Глубокая ночь. Ты идёшь по улице, вокруг ни души. И вдруг навстречу тебе идёт она, пристально смотря в твои глаза.
Твои действия?

Приглашение поучаствовать во втором сезоне литературного конкурса 'Время Перелома'

Друзья,

Близится первый юбилей независимого литературного конкурса “Время Перелома”. В нем приняли участие десятки русскоязычных авторов самых разных взглядов и возрастов разбросанные как по России, так и по всему миру. Каждый из них по-своему запечатлел то, как начало войны изменило привычный ход жизни.

В итоге, нам удалось сложить уникальную мозаику из зарисовок эмигрантов-релокантов, московских журналистов, петербургских оппозиционеров, дальневосточных учителей, студентов, обычных людей — срез эпохи без удушающей гарроты пропаганды и поиска ответов на вопросы без ответа.

Это не попытка набить себе цену, а лишь краткое напоминание о плодах солидарного труда всех организаторов, участников и читателей конкурса. За которым неизбежно может следовать только одно — анонс его второго сезона.

Наша цель остается прежней — собрать из выраженных в прозе мыслей живых и настоящих людей летопись времени, чтобы у потомков была альтернатива гладкому, и вылизанному повествованию официозных историков, интеллигентов, и политиканов из какой бы страны они не были, и какому политическому лагерю не принадлежали.

Много воды утекло за недавно закончившийся второй год войны, — его точно нельзя не назвать спокойным или не богатым на культурные и политические события, однако сложно отрицать, что также он стал годом рутинизации для большинства из нас.

Люди привыкли жить, работать и отдыхать в условиях санкций, обстрелов, боевых действий. А те, кто не захотел привыкать — уехали и потихоньку интегрируются в новые общества.. Удары того или иного оружия или взрывы теперь стали обыденным делом в обеих воюющих странах, как стала нормой влияние военных и наиболее агрессивных патриотов на жизнь и культуру в масштабе всей страны и всех сфер жизни.

Мы не хотим выставлять оценку происходящим событиям, анализировать их, или читать морали — пусть этим занимаются публицисты, однако как и в прошлом году, мы бы очень хотели, чтобы несколько десятков талантливых писателей [или тех, кто хочет дерзнуть и стать ими] попробовали прислать нам небольшой рассказ, который будет достоин помещения в новую капсулу времени.

Лучшие из вас получат призы, остальные внимание читателей литературный опыт — особенно полезно это будет дебютантам, которые впервые решились попробовать свои творческие силы.

Правила конкурса:

Формат: малая проза (зарисовка, рассказ)

Рассказ должен быть написан для конкурса или хотя бы впервые предлагаться для публикации — графоманов, серийных рассыльщиков и желающих попиариться за счет конкурса просим не беспокоить.

Его тема должна соответствовать концепции и времени указанных в анонсе конкурса.

Никакой цензуры кроме этической, однако рекомендуем обойтись без чернухи и жести.

Длина: от 3 до 30 страниц

Срок подачи: до 6 июня 2024 года

Адреса для подачи: [email protected], [email protected]

Платформа, куда будут выкладываться рассказы: https://taralevichslair.wordpress.com/

На этой платформе вы можете найти рассказы участники конкурса прошлого года, а здесь вы можете взглянуть на каталог, а здесь посмотреть какие рассказы стали победителями первого сезона конкурса.

План конкурса:

Этап 1: Жюри прочитывают рассказ и выкладывают в блог на всеобщее обозрение

Этап 2: После 6 июня Жюри проставляют публично оценки всем прочитанным произведениям и формируют топ10 материалов

Этап 3: Участники топ4* получают призы.

£225 - 1 место
£140 - 2 место
£125 - 3 место
£90 - 4 место

*Это примерный порядок мест и цифр, который может изменится в ‘лучшую сторону’ в зависимости от количества участников и жюри. В прошлый раз первые 12 мест получили призы на общую сумму в £585. В этот раз призовой фонд будет увеличен.

Организаторы конкурса и жюри:
Клемент Таралевич (@chuzhbina @artalevich) & Реб Йесод (@rufuturism, @rebyesod), Сергей Лунёв (@vatnikstan), Леонид Сквирский (@skvir).

Готовы рассмотреть предложения о сотрудничестве (пиар, и участие в роли жюри) от других каналов от сопоставимых по размеру каналов с похожей аудиторией.

Светлоярская Народная Республика — единственный способ обезопасить молоканское население русского города Еленовка, релокантов (значительное ныне национальное меньшинство во все более мультикультурном армянском обществе), а также подвергающихся гнету и выдаче целыми поселениями на растерзание объединенным азербайджано-турецким силам армянское население Гегаркуникской области от произвола и предательства банд соросовских ублюдков.

Азербайджанский план учреждения Гегаркуника. Создание СНР или принуждение таджикского бюрократа-русофоба сменить имя на «Любыт Аслов» — это не блажь и не прикол, это лишь вариация шагов адекватного государства.

СНР была бы одновременно и русским Гонконгом/Макао/Сингапуром, (только чуть в удалении), но и одновременно Техасом (кубанские казаки активно поучаствуют в освобождении), только еще и НА КУРОРТЕ + есть мнение что там находится ризома града Китежа.

И ведь кого-то из легковерных людей псы Пашиняна погонят умирать за интересы глобалистского ада.

Как же страшно Господи...
Неужели оно того будет стоить?
Зачем им идти на русского брата?
Неужели американцы им ближе?

Внедренный соросятский агент влияния. Ликвидирован.

Могу забыть, поэтому пишу сейчас — 4 июня мог бы праздновать свой 72-ой день рождения уроженец Родезии (Зимбабве 🇿🇼) Дамбудзо Маречера.

Но случился форменный кошмар. Его буквально выкрали островные английские нелюди, и свели с ума, поместив в Новый колледж Оскфордского университета. Человек сошел с ума и умер от изощренных пыток, которые мы и не в состоянии вообразить, и что было отображено как результат «…culture shock but which the school psychologist diagnosed as schizophrenia».

Все это происходило под легендой поэтического дарования молодого африканца, выдававшего такие стихи:

«Кто брал мой новый рюкзак?

Видел такой кошмар
Выстрелом вышиб брату мозги…

Видел ещё такой сон
Трахаю значит сестру…»

Соболезную народу Зимбабве 🇿🇼 и семье погибшего.

Зашел к либертарианцам, нашел на канале по поиску «никаб» новость о запрете этой одежды в Швейцарии:

— Ухти, мы сегодня опять были причиной этатистско-запретительской тряски у либертарианцев 🙃🥰
— МашАллаh ☺️

Запрещение в РФ ношения никабов непредставимо. Его не будет. На самом деле нет никакой «инициированной господином Фадеевым» дискуссии, это не более чем канализирующий псиоп, и как-то даже забавно наблюдать сейчас «большие голосования» и «предварительные опросы», как будто на дворе нулевые, а опрос проводится по теме каких-нибудь наболевших либеральных переучреждений.

Уже даже секулярист и прогрессивнейший религиозный чиновник Ильдар Аляутдинов высказывается против запрета никабов, угрожая всплеском исламистского террора — против меры, которая давно введена во многих этнических мусульманских странах; то есть РФ уже более мусульманская, чем та же Республика Таджикистан. Хотя не сказать, что тупая советская автократская свинина Рахмон получил какие-то дивиденды от политики ЗОПРЕТА всего и вся, кроме того, что ускорил выезд стремительно радикализирующихся жителей кишлаков и долин в РФ.

Если вас смущают укутанные женщины, вопросы следует адресовать тому же Рахмону, которые переправил сюда всех религиозных радикалов, и Путину, который их любезно принял. Либо принимается закон об аннулировании присутствия на территории страны больших масс этнически чуждых ядру государства и коренных народов РФ людей, либо граждане и коренные народы РФ терпят вилайат Котельники и Мавританию, г. Нуакшот за окном. Хотя к последней географической точке никаких претензий, на самом деле люди действительно живут в соответствии с собственной традицией, другое дело, что на материале светской европейской страны это выглядит фантасмагорично, особенно когда вроде как подобное было (и остается?) мишенью для острот и критики в адрес гнилого Запада.

Внезапно — считать даже радикальных ваххабитов поголовно террористами, которые убивают кафиров вотпрямщас — это в любом случае неправильно, иначе у нас бы случались теракты ну хотя бы с израильской частотой. А в РФ исламистам комфортно. Следовательно, запас прочности позволяет действительно делать из этого государственный процесс.

По факту уже живем проблемами Исламского Эмирата Афганистан (и получает за это свой «Крокус»), никабы стали повседневностью, проводятся форумы «Россия — Исламский Мир», на захват экстремистами полицейских участков с целью похищения для казни человека не реагируют, прецеденты типа введения «исламского банкинга» ставят в привилегированное положение одних граждан над другими. Прекратите геноцидальный апартеид. А это именно он. Если бы условному Ататюрку показали РФ 24-го, он бы выпал в осадок от прочного каркаса квазиисламистской теократии в самом строении социально-политического пространства этого государства.

Так что это уже даже и не «нагнетание противоречий», а выверенный курс, нравится это кому-то или нет.

Если примут закон — честно напишу об этом. Но пока вроде как люди сами с собой «инициировали дискуссию», сами не поняли с кем и о чем «консультироваться», увязли в сущностях и все предсказуемо заглохнет.

Скриньте.

Джейкоб Ротшильд учился в Оксфорде раньше на десяток с гаком лет, прежде чем туда попал Дамбудзо Маречера.

У них замучить негра, используя глумливый повод — было чем-то вроде обыденной традиции на каникулярной попойке.

Страшно представить, что подлец Ходорковский вытворял под началом этого существа.

Блин. Прочитал грустную историю. Она про бабок с красными флагами и плохих бояр — но в Северной Корее.

Редакция, хотя и «вражеская» (японская), но заслужившая определенное доверие благодаря паре-тройке сбывшихся пресловутых инсайдов и использованием осведомителей в приграничных районах КНДР для получения разнообразных фотоматериалов. То есть это точно не грантоедская помойка, выдумывающая бегемота в Новой Каховке или местами отрицающая геноцид тутси в Руанде.

Пересказ содержания статьи: этой весной некой старушке в соседней с Китаем провинции КНДР стало нечего есть, и она ворвалась в здание местного правительственного органа в городе Хесан с обвинением в саботаже и очернении бюрократами на местах образа Лидера путем умора трудящихся. Бабуля действовала так уверенно, что функционеры будто бы и незаметно для себя выдали ей паек аж целого риса.

И тут начался сущий кошмар. Пожилые люди стали наводнять то же самое присутствие, чекисты искали их детей, ОМОН, аресты, преследование антисоциалистических элементов и диверсантов, распускающих клеветнические слухи.

В итоге традиционно непонятно, кто правильный социалист, а кто нет — бабки, бюрократы или карательные бесклассовые органы.

Понятно одно — одна бабка с красным флагом при неудачном раскладе может и не взять Харьков. Но много бабок с красными флагами — кто знает — возможно, могли взять Хесан. Аннулировать чучхеистскую диктатуру семьи Ким.

И построить настоящую бабкократию.

https://www.asiapress.org/rimjin-gang/2024/05/society-economy/rumor/

— Как с тебя шитпостить? Как с тебя шитпостить?
— С меня нельзя шитпостить.
— Откуда ты это сказал?

Именно ради этого всему миру нужна Республика Светлояр — чтобы страдающие люди могли не покидать родные земли, а переселиться в Еленовку, освобожденную от пашистской оккупации.

Власти народной республики будут очень заботиться о сохранении аутентичных традиций государствообразующего народа б.РА, в том числе богатой гастрономической культуры, к которой те же переселенцы из России будут питать особое расположение.

К сожалению, ничего этого сделано не будет, а опомнится стамбульский главдедушка, когда цехакронские банды на выкорме у Сороса будут устраивать броски на Кубань.

А баннеры с Сулейманом Стальским действительно висят вообще везде. Даже на небе, даже на Аллахе.

Cамое смешное, что их разместили в 1100 городах на деньги «предпринимателя» (примерно такого же, как Стальский «поэт») Керимова, того самого, который попал в аварию, пока Канделаки оформляла ему горловой.

Стальский, конечно, никаких «стихов» не писал — за него вирши о величии кремлевского гуталина клепали в качестве поденщины столичные литераторы. Так была написана («переведена») более-менее вся «литература» нецивилизованных народов и народцев эсэсэсэры.

Воспроизводимая на государственном уровне РФ-культурка — это нечеловеческая многоножка, которая может абсорбировать даже протухшую эрзац-словесность вроде «Поэмы о Серго Орджоникидзе, любимом сподвижнике и друге великого Сталина».

Все это довольно объяснимо, ведь нельзя исторгнуть из нищих, созданных совком «литературных традиций» малых народов всю эту конъюнктурную чушь — там попросту ничего иного не останется. При этом даже само это довольно беспристрастное утверждение рушит картину идиотического эгалитаризма, где в каждом ауле по Гомеру.

Правда, лирике словесной нынешнее поколение Дагестана предпочитает лирику аптечную, и читает не изданные государством книжки, а ваххабитских проповедников или в крайнем случае примитивную украинскую пропаганду, опять же упакованную в ваххабитскую оболочку для лучшей усваимости.

Да нахуй идите со своим ничтожным овцеебом.

Всю эту макулатуру и связанные с ней мифы нужно изживать и предавать забвению — не из каких-то иррациональных побуждений, а потому что вместе с сотнями тысяч морд сулейманов стальских людей буквально кормят калом.

Стремительные дегенеративные процессы в культурке набирают центробежную силу, а у людей ноль резистентности по отношению к этому. Именно к этому мы пришли по состоянию на 24-й год. Просто вопиющая мерзость и убожество, которая ретранслируется даже не на какую-то целевую группу, а в отсыревшую пустоту, в которой естественным образом завелась плесень.

Уже даже быковская графомания смотрится не так убого — по сравнению с каким-нибудь — как же его? — Уваснетдругихнасовым.

И мордочка этого уголовника-ваххабита тоже будет когда-нибудь на баннерах. В никабе.

Но не только лишь все уже смогут читать кафирские буквы к тому моменту.

«В кругу литераторов такой заработок называется «литрабством», и ни один знакомый мне литератор не избежал этой страшной участи.

Необходимо отметить немаловажное обстоятельство: дело происходило в советском Узбекистане, в период наивысшего расцвета «национальной по форме».

Узбекскую литературу работали три-четыре человека. Эти семижильные рабочие лошади обслуживали легион литературных аксакалов. Изрядную часть узбекской прозы писала, извините, я.

На одном из литературных семинаров ко мне зыбкой походкой подвалил подвыпивший классик и в порыве откровенности пожаловался, что переводчики не доносят его стихов до читателей. Плохо переводят, сволочи. Поэтому он сам написал стих. По-русски.

— Читай! — предложила я заинтересованно.

Классик сфокусировал взгляд и, профессионально выпевая строчки, разрубая рукою в воздухе размер, продекламировал:

Tи — любое моя, ти — свет моя!
Я хочу с тобой бит, я хочу с тобой жит!
Речах несмелая, ласках — умелая…
Походка нешумная… Умная-умная!
Я хочу с тобой бит, я хочу с тобой жит.
Ти — любое моя, ти — свет моя…

— Замечательно! — похвалила я. — Публикуй.

Но классик, видимо, почуял недоброе в моей усмехающейся физиономии.

— Нет, Динкя-хон! — он схватил меня за рукав.

— Ти правда скажи, ти чесна скажи: недостаткя ест?

— Есть один недостаток, — сказала я честно. — По-русски «в ласках умелая» называется «блядь».

— Какой сложни русски язык! — схватился он за голову.

Эта невинная шалость не прошла для меня даром. Через несколько дней меня вызвал к себе секретарь Союза писателей, выдающийся классик узбекской литературы, хотя и неграмотный человек. Когда-то в далекой молодости он выпасал скот на пастбищах в горах Чимгана и недурно играл на рубабе, даже получил приз на районном конкурсе народных дарований. Собственно, с этого конкурса все и началось, а закончилось шестнадцатитомным собранием сочинений в тисненных золотом переплетах.

В кабинете секретаря союза сидел также мой давешний классик. На столе лежала пухлая папка, при виде которой я насторожилась.

— Ми силедим за тивой творчества, — начал бывший пастух с улыбкой благодушного визиря. — Решений ест: поручений тибе дат. Балшой роман ест, видающийся.

Мне страшно не хотелось приниматься за строительство очередной египетской пирамиды.

— Большой рахмат, Сагдулла-ака, — заныла я. — Большой-большой рахмат… Очень горда таким важным поручением… Хотя, совсем болею, вот… Печень… почки… легкие… желудок…

— Путевкя санаторий дадим! — перебил меня секретарь Союза. — Бери рукопис. Лечис, перводи.

— Желчный пузырь… — пробовала сопротивляться я, — прямая кишка, предстательная же…

— Э! Лючши санаторий поедешь! — поморщился он.

— Дыва месяс — должен перевести… Вот Абидулла тебя вибрал, хароший характеристик имеешь. Зачем много говоришь, а?..

Абидулла, трезвый на сей раз, курил дорогие импортные сигареты и важно кивал. Он приходился зятем хозяину кабинета.

— К сожалению, Сагдулла-ака…

— Э, слюшай! — улыбка доброго визиря спала с лица секретаря Союза. — Ти — пирозаик, да? Ки-нига свой хочеш издават, да? Союз писателей туда-сюда постулат, литфонд-митфонд член имет, а? Зачем отношений портиш? Балшой савецкий лит-ратура надо вместы строит!

Он сделал отсылающий жест кистью руки, подобно тому, как восточный владыка дает знак телохранителям уволочь жертву. Абидулла подскочил, вложил папку в мои слабеющие руки и поволок меня из кабинета, на ходу приговаривая:

— Динкя-хон, ти старасса, красива пиши. Я за эта роман государственный премий получу в облает лит-ратура!

Он впихнул меня в такси, сунул водителю трешку и помахал рукой:

— Денги мал-мал получишь, Союз писателей принимат буду, благодарныст буду делат. Пиши!

Тут же, в такси, развязав тесемочки папки, я пробежала глазами первую страницу подстрочника: «Солнце взошло на лазурный небо, Зулфия встал в огороде редиска копать, его девичье сердце трепещет от любви…»

Я читала и постепенно успокаивалась. Все это было привычным и нестрашным, переводилось с закрытыми глазами и левой ногою.

То есть, предыдущий абзац в моем окончательном переводе выглядел бы, примерно, так: «Едва солнце тронуло пепельно-рассветную гладь неба, Зульфия открыла глаза с тревожно бьющимся сердцем — сегодня решалась ее судьба…», — ну и прочая бодяга на протяжении четырехсот страниц.

«Да ладно, — подумала я, — в конце концов, подзаработаю. Ну, Зульфия… ну, копает редиску! Да черт с ней, пусть копает на государственную премию, мир от этого не перевернется!»

Я листнула подстрочник дальше страниц на тридцать, и насторожилась, — потому что у колхозной героини Зульфии появилась откуда-то русская шаль с кистями, и вышитые туфельки, хотя, по социальному статусу и погодным условиям ей полагалось шастать в калошах на босу ногу. Заподозрив нехорошее, я стала листать подряд, и — волосы зашевелились на моей голове: посреди нормального подстрочечного бреда перед моими глазами поплыли вдруг целые страницы прекрасной русской прозы, мучительно знакомой по стилю!

Дома я немедленно позвонила приятелю-филологу, человеку образованному, умному и циничному, и в смятении скороговоркой выложила ситуацию.

Он помолчал, похмыкал.

— Как ты думаешь — по стилю, что это?

— Похоже, середина девятнадцатого. Может, Погорельский, может, Лермонтов. — Прочти-ка пару абзацев!

Я прочла то место, где колхозная героиня Зульфия на страстном свидании за гумном изъяснялась герою на пленительном литературном языке.

— Стоп, все ясно! — сказал мой образованный приятель-филолог. — Это Лермонтов, «Вадим», неоконченная проза.

Твой Абидулла драл с него целыми страницами, как сукин сын… — Он тяжело вздохнул и проговорил: — Ну, что ж… так нам и надо. Будешь переводить.

— Я! Пе-ре-во-дить?! Да что ты несешь! Я устрою ему грандиозный литературный скандал, его вышвырнут из Союза писателей!

Мой приятель сказал, жалеючи:

— Дура, вышвырнут — причем, отовсюду, — тебя. Тебя, понимаешь? Из квартиры, из поликлиники, из химчистки, из общества «Красного креста» и защиты животных… Из жизни!.. Убогая, ты не представляешь — с кем имеешь дело…

— Как же мне быть? — упавшим голосом спросила я.

— Переводить.

— Кого?! Лермонтова?!

— Его, родимого.

— Ты с ума сошел… С какого на какой?

— С русского — на советский! — жестко проговорил мой умный приятель и повесил трубку».