Об американском изоляционизме.
1. Возникает вопрос о возможности для США «классического» изоляционизма, который проповедуют Стив Бэннон, Такер Карлсон и другие правые антиглобалисты в рамках MAGA. Возможности, разумеется, в реальной политике – конструировать любую схему в рамках телевизионного шоу или публикаций в Сети не возбраняется. Вторая администрация Трампа оказалась самой изоляционистской, по крайней мере, за последнее столетие, но именно она менее чем через полгода после инаугурации решилась на то, чего избегали все администрации, начиная с Джимми Картера. И идеологические изоляционисты в команде Трампа во главе с Джеем Ди Вэнсом должны были подчиниться своему шефу.
2. Трамп хочет сделать Америку снова великой. А это означает доминирование США в мире. Но меняется характер этого доминирования – в нем меньше «мягкой силы» (и Трамп разносит ее институты), которую трамписты считают неэффективным расходом средств трудолюбивых налогоплательщиков. Нет апелляции к демократическим принципам - Трамп не скрывает своего презрения к ним. США теперь не собираются отталкивать союзников из-за того, что те нарушают права человека. Если арабские нефтяные монархии далеки от идеалов демократии, тем хуже для их критиков. Другое дело, что есть нюансы. Визит Кита Келлога в Беларусь сопровождался освобождением ряда заключенных. Но это связано с тем, что Беларусь – союзник не США, а России. И освобождение заключенных – это символический шаг навстречу Америке.
3. Оборотной стороной такого доминирования является сокращение затрат на обязательства перед союзниками. Впрочем, это свойственно американской политической традиции. Система военных блоков с участием США (НАТО, СЕНТО, СЕАТО, АНЗЮС) была связана с холодной войной в условиях биполярного противостояния сверхдержав – ранее США не вступали даже в Лигу Наций (сенат не поддержал Вудро Вильсона). НАТО воспринимается трампистами как институция, основанная на устаревшем принципе, когда США «покупали» лояльность Европы, беря на себя ответственность - в том числе финансовую - за ее оборону. И косвенно стимулировали экономический рост, в результате чего Евросоюз стал более конкурентоспособным, чем давно исчезнувший Варшавский договор. Теперь США хотят реорганизовать НАТО с тем, чтобы не платить за Европу.
4. Но жесткую силу США готовы применять в тех случаях, когда исходят из ее необходимости и безальтернативности. Как с атомным проектом Ирана, когда Трамп пришел к выводу, что он представляет реальную опасность (при противоречивых данных разведслужб или различии в их интерпретациях). ЦРУ Джона Рэтклиффа восторжествовало над Национальной разведкой Тулси Габбард. Впрочем, дозирование жесткой силы – вопрос крайне сложный. Во Вьетнаме США остановиться не удалось.
5. И последнее – о доверии как одном из принципов современного общественного развития. Трамп обещал Ирану две недели – хотя и с оговоркой «максимум» - на заключение соглашения, а ударил раньше срока. На оговорку мало кто обратил внимание – заявление Трампа было расценено как двухнедельная отсрочка. Сейчас выясняется, что США одновременно готовились нанести удар, не рассматривая этот срок в качестве ограничителя. И ударили раньше. Теперь такие дезинформационные кампании, заимствованные из не вполне корректных (зато нередко эффективных) бизнес-практик, могут применяться и дальше. А это размывает сам принцип доверия, возвращая международные отношения к временам, когда оно полностью отсутствовало. Что из этого получилось, наглядно описала Барбара Такман в «Августовских пушках».
Алексей Макаркин
>>Click here to continue<<