики, пишет Андрей Архангельский (текст для читателей в России без VPN тут, для свободного мира здесь): от надежды «нас должно стать много» фокус смещается к «так я хотя бы спасу свою совесть». Диссидентские практики вернулись.

Диссидентство – ответ на ситуацию, когда нормальная политика невозможна, запрещена. Возвращается ценность недеяния (не участвовать во зле), не лгать. Удивительно, что многим пришлось пережить эту ситуацию дважды за жизнь.

Events and texts

В СССР политика была невозможна. После короткого, очень короткого промежутка в постсоветской России она снова стала невозможна. Поэтому и Борис Немцов, и Алексей Навальный вспомнили о диссидентском опыте.

После 2014 года российской оппозиции пришлось вернуться в ту же нишу, которую занимали в СССР диссиденты, в то же состояние политического одиночества. На рубеже 1980-90-х годов вместо диссидентов движение к переменам возглавили в России партаппаратчики, что и сделало возможным ренессанс гэбешной власти, пишет Алексей Навальный, сам действовавший в современной политике диссидентскими методами, в книге «Патриот».

Лишь немного обозначив борьбу за власть, Алексей был вынужден перейти от политических поступков к этическим, нравственным жестам, как диссиденты 1960-80-х. Политические практики сместились в область этики, пишет Андрей Архангельский (текст для читателей в России без VPN тут, для свободного мира здесь): от надежды «нас должно стать много» фокус смещается к «так я хотя бы спасу свою совесть». Диссидентские практики вернулись.

Диссидентство – ответ на ситуацию, когда нормальная политика невозможна, запрещена. Возвращается ценность недеяния (не участвовать во зле), не лгать. Удивительно, что многим пришлось пережить эту ситуацию дважды за жизнь.

hottg.com/EventsAndTexts/2309

1.1K viewsJun 8 at 12:36