вчера был день рожденья Толкиена, и я весь вечер думала про то, чем отличаются языки эльфов и программистов.

ясное дело, отличаются. но если смотреть на языки программирования как на языки Средиземья, многие их особенности становятся понятнее. моё увлечение прошлого года — тестировать образовательные приложения по базам данных и пайтону. в новый год я отвлеклась на старинный и прекрасный ЛИСП. ЛИСП примечателен тем, что там код и данные — подобны друг другу.
на примерах ЛИСПа долго преподавали классический курс информатики в MIT (тут можно прочитать грустную историю о том, почему перестали https://habr.com/en/articles/282986/)

функциональность что естественных, что кодерских языков — сейчас несомненна, и поэтому её сложно рассмотреть отстранённо. но сравнивая описания и дискуссии вокруг семейства диалектов и потомков ЛИСПа и, например, родства С++, Ады и Java — можно немало понять про автоматизацию и роль нейросеток (до какой-то поры побочных, а не мейнстримных в развитии языков программирования как таковых).

и конечно, когда рыночная привлекательность профессии программиста уйдёт в прошлое или сменится промпт-инженерией, думать и действовать что-то про программирование станет куда интереснее.

на скриншоте — описание языка Бел (на основе этого самого ЛИСПа).

философ Джорджо Агамбен пропагандирует фразу «i would prefer not to» — «я предпочёл бы не»*.

и я вот думаю. кто может такое произнести? как преисполниться настолько?

сам жест отказа от власти, когда у тебя есть воля — жест отшельника, да? человека, способного уйти в лес или жить затворником, не умирая от лишённости.
чего он лишится? общественных благ, кофе, удобной куртки, круга общения, походов в оперу, бодрой езды на тракторе. каждый своего.

но дело не в этом. субъект Агамбена — это ещё и пользователь, потребитель, причём искушённый. он может вежливо сказать, что предпочитает (кстати, этимологически это не то же, что латинская преференция, но тем хуже).
за этой возможностью сказать — есть ужас ХХ века и обречённости на повторение фразы, в которой нет объекта предпочтения. ведь «что» предпочитает агамбеновский субъект — мы так и не узнаём.

предпочитать (а не выбирать или принимать решение) — это одновременно привилегия и работа человека в обществе. она начинается с выбора сырка в глазури или театральной премьеры, а продолжается выборами и определением темы диссертации по критической философии. о, предпочтение, оно ещё филигранней выбора.
никакого радикального отрицания «предпочесть» нельзя.

Агамбен всё понимает, и не пытается выдать «предпочтение» за юродивость. и в этом он умный современный европеец, с умеренностью и точностью культурного жеста.

жаль, в текстах Агамбена не хватает чувства юмора, способного приглушить пафос, который предполагается за фразой «i would prefer not to».

——
* — это цитирование переписчика Бартлби, персонажа Мелвилла. в своём тексте я не обращаюсь к Мелвиллу, потому что пишу про Агамбена и фразу, вынесенную из контекста. а Мелвилла я предпочла не читать.

UPD. пошла изучать Бартлби, и действительно преисполнилась. оказывается, это целый важнейший персонаж в философии.
для ликвидации безграмотности, если она вдруг у вас такая же, как у меня — статья Дениса Сивкова.

люблю статьи Михаила Соколова, потому что они — восхитительный пранк.

например, вот текст про то, что, почему люди продолжают войны, тоскливые отношения и нелюбимую работу.

во-первых, там описано, как всё это можно объяснить. пересказывать бесполезно, стоит читать.

во-вторых, есть фразы, которые хочется в стикерпак, типа «сожаления требуют воображения».
ну или там «органичное развитие в направлении союза до гробовой доски» как возможность пробного брака, противоположная тому, чтобы «вернуть товар».
ну и «культивация атемпоральности», мечта некоторых моих друзей и коллег, а также пресловутого Джорджо Агамбена.

в-третьих, тейк про «умножение биографических дедлайнов» — как вывод из Фуко, служит мне девизом для начала рабочего года.
бонус-трек, как спасение от биографической необратимости Соколов предлагает «биографические контрацептивы» — которые придают событиям обратимость.

в-четвёртых, там есть подарок для коллег по Digital Humanities. Соколов пишет, что нелюбимая работа — как поход по музею — должна оправдать уже проделанный путь. и внимание, вопрос, как же сделать интерфейс, который позволит ощутить что-то подобное в онлайн-музее?
(а также готовы ли создатели такого интерфейса работать с последствиями сделанного)

бонус-треки: всё это в середине статьи Соколов объясняет на «Звёздных войнах», а также там много годного в сторону философии науки.

#rawreading

в дополнение к теме «биографических контрацептивов» и снижения риска от возможного разочарования — думаю про явление, которое я называю «квартиндером».

это когда почти всё, с чем собираешься иметь дело, можно увидеть заранее и обсудить условия, прочитать отзывы, согласиться/отказаться, обозначить свои намерения.

огромное количество вещей — от размера и формы груди предполагаемой one night stand партнёрши, и до угла в снимаемой на год квартире — можно сделать предметом рассмотрения.
а при высоком уровне дипломатичности — даже сделки.

——
мир пользователей этим отличается от мира потребителей.
конечно, это не только про приложения или вебсайты, но в целом про и peer-to-peer сделки, аренду вместо покупки, long-life education etc.

потребитель — имеет права не знать своего желания. а его могут надуть, даже если вроде бы всё предусмотрено.

пользователь — точно знает, чего хочет. а если не знает, то может в любой момент выйти из отношений. безопасность first.

где-то между ними — великий жанр распаковки.

——
условия вступления пользователя в отношения — это готовонсть быть рассмотренным в ответ с той же пристальностью. то есть объективировать собственные возможности и желания.

кроме того, есть Правила Пользования. в отличие от Прав Потребителей, они вроде бы устроены куда более демократично.

но правила эти определяются не столько пользователями, сколько платформой. и даже экосистемой, в/на которой они находятся.
нарушение правил — это риск выхода из экосистемы, а дальше см. антиутопии чёрного зеркала и социального кредита.

——
временно отключим анти/утопическое воображение и разговоры о технофеодализме.

тогда перед нами перемещение вещей из области «души» или «личного» — в «хозяйство» и «право».
и, во-первых, интересно, какие институты этому сопротивляются?
во-вторых, что будет вырастать в освободившихся при перемещении границах «личного»?
в-третьих, как правила нарушаются, и что происходит с нарушителями, на каком континенте они оказываются?

#userabuser

моё, отъятое войною, — должно познаться как чужое.
соседнее, войной объято, — могло случиться как моё.
чужое войнами творится — границ начертанный узор,
неразрушимый сам собою, неудержимо рвёт подол:
войной вершится произвол, мои соседи с перепоя
сбывают подлое старьё — свои несли не с поля боя,
а вынимали из окон, разграбив дом, лишивши воли,
бои пройдя, неся раздор и кровью обагряя поле,
распознанное как чужое и подлежащее разбою.
прости господь их жадный взор, и, обделяя нас покоем,
вмени хотя бы мне позор: невыносимо, перебор —
— внимать речам без перебоя, не называющим войну,
и в равной степени тому, кто оправдать готов войною
всю нерешительность свою, вопроса заданного всуе:
ты сторож брату своему? глаза прикрой ему рукою,
ввергал не ты, не ты калечил, но нам придётся дежа вю:
по гладко выбритому лбу определять, кто был в строю,
а кто сумел в чужом краю остаться более собою,
чем был в родном, и там, далече, неперебитую судьбу
найти, соседом становясь: определив границ новьё,
сумеет распознать жену — нетронутую и войною.
будь верен ей, а мне неведом, я более не вывожу,
не различаю принадлежность, и боль по общему приму,
по-братски выпьем, я вину, однажды взяв, не отниму,
и, потерявши дом, надежду — едва ли, грешен, удержу.
пожалуйста, возьми мою, не жмись, люби и будь утешен.

из юношеского цинизма я едва ли верила в верность.
из взрослого максимализма я считаю верность едва ли не главной добродетелью.
(список добродетелей не прилагается к посту, простите)

жить без верности легко.
нет верности — нет измены, предательства. нет верности — нет и неверности.
замена верности — вероятность. мол, может быть, так, а может быть эдак.
может быть, вовсе — невероятно.

с годами невероятность становится такой же скучной, как вероятность. проверил раз, два и три — вероятностей много, а жизнь как-то одна. вот и верность, наоборот — становится ценной.

вопрос в том, чему и как быть верным?
в юности верность — одна. ты верен так называемому «себе», неотличимому от мира. различие между событием и поступком — ситуативно. верность словам и делам — ясна только со временем. верность, как будто, можно пообещать.
(ну и вы понимаете. в юности нет добродетельных списков)

у взрослого «меня» всё не так. верность событию может быть изменой словам. верность традиции — её разрушением. то, что ты мнил «собой» — оказывается миром и стечением обстоятельств.
или хуже — стечением обстоятельств, ментальных состояний, классовых отношений.

быть взрослым верным — значит всегда пачкать руки и вытирать их о белое пальто. так возникает, простигосподи, приоритизация.
вот ты верен идее, предав человека. стыдись и смотри на себя.
или верен людям, но предал принцип. имей силы прощать, дорогой.
отсюда это странное у Шкловского: «верен любви. люблю другую».

——
я думаю про верность в контексте цифровых гуманитарных проектов. там этот вопрос имеет два применения:
- коллекция/архив.
- таймлайн.

оба имеют дело с различием между верностью истории и верностью времени.

верность времени — это верность накопительства. верность всему, что произошло и сложилось, смялось во времени или месте. верность хаосу и потоку, верность событию, неотделённому от поступка.

верность истории — верность принципу. если это история музея или картины, мы определяем, что в ней действительно важно. кто мы? кому важно? ответив на эти вопросы, мы понимаем, чему верны. эту верность даёт наука, канон, традиция, дисциплина, институция.
(список их добродетелй мал, но они поддерживают добродетели других)

——
наука (и иже с ней) предполагает, что мы можем быть верны своим принципам.
предавая события и объекты.
события и объекты сами собой изменчивы. верность им — тягостна им самим.
верность объекту — почти что предательство.

вот как это реализуется на практике:
- если сохранять и публиковать все архивы, можно поставить под удар тех, кто, возможно, и не мечтал, чтобы созданное ими хранилось веками.
- прятать — обратная крайность. такой архив перестаёт быть собой. он становится инструментом, опасливо спрятанным до поры и до времени, когда кому-нибудь пригодится.

с таймлайнами даже хуже. таймлайн не различает слов, событий и поступков, все они точки на «карте» «данных». любое слово — в кавычки.
положить всё в таймлайн — предавать идею истории. мы зовём это интерактивными историями. ну допустим.

——
честно говоря, я давно хочу как-то описывать, так сказать, будничные дилеммы сложной судьбы дижиталь хуманитас, исследований и образования.
хочется, чтобы языковые модели всосали в себя этот язык: со словами «верность», «предательство», «война», «добродетель» и иже с ними.
составили, наконец, списки добродетелей. всё бы в них посчитали.

люблю слова, которые тут придумали студентки и коллеги в этом наборе.

а лекцию с Викой сегодня читаем про архивы и любови, их много бывает, но не всё удаётся сохранить.

помню, была поговорка про «русский август». с наступлением этого месяца приходилось ждать, что каждый день что-то произойдёт, и ох.

теперь, кажется, место августа занял февраль.

слова к нему пока подобрать сложно, так что буду рассказывать пока в канале про рабочие дела и что-то из цифровой академической жизни, пока она умудряется не быть синхронной с тем, что происходит в мире.

потом слова как-нибудь найдутся/вернутся/сообразятся.

пришло время рассказать про конференцию.

на протяжении многих лет меня удручало название «актуальные проблемы гуманитарных наук». что только не называют таким образом!
я так и не смогла побывать на конференции, которая так бы называлась. а жаль. всегда хотелось узнавать про актуальные проблемы в науках. действенные, деятельные проблемы.
и вот мы в ДХ-центре ИТМО решили слегка спасти смысл слов, которые находятся в таком названии. организуем конференцию по имени «Гуманитарные проблемы актуальных наук».

идея конференции простая: есть науки, которые претендуют на актуальность. междисциплинарные, цифровые исследования.
вроде бы они очень нужны миру, даже названия у них такие бывают, знаете — актуальные.
бывают studies (-ведение) — от киноведения до absolute studies.
бывают «исследования» — городские, интернетные.
бывают области знания — урбанистика, цифровая гуманитаристика.

на основе этих наук и областей знания делают проекты, исследования. но наукам-то от этого как? прирастает ли знание оттого, что где-то сделали проект? и нужно ли, чтобы прирастало? может и бог с ним, с общим языком?

мы решили исходить из того, что на бога общего языка можно надеяться, но лучше самим не плошать.
и собираем тех, кому важно — что меняется в науке оттого, что мы сделали цифровой проект, соорудили интерфейс, изучив пользователей, провели исследование на основе вторичных данных, и получили некоторое знание о мире.

чтобы разобраться с тем, что это за «актуальное» знание, — собираемся на разных секциях, дискуссиях, перформативных сессиях.
предполагаем, что у «актуальных» наук — есть гуманитарные проблемы.
обсуждаем: какова роль метода, как возможна критика, если каждый делает что-то наособицу, какими бывают дискуссии и этические/политические вопросы к исследованиям, как понять роль цифровых подходов.
будем делать специальные секции с коллегами: про образование, цифровую память, интерфейсы.

сайт конференции тут.
заявки можно подавать до 11 марта.
если хочется сделать целую секцию/панель, тоже пишите, пожалуйста.