TG Telegram Group Link
Channel: В контексте
Back to Bottom
Как хоронили Блока

Из воспоминаний критика Владимира Вейдле:

Нас было много. Гроб мы несли на руках, сменяясь по четверо, от дома на Офицерской до Смоленского кладбища. Вспоминая об этом, слышу внутри себя его голос, читающий «Возмездие», и чувствую до сих пор на плече тяжесть его гроба. Два раза со мной рядом нес его Андрей Белый, и мне казалось, что своими водянистыми, зелено-прозрачными глаза­ми он глядит прямо перед собой и не видит никого и ничего. Помню бледность Ахматовой и ее высокий силуэт над откры­тым гробом, в церкви, после отпеванья, когда мы все еще раз подходили и прощались с ним.

На следующее утро я пошел к нему на могилу, но еще издали увидел сухенькую фигурку в черном, склонившуюся у креста. Кто же, как не мать его, могла еще так плакать, так молиться? Лучше было уйти, горю ее не мешать.

—/—

Не было поэта после Пушкина, которого так любили 6ы у нас, как Блока. Но надгробное рыдание наше — за всю страну и отозвавшееся по всей стране — значило все-таки не одно это, не одним этим было вызвано. Провожая его к могиле, мы прощались не с ним одним. С его уходом уходило все, что было ему и нам всего дороже, все, что сделало его тем, чем он был, и что сделало нас, все, чем и мы были живы. Мы хоронили Россию. Не Россию российского государства, хоть и была она тогда разрушена и унижена, и не Россию русских людей, а другую, невидимую Россию, ту, что стано­вится ощутимой в русской поэзии, все равно говорит ли эта поэзия прозой или стихами. Неся его гроб, мы не думали, что русской земле угрожает гибель. Невидимая Россия — нечто более хрупкое, чем видимая. Пусть и не отдавая себе в том ясного отчета, мы скорбели именно о ней.

—/—

Во всей истории нашей не было таких похорон. Пушкина тоже не уберегли. Пушкина любили. Но прощаясь с Пушки­ным, прощались все же только с ним. Тут было другое прощание; оно продолжается по сей день. И если бы, после стольких лет, Бог весть какими судьбами, я повстречался сно­ва с Анной Андреевной Ахматовой, или наши тени повстре­чались бы в Елисейских полях, я уверен, она согласилась бы со мной, что прощание это еще не кончилось.
Маргарита

Ты пройдешь по росе перед сном,
Ты уснёшь, ай увидишь город —
Город, крытый серебром.
Эх, кабы серебро то пальцем тронуть…

Ты летишь, а над городом
Лунный свет с неба льётся.
Город, крытый золотом —
Эх, не коснись рукой, а то проснёшься…

Ты одна среди звёзд и огня
Скачешь вверх по дороге лунной.
Слышишь, осади коня,
Эх, не гони ты ночь так безумно!..

Ночь устала показывать сны.
Кончен бал, и окно открыто.
Тает золото луны.
Эх, пока ночь, лети... Маргарита!..

Веня Д'ркин, 16.02.1990 — 03.1990
Чьи розданы розги брызги извлечь из песни

Радость моя, в меру своих невеликих сейчас сил я буду писать о Вене Д’ркине. Непостоянно, но регулярно. Правда, первый же, самый логичный вопрос о псевдониме — кто его продырявил? — ставит меня в тупик. Но я разузнаю.

Начну с другого. Веня Д’ркин, радость моя — это Александр Литвинов, а для друзей — Дранти. От его короткой жизни остались яркие стихи и песни. И наткнувшись на них случайно, я понял, что должен. Нет… «Я хочу видеть этого человека».

И ты тоже увидишь Веню, человека, кто говорил «мои песни — мои дети» и чьи «розданы розги брызги извлечь из песни».

Начнём? Мы уже начали.
#дркин
В контексте
Маргарита Ты пройдешь по росе перед сном, Ты уснёшь, ай увидишь город — Город, крытый серебром. Эх, кабы серебро то пальцем тронуть… Ты летишь, а над городом Лунный свет с неба льётся. Город, крытый золотом — Эх, не коснись рукой, а то проснёшься… Ты одна…
Маргарита заслуживает сочувствие

Любимым рассказом Чехова из собственных был «Студент». И дело не в сюжете, где у Антона Павловича вы видели сюжет? И не в том, что Иван Великопольский, главный герой рассказа, «умеет трогательно рассказывать, а потому, что Петр [апостол] ей близок, и потому, что она всем своим существом заинтересована в том, что происходило в душе Петра».

То же самое, радость моя, мы видим в «Маргарите» Вени Д’ркина. И дело не в словах, не в музыке, не в прекрасном исполнении, хотя переслушай, лишним не будет. Вся грустная прелесть заключена в том, как сливается булгаковский образ с жизнью самого Вени.

Анжелика Олейник: «Когда мы зачитывались Булгаковым и обсуждали «Мастера и Маргариту», Дрантя узнал, что в 4-й общаге из окна выпала девушка, она была из его родного Свердловска. Наутро он принёс песню…»

Булгаковская Маргарита летит над весенней Москвой, Маргарита Вени — над зимней и не Москвой вовсе. Образ лунной дороги, по которой можно перейти из одного мира в другой, сохраняется и даже усиливается. Маргарита из песни несется вверх одна, на коне, и ей нужно успеть до окончания ночи. Недаром, мне кажется, происходит такая путаница со знаками препинания в последнем стихе третьей строфы.

Лирический герой не хочет, чтобы Маргарита завершила свой путь: «осади коня», «не гони ты» — но ничего не может изменить, потому стих теряет логику и пунктуацию. За потерю пунктуации ручаюсь — у меня на руках издание с авторскими знаками препинания.

Однако в последней строфе интонация меняется на противоположную. Лирический герой говорит, что «ночь устала…», а «золото луны» тает, и, «пока ночь», Маргарите нужно завершить свой путь. Ведь, если ночь, значит, луна и значит, дорога открыта.

Лирический герой не может предотвратить самоубийство, но способен на глубокое сочувствие девушке, которая, по-видимому, находилась в том же отчаянии, что и булгаковская Маргарита перед балом у Сатаны.
#ремарки #дркин #булгаков #чехов
Учись у них — у дуба, у березы...

Учись у них — у дуба, у березы.
Кругом зима. Жестокая пора!
Напрасные на них застыли слезы,
И треснула, сжимаяся, кора.

Всё злей метель и с каждою минутой
Сердито рвет последние листы,
И за сердце хватает холод лютый;
Они стоят, молчат; молчи и ты!

Но верь весне. Ее промчится гений,
Опять теплом и жизнию дыша.
Для ясных дней, для новых откровений
Переболит скорбящая душа.

Афанасий Фет, 31 декабря 1883
Дорогие мои, хорошие! Простите, что пишу реже. Простите за кляксы в письмах, за покосившиеся буквы и вечную путаницу с адресами. Наверное, виной всему усталость, которую никакая масонская ложа не выгонит.

Я стал ошибаться. Однажды мне нужно было отправить письмо в Астрахань, а ушло оно в Архангельск. А давече битый час сидел над переписыванием бумаг и не смог переменить название департамента. Стыдно-с!

И вот лежу я под небом Аустерлица Гамлетом-Болконским и понимаю, какая это всё сумятица и бессмыслица. Все эти задержки зарплаты, повышение стоимости съёма комнаты, похожей на гроб, тяжесть ипотечной торбы и отсутствие собственной норы. Так впору и Ионычем стать, Катионычем.

Но не важно это. Не хлебом единым жив человек.

А важно то, что есть те, у кого можно попросить о помощи. Более того, есть и такие, кто сами всё предложат и дадут.

И жив человек мыслями, что он хорош. Что мир спасет красота.

И жив человек предчувствием и предвкушением счастья, проживанием счастья и воспоминанием о нём.

И жив человек уверенностью, что есть те, кто помянет его добрым словом, если узнает:

Сегодня я праздную свой двадцать шестой день рождения.

Я говорю «спасибо» каждому, кто читает этот текст. Без вас со мной бы не случилось ни моря, ни любви, ни литературы.

Поддержать «В контексте» и меня, его автора:

2202 2061 1530 0266 – Сбербанк
5536 9138 9179 0731 – Tinkoff
410015881259447 – Яндекс.Деньги
Бумажные цветы на расстоянии

Алгоритмы Яндекс.музыки подкинули мне интересную песню — «Расстояние» инди-группы Бумажные цветы. Интересна она тем, что вопреки жанровому канону здесь нет припева и есть целый один куплет. Отыщем в этом куплете реминисценцию и литературную ассоциацию.

Что? Зачем? Почему и когда?
Кто придумал на свете разлуку?
Самые глупые в мире слова —
«Я тебя никогда не забуду»?

Последняя строчка — прямая цитата из «Саги» Андрея Вознесенского:

Заслонивши тебя от простуды,
я подумаю: «Боже всевышний!
Я тебя никогда не забуду.
Я тебя никогда не увижу».

Само же название и вступление, где анафорой пылает «расстояние», заставляет вспомнить Марину Цветаеву:

Рас-стояние: версты, мили…
Нас рас — ставили, рас — садили,
Чтобы тихо себя вели
По двум разным концам земли.
#ремарки #цветаева
Некрасов — гений копирайтинга

Мы с вами, надеюсь, помним, что Маяковский — первый дизайнер на Руси и отличный рекламщик. Про какао Ван Гутена я уже однажды рассказывал.

Но мы забыли, что Маяковский крепко стоял на плечах другого гения, Некрасова. Николай Алексеевич ещё в XIX веке сформулировал два правила грамотного нейминга — краткость и ясность. Не вспоминается? Значит, открываем поэму «Кому на Руси жить хорошо»:

У Клима речь короткая
И ясная, как вывеска,
Зовущая в кабак.
#ремарки
Веселье

Блевотина войны — октябрьское веселье!
От этого зловонного вина
Как было омерзительно твое похмелье,
О бедная, о грешная страна!

Какому дьяволу, какому псу в угоду,
Каким кошмарным обуянный сном,
Народ, безумствуя, убил свою свободу,
И даже не убил — засек кнутом?

Смеются дьяволы и псы над рабьей свалкой.
Смеются пушки, разевая рты...
И скоро в старый хлев ты будешь загнан палкой,
Народ, не уважающий святынь.

Зинаида Гиппиус, 29 октября 1917 года
Егор Крид и Александр Блок пьют вино

Никогда не думали, что Егор Крид в песне «Самая самая» опирается на поэму Блока «Двенадцать»? Вот Крид:

О Боже, мама, мама, я схожу с ума
Её улыбка, мама, кругом голова
О Боже, мама, мама, пьяный без вина
Её улыбка, мама, самая самая.

Вот Блок:

Не слышно шуму городского,
Над невской башней тишина,
И больше нет городового —
Гуляй, ребята, без вина!

Впрочем, Блок и сам опирается на более раннее стихотворение «Песнь узника» Фёдора Глинки:

Не слышно шуму городского,
В заневских башнях тишина!
И на штыке у часового
Горит полночная луна!

В общем, если вы никогда не задумывались о связи Егора Крида и Александра Блока, то и не надо. Это моя больная ассоциация.
#ремарки
Мое гражданское негодование
при чтении стихов Ал. Блока и Н. Гумилёва,
посвященных дровянику

За жалкие корявые поленья,
За глупые сосновые дрова —
Вы отдали восторги вдохновенья
И вещие бессмертные слова.

Ты ль это, Блок? Стыдись! Уже не роза,
        Не Соловьиный сад,
А скудные дары из Совнархоза
        Тебя манят.

Поверят ли влюбленные потомки,
Что наш магический, наш светозарный Блок
Мог променять объятья Незнакомки
        На дровяной паек.

А ты, мой Гумилёв! Наследник Лаперуза!
Куда, куда мечтою ты влеком?
Не Суза знойная, не буйная Нефуза, —
Заплеванная дверь Петросоюза
Тебя манит: не рай, но Райлеском!
И барышня из Домотопа
Тебе дороже Эфиопа!

22 ноября 1919, Корней Чуковский
В контексте
Мое гражданское негодование при чтении стихов Ал. Блока и Н. Гумилёва, посвященных дровянику За жалкие корявые поленья, За глупые сосновые дрова — Вы отдали восторги вдохновенья И вещие бессмертные слова. Ты ль это, Блок? Стыдись! Уже не роза,        …
Стихи о предметах первой необходимости

Нет, клянусь, довольно Роза
Истощала кошелек!
Верь, безумный, он — не проза,
Свыше данный нам паек!
Без него теперь и Поза
Прострелил бы свой висок.
Вялой прозой стала роза,
Соловьиный сад поблек,
Пропитанию угроза —
Уж железных нет дорог,
Даже (вследствие мороза?)
Прекращен трамвайный ток,
Ввоза, вывоза, подвоза —
Ни на юг, ни на восток,
В свалку всякого навоза
Превратился городок, —
Где же дальше Совнархоза
Голубой искать цветок?
В этом мире, где так пусто,
Ты ищи его, найди,
И, найдя, зови капустой,
Ежедневно в щи клади,
Не взыщи, что щи не густы —
Будут жиже впереди,
Не ропщи, когда в Прокруста
Превратят — того гляди
(«Книг чтоб не было в шкапу ста!» —
Скажет Брюсов, погоди),
И, когда придет Локуста,
К ней в объятья упади.
Имена цветка не громки,
Реквизируют — как раз,
Но носящему котомки
И капуста — ананас;
Как с прекрасной незнакомки,
Он с нее не сводит глаз,
А далекие потомки
И за то похвалят нас,
Что не хрупки мы, не ломки,
Здравствуем и посейчас
(Да-с).
Иль стихи мои не громки?
Или плохо рвет постромки
Романтический Пегас,
Запряженный в тарантас?

Александр Блок, 6 декабря 1919 года
Пушкин и проблема концентрации

Ученикам я объясняю элегию так: представь, ты идешь по осеннему лесу, поднимаешь взгляд на небо. Видишь: птицы летят на юг. И думаешь: птицы летят на юг, а моя жизнь летит к чертям. Это и есть элегия.

Ну а вообще, конечно: это философское стихотворение с тоскливым настроением, где часто присутствует психологический пейзаж. Пейзаж как повод подумать о чём-то своём. И здесь мне, разумеется, вспоминается Пушкин, который не может сосредоточиться:

На холмах Грузии лежит ночная мгла;
Шумит Арагва предо мною.
Мне грустно и легко; печаль моя светла;
Печаль моя полна тобою,
Тобой, одной тобой… Унынья моего
Ничто не мучит, не тревожит,
И сердце вновь горит и любит — оттого,
Что не любить оно не может.
#ремарки #пушкин
Знаете притчу о соломинке, сломавшей спину верблюду? О пределе терпения, о последней капле. Очень мне эта притча напоминает кадр из «Ну, погоди!».

Еще более явным сходством становится, если соломинку заменить на бабочку, как это сделал автор замечательного романа «Душа моя Павел» Алексей Варламов.
#ремарки
К оде Пушкина на Вольность

Огнем свободы пламенея
И заглушая звук цепей,
Проснулся в лире дух Алцея –
И рабства пыль слетела с ней.
От лиры искры побежали
И вседробящею струей,
Как пламень божий, ниспадали
На чела бледные царей.

Счастли́в, кто гласом твердым, смелым,
Забыв их сан, забыв их трон,
Вещать тиранам закоснелым
Святые истины рожден?
И ты великим сим уделом,
О муз питомец, награжден!

Воспой и силой сладкогласья
Разнежь, растрогай, преврати
Друзей холодных самовластья
В друзей добра и красоты!

Но граждан не смущай покою
И блеска не мрачи венца,
Певец! Под царскою парчою
Своей волшебною струною
Смягчай, а не тревожь сердца!

Фёдор Тютчев, 1820 год
Хочешь стать копирайтером, но не знаешь, с чего начать?
 
Тогда тебе нужен КАНАЛ, где журналистка бесплатно рассказывает, как быстро найти заказ на 5000₽ в копирайтинге, устроиться в классную компанию, например, Сбер
 
За подписку получишь гайд по развитию на фрилансе: @Mediaboomers
Что курил автор

Есенин предпочитал папиросы «Сафо». С одной из них связана удивительная история. 5 декабря 1941 года к Анне Изрядновой, первой фактической жене Сергея Есенина, зашел попрощаться студент четвертого курса Константин, сын поэта и Зинаиды Райх.

В воспоминаниях «Через волшебный фонарь» Константин писал: «Удивительной чистоты была женщина. Удивительной скромности. После того как я остался один, Анна Романовна приняла в моей судьбе большое участие. В довоенных 1940 и 1941 годах она всячески помогала мне — подкармливала в трудные студенческие времена, а позднее, когда я был на фронте, неоднократно присылала мне посылки с папиросами, табаком, теплыми вещами».

Они уже простились, когда Анна вдруг сказала:

— Погоди, совсем из головы вылетело!..

Она достала откуда-то пачку папирос «Сафо».

— Твой отец забыл ее у меня, когда приходил прощаться. Юрка берег ее, пока был жив…

Анна замолчала. Тяжело вспоминать о сыне.

— Вот Юрка решил одну оставить на память. Теперь она твоя…

— Сколько же ей лет?

Константин бережно достал папиросу. Она совсем рассохлась, табак тут же посыпался.

— Сережа приходил 23 декабря 1925 года… Это было шестнадцать лет назад… Возьми… Когда, если не сегодня.

В тот день, 5 декабря 1941 года, Константин выкурил последнюю папиросу отца.
#есенин
Злейший враг Владимира Высоцкого

Из книги «Прерванный полет» Марины Влади, жены Владимира Высоцкого:

— Дорогой, дорогой Высоцкий, позвольте мне представиться. Я из Тбилиси, я узнал, что сегодня вы вдвоем будете в театре, и весь вечер прождал на улице – боялся вас пропустить. Прошу вас позволить мне обратиться к вашей супруге.

В его устах такое галантное вступление не показалось мне неуместным. В нем чувствовалось огромное уважение, даже почтительность, а главное – было понятно, что предмет разговора очень серьезный. Движением руки ты приглашаешь его говорить. Он поворачивается ко мне, и тут я вижу его глаза. В них застыла страстная решимость.

— Мадам, я пришел отомстить за вас. Мы с моим другом готовы убить того подлого негодяя, у которого нет жалости!

Наконец я начинаю понимать: Колдунья – юная дикарка – моя героиня из фильма, над которым рыдала вся Россия, погибает от руки невежественного крестьянина. И вот теперь этот человек хочет отомстить за ту, которую я сыграла. Он так свято поверил во все это, что ему показалось совершенно естественным предложить свою помощь мне...

Я взволнована и растеряна. Как ответить, чтобы не обидеть его, как объяснить этому простодушному человеку, что тут не за что мстить? Я попросту беру его за руку.

— Посмотрите на меня, меня не убивали. Ведь я жива, я говорю с вами. Ну, убедились?.. Спасибо вам за желание помочь и за вашу отзывчивость.

Его ледяные руки сжимают мою, и, наклонившись, он прикасается губами к кончикам моих пальцев.

Всё, чары развеяны. Выпрямившись, он с достоинством просит извинить за то, что отнял у нас столько времени.

Два человека уходят в ночь.

Странная история, которую ты рассудил почти серьезно: «Жаль. Мы могли бы отправить их к нашему злейшему врагу».
Три вида друзей Высоцкого

«У Володи было много друзей. Одни встречались с ним каждый день, другим лишь удавалось иногда попасть на его концерты, третьи только слушали магнитофонные записи. Но все они были друзьями» — Марина Влади
Все в тени Высоцкого

Из книги «Прерванный полет» Марины Влади:

На сцене неистово кричит и бьется полураздетый человек. От пояса до плеч он обмотан цепями. Ощущение страшное. Сцена наклонена под углом к полу, и цепи, которые держат четыре человека, не только сковывают пленника, но и не дают ему упасть. Это шестьдесят седьмой год. Я приехала в Москву на фестиваль, и меня пригласили посмотреть репетицию «Пугачева», пообещав, что я увижу одного из самых удивительных исполнителей — некоего Владимира Высоцкого.

Как и весь зал, я потрясена силой, отчаянием, необыкновенным голосом актера. Он играет так, что остальные действующие лица постепенно растворяются в тени. Все, кто был в зале, аплодируют стоя.
HTML Embed Code:
2024/03/29 14:24:05
Back to Top