Channel: Поговорим...
Поговорим о книге Чарльза Кловера "Черный ветер, белый снег. Новый рассвет национальной идеи"
Эту книгу я купил за каких-то 55 "рупий" в одном известном интернет-магазине в "Черную пятницу". За эти деньги я получил добротный обзорный труд по теме малознакомой обывателю, то бишь мне. Тема эта – евразийство.
Начинает автор с ежегодного обращения президента к Федеральному собранию, а именно с обращения Владимира Путина от декабря 2012 года. Тогда из его уст прозвучало упоминание Льва Гумилева и его "пассионарности". Кловер назвал подобный реверанс "сигналом для посвященных", а уж после – на протяжении всей книги – рассказал, кто эти "посвящённые".
Всех евразийцев можно разделить на три поколения.
Первое – русские эмигранты 20-х годов прошлого века. После Гражданской войны они навсегда покинули свою родину. Будучи образованными людьми, они пытались осмыслить историю России и найти ответы на множество разных вопросов. Лингвист Николай Трубецкой и географ Петр Савицкий стали основателями евразийского движения. Во многом именно через профессиональную деятельность они пришли к своим политическим взглядам. Николай Трубецкой пришел к евразийству через свои лингвистические теории, Петр Савицкий через географию: Евразия в его понимании обуславливается промежуточным географическим положением между Европой и Азией. Евразия – это некий котел народов (этносов), объединенных даже не общей культурой, а общей судьбой. Пожалуй, это единственное определение, которое можно дать этому термину.
Второе поколение евразийцев ассоциируется с личностью Льва Гумилева. Сын Николая Гумилева и Анны Ахматовой был убежденным ориенталистом. С евразийством он познакомился в довольно позднем возрасте, но вся его научная деятельность была в русле этого движения. Гумилев последовательно придерживался антизападных взглядов, благоволил Азии. Он же изобрел пассионарную теорию этногенеза, на которую сослался Путин в декабре 2012 года. Лев Гумилев – ещё один диссидент, ставший предвестником той идеологии, которая существует сейчас.
Третье поколение евразийцев мы можем лицезреть сегодня. Александр Дугин – фигура весьма интересная. Будучи диссидентом в 1980-х годах, он постепенно стал проникать во властные структуры в 90-х. Его идеи ужасно понравились силовикам. Он же популяризовал понятие "геополитика", ставшее общеупотребительным на федеральных каналах. Дугина нельзя обвинить в непоследовательности. Радикально он никогда не менял своих взглядов. За свою карьеру он пережил и остракизм, и почтительно-настороженное отношение со стороны власти. Александр Дугин – единственный человек, внесённый в санкционный список, который никогда не занимал никаких государственных должностей и не был представителем крупного бизнеса. Ещё в конце 80-х он создал свою идеологическую основу: немного от теоретиков "консервативной революции", немного от евразийцев (Трубецкой, Савицкий, Гумилев), очень много от теоретиков геополитики (Маккиндер, Хаусхофер, Ратцель) и очень много от "новых правых" (Ален де Бенуа). В конце 90-х Дугин даже читал лекции в Академии Генштаба.
Достоинство книги Чарльза Кловера в том, что в ней он отчётливо показывает, как изначально маргинальная идея может проложить себе дорогу во власть. Всё это подкрепляется увлекательными рассказами о биографиях представителей движения, чей энтузиазм не вызывает сомнений. Также Кловер погружает нас в историю: сначала в послереволюционную, затем в советскую (60-80 гг.) и, наконец, в постсоветскую. События, люди – всё как наяву.
Из минусов: Кловер всё-таки иностранец, поэтому вы регулярно будете сталкиваться с какими-то клише, банальными высказываниями и т.п. Также автор зачем-то отождествляет евразийство и национализм, когда совершенно очевидно, что евразийство – это наднациональная идея, в большей степени имперская. Националисты же с пренебрежением относятся и к евразийству, и к Дугину как к его представителю.
Лично я считаю евразийство несостоятельным. История 20 века ясно нам дала понять: "Никакого братства народов не существует". Евразийство сегодня – всего лишь часть государственной пропаганды.
#книги
Эту книгу я купил за каких-то 55 "рупий" в одном известном интернет-магазине в "Черную пятницу". За эти деньги я получил добротный обзорный труд по теме малознакомой обывателю, то бишь мне. Тема эта – евразийство.
Начинает автор с ежегодного обращения президента к Федеральному собранию, а именно с обращения Владимира Путина от декабря 2012 года. Тогда из его уст прозвучало упоминание Льва Гумилева и его "пассионарности". Кловер назвал подобный реверанс "сигналом для посвященных", а уж после – на протяжении всей книги – рассказал, кто эти "посвящённые".
Всех евразийцев можно разделить на три поколения.
Первое – русские эмигранты 20-х годов прошлого века. После Гражданской войны они навсегда покинули свою родину. Будучи образованными людьми, они пытались осмыслить историю России и найти ответы на множество разных вопросов. Лингвист Николай Трубецкой и географ Петр Савицкий стали основателями евразийского движения. Во многом именно через профессиональную деятельность они пришли к своим политическим взглядам. Николай Трубецкой пришел к евразийству через свои лингвистические теории, Петр Савицкий через географию: Евразия в его понимании обуславливается промежуточным географическим положением между Европой и Азией. Евразия – это некий котел народов (этносов), объединенных даже не общей культурой, а общей судьбой. Пожалуй, это единственное определение, которое можно дать этому термину.
Второе поколение евразийцев ассоциируется с личностью Льва Гумилева. Сын Николая Гумилева и Анны Ахматовой был убежденным ориенталистом. С евразийством он познакомился в довольно позднем возрасте, но вся его научная деятельность была в русле этого движения. Гумилев последовательно придерживался антизападных взглядов, благоволил Азии. Он же изобрел пассионарную теорию этногенеза, на которую сослался Путин в декабре 2012 года. Лев Гумилев – ещё один диссидент, ставший предвестником той идеологии, которая существует сейчас.
Третье поколение евразийцев мы можем лицезреть сегодня. Александр Дугин – фигура весьма интересная. Будучи диссидентом в 1980-х годах, он постепенно стал проникать во властные структуры в 90-х. Его идеи ужасно понравились силовикам. Он же популяризовал понятие "геополитика", ставшее общеупотребительным на федеральных каналах. Дугина нельзя обвинить в непоследовательности. Радикально он никогда не менял своих взглядов. За свою карьеру он пережил и остракизм, и почтительно-настороженное отношение со стороны власти. Александр Дугин – единственный человек, внесённый в санкционный список, который никогда не занимал никаких государственных должностей и не был представителем крупного бизнеса. Ещё в конце 80-х он создал свою идеологическую основу: немного от теоретиков "консервативной революции", немного от евразийцев (Трубецкой, Савицкий, Гумилев), очень много от теоретиков геополитики (Маккиндер, Хаусхофер, Ратцель) и очень много от "новых правых" (Ален де Бенуа). В конце 90-х Дугин даже читал лекции в Академии Генштаба.
Достоинство книги Чарльза Кловера в том, что в ней он отчётливо показывает, как изначально маргинальная идея может проложить себе дорогу во власть. Всё это подкрепляется увлекательными рассказами о биографиях представителей движения, чей энтузиазм не вызывает сомнений. Также Кловер погружает нас в историю: сначала в послереволюционную, затем в советскую (60-80 гг.) и, наконец, в постсоветскую. События, люди – всё как наяву.
Из минусов: Кловер всё-таки иностранец, поэтому вы регулярно будете сталкиваться с какими-то клише, банальными высказываниями и т.п. Также автор зачем-то отождествляет евразийство и национализм, когда совершенно очевидно, что евразийство – это наднациональная идея, в большей степени имперская. Националисты же с пренебрежением относятся и к евразийству, и к Дугину как к его представителю.
Лично я считаю евразийство несостоятельным. История 20 века ясно нам дала понять: "Никакого братства народов не существует". Евразийство сегодня – всего лишь часть государственной пропаганды.
#книги
Поговорим о романе Мишеля Уэльбека "Элементарные частицы"
Думаю, можно смело сказать, что всю свою жизнь Уэльбек пишет одну книгу. Литературный стиль, темы – всё это повторяется из раза в раз. Однако, неизменно ощущается искренность автора, без которой любое произведение теряет очень много.
В "Элементарных частицах" Уэльбек снова рефлексирует по поводу состояния западного общества. Сексуальная революция, хиппи, пластическая хирургия – то немногое, к чему приковано внимание Уэльбека. Он считает, что индивидуализм и культ тела привели нас к кризисному состоянию. Тот романтизм конца 1960-х, так умело показанный во множестве фильмов, вылился в охватившие общество одиночество и депрессии уже через каких-то 20 лет. Уэльбек в своем романе воспроизводит все те события, которые повлекли такие печальные итоги.
Главные герои "Частиц" – братья Мишель и Брюно. К своим 40 один стал учёным-биологом, а другой – преподавателем литературы. Будучи рождёнными от хиппующей матери, Мишель и Брюно имели разных отцов. Из общего у них лишь проблемы в сексуальной сфере. У Мишеля – полное равнодушие к сексу, у Брюно – помешательство на нём. Первый из своего равнодушия сделает научное открытие, второй – свихнётся окончательно.
В "Элементарных частицах" Уэльбек использует интересный повествовательный приём: он соединяет разные временные периоды в единое. Так, из зрелости он нас перебрасывает в детство, из рассказа об одном герое в рассказ о другом. Всё это сочетается с назидательными пассажами в духе научной публицистики. В итоге получается своеобразный симбиоз "грязного реализма" и просветительской литературы.
Из минусов – сюжетная часть. Уэльбек, как и всегда, не заморачивается насчёт сюжета. Главное для него – это высказывание, поэтому писателя так просто критиковать, ведь для этого достаточно быть несогласным с основным посылом книги.
Для меня "Элементарные частицы" – третья книга, прочитанная у этого автора. Интерес не пропал, хотя чтение Уэльбека иной раз напоминает заевшую пластинку. Видимо, рекомендуется дозированное употребление.
#книги
Думаю, можно смело сказать, что всю свою жизнь Уэльбек пишет одну книгу. Литературный стиль, темы – всё это повторяется из раза в раз. Однако, неизменно ощущается искренность автора, без которой любое произведение теряет очень много.
В "Элементарных частицах" Уэльбек снова рефлексирует по поводу состояния западного общества. Сексуальная революция, хиппи, пластическая хирургия – то немногое, к чему приковано внимание Уэльбека. Он считает, что индивидуализм и культ тела привели нас к кризисному состоянию. Тот романтизм конца 1960-х, так умело показанный во множестве фильмов, вылился в охватившие общество одиночество и депрессии уже через каких-то 20 лет. Уэльбек в своем романе воспроизводит все те события, которые повлекли такие печальные итоги.
Главные герои "Частиц" – братья Мишель и Брюно. К своим 40 один стал учёным-биологом, а другой – преподавателем литературы. Будучи рождёнными от хиппующей матери, Мишель и Брюно имели разных отцов. Из общего у них лишь проблемы в сексуальной сфере. У Мишеля – полное равнодушие к сексу, у Брюно – помешательство на нём. Первый из своего равнодушия сделает научное открытие, второй – свихнётся окончательно.
В "Элементарных частицах" Уэльбек использует интересный повествовательный приём: он соединяет разные временные периоды в единое. Так, из зрелости он нас перебрасывает в детство, из рассказа об одном герое в рассказ о другом. Всё это сочетается с назидательными пассажами в духе научной публицистики. В итоге получается своеобразный симбиоз "грязного реализма" и просветительской литературы.
Из минусов – сюжетная часть. Уэльбек, как и всегда, не заморачивается насчёт сюжета. Главное для него – это высказывание, поэтому писателя так просто критиковать, ведь для этого достаточно быть несогласным с основным посылом книги.
Для меня "Элементарные частицы" – третья книга, прочитанная у этого автора. Интерес не пропал, хотя чтение Уэльбека иной раз напоминает заевшую пластинку. Видимо, рекомендуется дозированное употребление.
#книги
Поговорим о романе Юй Хуа "Братья"
В конце прошлого года вы уже могли видеть пост об одной книге этого китайского автора. Теперь же я прочитал пока что главный труд его жизни – роман "Братья".
Юй Хуа – достаточно известный в Китае писатель. Он родился в 1960 году и успел застать расцвет и угасание "культурной революции" и постепенное водворение капитализма в стране. Находясь на стыке двух эпох, у него появился соблазн описать все те события, которые сотрясали Китай на протяжении второй половины 20 века, тем языком, каким орудуют писатели вот уже несколько десятков лет, – языком постмодернизма.
Мы не ошибемся, если назовем Юй Хуа китайским Пелевиным и Сорокиным в одном лице. Действительно, их объединяет не только возраст, но и идентичная смена эпох, постигшая их страны. И Россия, и Китай чрезвычайно быстро перешли от коммунизма к капитализму. Однако, России пришлось отказаться от прежних идеалов, в то время как Китай сохранил идеологическую ширму. Согласитесь, нам трудно будет представить, чтобы условный Михаил Фридман начал клясться в верности Ленину и его великому учению? Так вот в Китае миллиардеры до сих пор почитают Мао Цзэдуна. Официальная позиция партии: Мао был не прав на 30%. В общем, какие-то действия осудили, но от самой фигуры не отказались.
Перейдем к сюжету. Само название говорит нам о том, что в романе будет рассказана история жизни двух братьев. Но Юй Хуа тут же делает зигзаг: братья – сводные. Да и сводными они успели побыть всего лишь год с небольшим, однако этот недолгий срок навсегда привязал их друг к другу. Далее автор проводит нас через "культурную революцию" до реформ 70-х, а там показывает и "нулевые". Один из братьев становится "хозяином жизни", другой – её вечным слугой. Всё повествование ведётся в саркастичном и пародийном тоне. Юй Хуа не чурается натурализма, чем отчасти следует китайской традиции. Как вы знаете, у китайцев, да и у азиатов вообще, отношение к телесному сильно отличается от нашего. Таким образом, книга начинается сразу с нужников.
В то же время в "Братьях" прослеживается и европейское влияние. Та самая карнавализация, по Бахтину, выявленная им в первую очередь в произведениях западной культуры, присутствует и у Юй Хуа. Здесь нет трагического без комического. Если кто-то подглядывал в туалете, то он обязательно захлебнется в сточной канаве. А уж если Бритый Ли решил организовать "Первый всекитайский конкурс красоты среди девственниц", то будьте уверены, призовые места займут самые отъявленные whores.
При всём насмешливом отношении писателя к своим героям, здесь присутствуют и действительно трогательные моменты. Так, часть, посвященная "культурной революции", несомненно вызывает сострадание у читателя. Видно, что Юй Хуа серьезно относится к этому историческому периоду.
Вообще говоря, всё, что описано в романе, должно быть понятно российскому читателю. Китай 20 века и Россия 20 века отлично рифмуются. У них – "культурная революция", у нас – "большой террор". У них – рыночные реформы и переоценка ценностей (в том числе и по Ницше), у нас – то же самое. Юй Хуа препарирует прошлое и настоящее своей страны примерно так же, как это делает Владимир Сорокин. Приёмы у них уж очень похожи.
Ну и напоследок поблагодарю Юлию Дрейзис за превосходный перевод такого масштабного романа, а издательство "Текст" за то, что продолжают знакомить нас с малоизвестными авторами.
#книги
В конце прошлого года вы уже могли видеть пост об одной книге этого китайского автора. Теперь же я прочитал пока что главный труд его жизни – роман "Братья".
Юй Хуа – достаточно известный в Китае писатель. Он родился в 1960 году и успел застать расцвет и угасание "культурной революции" и постепенное водворение капитализма в стране. Находясь на стыке двух эпох, у него появился соблазн описать все те события, которые сотрясали Китай на протяжении второй половины 20 века, тем языком, каким орудуют писатели вот уже несколько десятков лет, – языком постмодернизма.
Мы не ошибемся, если назовем Юй Хуа китайским Пелевиным и Сорокиным в одном лице. Действительно, их объединяет не только возраст, но и идентичная смена эпох, постигшая их страны. И Россия, и Китай чрезвычайно быстро перешли от коммунизма к капитализму. Однако, России пришлось отказаться от прежних идеалов, в то время как Китай сохранил идеологическую ширму. Согласитесь, нам трудно будет представить, чтобы условный Михаил Фридман начал клясться в верности Ленину и его великому учению? Так вот в Китае миллиардеры до сих пор почитают Мао Цзэдуна. Официальная позиция партии: Мао был не прав на 30%. В общем, какие-то действия осудили, но от самой фигуры не отказались.
Перейдем к сюжету. Само название говорит нам о том, что в романе будет рассказана история жизни двух братьев. Но Юй Хуа тут же делает зигзаг: братья – сводные. Да и сводными они успели побыть всего лишь год с небольшим, однако этот недолгий срок навсегда привязал их друг к другу. Далее автор проводит нас через "культурную революцию" до реформ 70-х, а там показывает и "нулевые". Один из братьев становится "хозяином жизни", другой – её вечным слугой. Всё повествование ведётся в саркастичном и пародийном тоне. Юй Хуа не чурается натурализма, чем отчасти следует китайской традиции. Как вы знаете, у китайцев, да и у азиатов вообще, отношение к телесному сильно отличается от нашего. Таким образом, книга начинается сразу с нужников.
В то же время в "Братьях" прослеживается и европейское влияние. Та самая карнавализация, по Бахтину, выявленная им в первую очередь в произведениях западной культуры, присутствует и у Юй Хуа. Здесь нет трагического без комического. Если кто-то подглядывал в туалете, то он обязательно захлебнется в сточной канаве. А уж если Бритый Ли решил организовать "Первый всекитайский конкурс красоты среди девственниц", то будьте уверены, призовые места займут самые отъявленные whores.
При всём насмешливом отношении писателя к своим героям, здесь присутствуют и действительно трогательные моменты. Так, часть, посвященная "культурной революции", несомненно вызывает сострадание у читателя. Видно, что Юй Хуа серьезно относится к этому историческому периоду.
Вообще говоря, всё, что описано в романе, должно быть понятно российскому читателю. Китай 20 века и Россия 20 века отлично рифмуются. У них – "культурная революция", у нас – "большой террор". У них – рыночные реформы и переоценка ценностей (в том числе и по Ницше), у нас – то же самое. Юй Хуа препарирует прошлое и настоящее своей страны примерно так же, как это делает Владимир Сорокин. Приёмы у них уж очень похожи.
Ну и напоследок поблагодарю Юлию Дрейзис за превосходный перевод такого масштабного романа, а издательство "Текст" за то, что продолжают знакомить нас с малоизвестными авторами.
#книги
Поговорим о фильмах Бернардо Бертолуччи
Бернардо Бертолуччи – один из моих самых любимых режиссеров. Он – тот редкий пример творца, сумевшего сохранить свою самобытность, несмотря на трансформацию целой индустрии. Все его фильмы пропитаны особой эстетикой тех эпох, о которых рассказывают. Бертолуччи принадлежал к типу режиссёров, ведущих диалог с историей и временем. Именно такой подход к искусству, на мой взгляд, характерен по-настоящему талантливым людям.
Свой первый фильм Бертолуччи снял в 21 год. Столь ранний приход в кино уже скоро поставил имя режиссёра в один ряд с Пазолини и Годаром, учеником коих неоднократно называл себя Бертолуччи. Впитав в себя революционный пыл 60-х, он стал ещё одним разрушителем буржуазной морали. Чего стоит один только фильм "Последнее танго в Париже", за который Бертолуччи лишили гражданских прав на 5 лет.
Вся фильмография Бернардо Бертолуччи – звучащие на свой лад голоса разных исторических периодов. Сегодня я хочу порекомендовать лишь самые яркие, по моему мнению, голоса этого великолепного хора.
Фильм "Перед революцией" – второй фильм режиссёра, снятый в 1964 году, когда его автору было всего 23 года. Здесь чётко прослеживается влияние Годара, но влияние это едва ли выходит за пределы использования визуальных приёмов. Увлекающийся марксизмом юноша, вступает в любовную связь со своей тётей, но не в состоянии порвать с семьёй, выбирает навязанную невестку и осознаёт неспособность отказаться от происхождения, чтобы стать частью революционной молодёжи.
"Конформист" – фильм, относящийся к зрелому периоду творчества автора. Здесь рассказывается история итальянского фашиста, перед которым поставлена задача: убить университетского преподавателя антифашистских взглядов. Фильм снят в пору увлечения Бертолуччи фрейдизмом, а значит перед зрителем открывается возможность найти множество интерпретаций происходящего на экране и оценить интересные визуальные приёмы.
"Двадцатый век" – 5,5-часовая киноэпопея 1976 года, повествующая о дружбе двух представителей разных слоёв: герой Роберта Де Ниро – выходец из помещиков, а герой Жерара Депардье – из крестьян. Родившиеся на восходе 20 века, они станут свидетелями двух мировых войн, восхождения и падения фашисткой партии в их родной стране. Несомненно, "Двадцатый век" – один из лучших фильмов Бертолуччи. Здесь идеально всё: актерский состав, атмосфера, операторская работа.
Ну и последний фильм на сегодня – "Мечтатели". Пожалуй, это самый известный фильм итальянского мастера. Именно с "Мечтателей" началось моё знакомство с режиссёром. Действие фильма происходит во время майских событий 1968 года в Париже. Юный американец Мэттью приезжает в Париж, где знакомится с необычными ровесниками – братом и сестрой. Все трое – киноманы. Этот фильм рассказывает не только о сексуальной революции, но и о бесконечной любви к кино самого Бертолуччи. Стильный и провокационный фильм, идеально передающий дух эпохи.
#фильмы
Бернардо Бертолуччи – один из моих самых любимых режиссеров. Он – тот редкий пример творца, сумевшего сохранить свою самобытность, несмотря на трансформацию целой индустрии. Все его фильмы пропитаны особой эстетикой тех эпох, о которых рассказывают. Бертолуччи принадлежал к типу режиссёров, ведущих диалог с историей и временем. Именно такой подход к искусству, на мой взгляд, характерен по-настоящему талантливым людям.
Свой первый фильм Бертолуччи снял в 21 год. Столь ранний приход в кино уже скоро поставил имя режиссёра в один ряд с Пазолини и Годаром, учеником коих неоднократно называл себя Бертолуччи. Впитав в себя революционный пыл 60-х, он стал ещё одним разрушителем буржуазной морали. Чего стоит один только фильм "Последнее танго в Париже", за который Бертолуччи лишили гражданских прав на 5 лет.
Вся фильмография Бернардо Бертолуччи – звучащие на свой лад голоса разных исторических периодов. Сегодня я хочу порекомендовать лишь самые яркие, по моему мнению, голоса этого великолепного хора.
Фильм "Перед революцией" – второй фильм режиссёра, снятый в 1964 году, когда его автору было всего 23 года. Здесь чётко прослеживается влияние Годара, но влияние это едва ли выходит за пределы использования визуальных приёмов. Увлекающийся марксизмом юноша, вступает в любовную связь со своей тётей, но не в состоянии порвать с семьёй, выбирает навязанную невестку и осознаёт неспособность отказаться от происхождения, чтобы стать частью революционной молодёжи.
"Конформист" – фильм, относящийся к зрелому периоду творчества автора. Здесь рассказывается история итальянского фашиста, перед которым поставлена задача: убить университетского преподавателя антифашистских взглядов. Фильм снят в пору увлечения Бертолуччи фрейдизмом, а значит перед зрителем открывается возможность найти множество интерпретаций происходящего на экране и оценить интересные визуальные приёмы.
"Двадцатый век" – 5,5-часовая киноэпопея 1976 года, повествующая о дружбе двух представителей разных слоёв: герой Роберта Де Ниро – выходец из помещиков, а герой Жерара Депардье – из крестьян. Родившиеся на восходе 20 века, они станут свидетелями двух мировых войн, восхождения и падения фашисткой партии в их родной стране. Несомненно, "Двадцатый век" – один из лучших фильмов Бертолуччи. Здесь идеально всё: актерский состав, атмосфера, операторская работа.
Ну и последний фильм на сегодня – "Мечтатели". Пожалуй, это самый известный фильм итальянского мастера. Именно с "Мечтателей" началось моё знакомство с режиссёром. Действие фильма происходит во время майских событий 1968 года в Париже. Юный американец Мэттью приезжает в Париж, где знакомится с необычными ровесниками – братом и сестрой. Все трое – киноманы. Этот фильм рассказывает не только о сексуальной революции, но и о бесконечной любви к кино самого Бертолуччи. Стильный и провокационный фильм, идеально передающий дух эпохи.
#фильмы
Поговорим о романе Габриэля Гарсиа Маркеса "Любовь во время чумы"
Один из трёх наиболее известных романов Маркеса. Более ранние "Сто лет одиночества" и "Осень патриарха" были образчиками "магического реализма" – жанра, ставшего ярлыком для всего наследия колумбийского писателя. Однако, именно в романе "Любовь во время чумы" "магического реализма" вовсе нет.
В своём, уже четвертом по счёту, романе Маркес размышляет о любви, времени и судьбе. Фермина Даса и Флорентино Ариса в юности вели любовную переписку. Дело шло к свадьбе, но Фермина Даса разорвала помолвку и вышла за доктора Хувеналя Урбино, с которым и прожила полвека. Флорентино Ариса дал себе обещание – ждать смерти доктора, чтобы вступить в свои права. К чему привело это ожидание? Можно ли вернуть прошлое и стоит ли оно того? Над этими и другими вопросами предлагает "поломать голову" нам Габриэль Гарсиа Маркес.
Здесь нет каких-либо стилистических изворотов. Нам просто дают возможность проследить за жизнями двоих людей, чья судьба связана неразрывно, несмотря на физическую и эмоциональную отдаленность. Каждый из героев по-своему проживает свой век. Флорентино Ариса – "тень человека", как остроумно заметила Фермина. Его публичная жизнь всегда уступает в красочности частной. О нём много домыслов, но нет фактов, поскольку он очень скрытный человек. Фермина Даса, напротив, прожила, на первый взгляд, насыщенную жизнь. Как жена успешного и почитаемого человека, ей довелось поучаствовать в различных памятных событиях города. Светская дама, любящая супруга и чуткая мать – так могли её описать в обществе. Это, так сказать, фантик, за оборотной стороной которого скрывалась неудовлетворённость и багаж сомнений.
"Любовь во время чумы" – очередная попытка Маркеса уловить время за хвост. Начиная повествование со старости, он переносит нас в юность, а затем возвращает обратно. "Вечное возвращение", не иначе. Отщелкиваемое время перестаёт что-то значить лишь тогда, когда остановлены часы, как было у Фолкнера в "Шуме и ярости", либо, когда поднят жёлтый флаг на корабле, как у Маркеса в романе "Любовь во время чумы".
#книги
Один из трёх наиболее известных романов Маркеса. Более ранние "Сто лет одиночества" и "Осень патриарха" были образчиками "магического реализма" – жанра, ставшего ярлыком для всего наследия колумбийского писателя. Однако, именно в романе "Любовь во время чумы" "магического реализма" вовсе нет.
В своём, уже четвертом по счёту, романе Маркес размышляет о любви, времени и судьбе. Фермина Даса и Флорентино Ариса в юности вели любовную переписку. Дело шло к свадьбе, но Фермина Даса разорвала помолвку и вышла за доктора Хувеналя Урбино, с которым и прожила полвека. Флорентино Ариса дал себе обещание – ждать смерти доктора, чтобы вступить в свои права. К чему привело это ожидание? Можно ли вернуть прошлое и стоит ли оно того? Над этими и другими вопросами предлагает "поломать голову" нам Габриэль Гарсиа Маркес.
Здесь нет каких-либо стилистических изворотов. Нам просто дают возможность проследить за жизнями двоих людей, чья судьба связана неразрывно, несмотря на физическую и эмоциональную отдаленность. Каждый из героев по-своему проживает свой век. Флорентино Ариса – "тень человека", как остроумно заметила Фермина. Его публичная жизнь всегда уступает в красочности частной. О нём много домыслов, но нет фактов, поскольку он очень скрытный человек. Фермина Даса, напротив, прожила, на первый взгляд, насыщенную жизнь. Как жена успешного и почитаемого человека, ей довелось поучаствовать в различных памятных событиях города. Светская дама, любящая супруга и чуткая мать – так могли её описать в обществе. Это, так сказать, фантик, за оборотной стороной которого скрывалась неудовлетворённость и багаж сомнений.
"Любовь во время чумы" – очередная попытка Маркеса уловить время за хвост. Начиная повествование со старости, он переносит нас в юность, а затем возвращает обратно. "Вечное возвращение", не иначе. Отщелкиваемое время перестаёт что-то значить лишь тогда, когда остановлены часы, как было у Фолкнера в "Шуме и ярости", либо, когда поднят жёлтый флаг на корабле, как у Маркеса в романе "Любовь во время чумы".
#книги
Поговорим о книге Эрнста Юнгера "Уход в лес"
Эрнст Юнгер – немецкий писатель, мыслитель и офицер. Участник двух мировых войн. Теоретик консервативной революции. Многие его военные дневники до сих пор представляют интерес для историков.
"Уход в лес" – поздняя работа Юнгера, впервые опубликованная в 1951 году. Если говорить о принадлежности к какому-либо литературному жанру, то лучше всего подойдёт эссе. К такому выводу нас подталкивает небольшой объём и чётко прослеживаемая образность.
Начинает повествование Юнгер с размышлений о диктатурах и выборах в этих условиях. Множество интересных мыслей и даже предсказаний.
"Пропаганде обязательно требуется ситуация, в которой враг государства, классовый враг, враг народа совершенно наголову разбит и стал уже почти смешным, но все-таки еще не совсем вымер".
"Диктатуры не могут жить на основе чистого согласия, если одновременно ненависть и с нею ужас не дают противовесы. Ведь при 100 % «хороших» голосов террор стал бы бессмысленным, тогда встречались бы только «правильные», «честные». В этом состоит другое значение 2 %. Они подтверждают, что хорошие хоть и представляют собой огромное, подавляющее большинство, но, все же, они не находятся в полной безопасности".
Те самые 2% – это лишь кандидаты на "уход в лес", но ещё не ушедшие, не ставшие партизанами, как таких людей называет Юнгер. Они принимают участие в этом автоматизированном спектакле, частью которого является выборная процедура.
Эпоха модерна и идущий в ногу с ней технический прогресс отождествляется Юнгером с "Титаником". Весь видимый мир – это корабль, который идёт на встречу айсбергу, но веселье на корабле не прекращается. Пассажиры не осознают своей скорой гибели. Среди них есть одиночки, ищущие выход. Имя ему – лес.
Уход в лес – решение индивидуальное, исходящее изнутри. Оно не связано с реальностью. Уходящий в лес не должен сходить с корабля, он просто должен поменять оптику, через которую воспринимает происходящее. В первую очередь он должен избавиться от всеобщих страхов, стать свободным. Сделать это можно только путем обращения к вечным истинам, сила которых подтверждена веками человеческого существования. Таким образом уходящий в лес берёт на себя ответственность сохранить их для будущих поколений, для истории. Технический прогресс и всеобщая автоматизация, согласно Юнгеру, меняют сам облик человека, лишая его "человечности". Соответствовать прежнему облику – ещё одна задача партизана.
"человек цивилизации, человек движения и исторического проявления должен измерять себя по своей покоящейся и вечной сущности, которая представляется в истории и изменяет ее. Там находится стремление, желание для тех сильных духов, к которым относит себя партизан. Во время этого процесса отражение вспоминает о прообразе, от которого оно излучается и в котором оно неприкосновенно — или также унаследованное о том, что лежит в основе всей доли наследства".
Помимо того, как строить свой диалог с государством и современностью, Юнгер также размышляет о судьбе Германии 20 века, собственности и многих других вещах. Сам способ передачи мыслей невероятно метафоричен и красочен. Взгляды мыслителя во многих моментах актуальны как никогда. Сам же образ уходящего в лес известен нам и по массовой культуре. Взять тот же "Бойцовский клуб", где всплывает образ одиночки и общества, идущего не той дорогой.
"Уход в лес" – отличный повод посмотреть на современность под другим углом, а заодно познакомиться с творчеством не самого последнего человека в немецкой литературе прошлого века.
#книги
Эрнст Юнгер – немецкий писатель, мыслитель и офицер. Участник двух мировых войн. Теоретик консервативной революции. Многие его военные дневники до сих пор представляют интерес для историков.
"Уход в лес" – поздняя работа Юнгера, впервые опубликованная в 1951 году. Если говорить о принадлежности к какому-либо литературному жанру, то лучше всего подойдёт эссе. К такому выводу нас подталкивает небольшой объём и чётко прослеживаемая образность.
Начинает повествование Юнгер с размышлений о диктатурах и выборах в этих условиях. Множество интересных мыслей и даже предсказаний.
"Пропаганде обязательно требуется ситуация, в которой враг государства, классовый враг, враг народа совершенно наголову разбит и стал уже почти смешным, но все-таки еще не совсем вымер".
"Диктатуры не могут жить на основе чистого согласия, если одновременно ненависть и с нею ужас не дают противовесы. Ведь при 100 % «хороших» голосов террор стал бы бессмысленным, тогда встречались бы только «правильные», «честные». В этом состоит другое значение 2 %. Они подтверждают, что хорошие хоть и представляют собой огромное, подавляющее большинство, но, все же, они не находятся в полной безопасности".
Те самые 2% – это лишь кандидаты на "уход в лес", но ещё не ушедшие, не ставшие партизанами, как таких людей называет Юнгер. Они принимают участие в этом автоматизированном спектакле, частью которого является выборная процедура.
Эпоха модерна и идущий в ногу с ней технический прогресс отождествляется Юнгером с "Титаником". Весь видимый мир – это корабль, который идёт на встречу айсбергу, но веселье на корабле не прекращается. Пассажиры не осознают своей скорой гибели. Среди них есть одиночки, ищущие выход. Имя ему – лес.
Уход в лес – решение индивидуальное, исходящее изнутри. Оно не связано с реальностью. Уходящий в лес не должен сходить с корабля, он просто должен поменять оптику, через которую воспринимает происходящее. В первую очередь он должен избавиться от всеобщих страхов, стать свободным. Сделать это можно только путем обращения к вечным истинам, сила которых подтверждена веками человеческого существования. Таким образом уходящий в лес берёт на себя ответственность сохранить их для будущих поколений, для истории. Технический прогресс и всеобщая автоматизация, согласно Юнгеру, меняют сам облик человека, лишая его "человечности". Соответствовать прежнему облику – ещё одна задача партизана.
"человек цивилизации, человек движения и исторического проявления должен измерять себя по своей покоящейся и вечной сущности, которая представляется в истории и изменяет ее. Там находится стремление, желание для тех сильных духов, к которым относит себя партизан. Во время этого процесса отражение вспоминает о прообразе, от которого оно излучается и в котором оно неприкосновенно — или также унаследованное о том, что лежит в основе всей доли наследства".
Помимо того, как строить свой диалог с государством и современностью, Юнгер также размышляет о судьбе Германии 20 века, собственности и многих других вещах. Сам способ передачи мыслей невероятно метафоричен и красочен. Взгляды мыслителя во многих моментах актуальны как никогда. Сам же образ уходящего в лес известен нам и по массовой культуре. Взять тот же "Бойцовский клуб", где всплывает образ одиночки и общества, идущего не той дорогой.
"Уход в лес" – отличный повод посмотреть на современность под другим углом, а заодно познакомиться с творчеством не самого последнего человека в немецкой литературе прошлого века.
#книги
Поговорим о романе Гайто Газданова "Возвращение Будды"
Роман "Возвращение Будды" наряду с "Призраком Александра Вольфа" написан уже "зрелым" Газдановым. В сюжет снова вплетаются темы смерти и роковой случайности. Автор явно тяготеет к экзистенциализму, что делает его уникальным писателем не только в русской эмиграции, но и в русской литературе вообще, поскольку его экзистенциализм следует именно западным традициям, в отличие от того же Достоевского, которого часто причисляют к отечественным писателям-экзистенциалистам.
Само название романа говорит о буддийских мотивах, вплетенных в канву произведения. Здесь и учение Будды об отсутствии Я, и размышления героев о нирване, и даже золотая статуэтка Будды, которая во второй половине романа чуть ли не становится макгаффином. Сам главный герой находится в кризисном состоянии – состоянии метафизической смерти, о которой он и сообщает нам в самом начале повествования.
Ещё Газданов интересен тем, что он – замечательный проводник в мир русской эмиграции первой половины прошлого века. В этом мире бывшие аристократы превращаются в бомжей, а аристократки – в проституток. Обратное превращение тоже возможно, как нам показывает автор. Однако сам Газданов, будучи уже известным писателем, был вынужден работать таксистом.
"Возвращение Будды" – возвращение диалога Газданова с Набоковым. Все его творчество идёт рука об руку с автором "Лолиты". Так, рассказ героя "Возвращения..." начинается с его смерти, как в "Соглядатае", – повести, поворотной для всего творчества Набокова. Сама смерть рассказчика или, точнее, сон о смерти взят Газдановым из "Подвига". Это та сцена, где Мартын карабкается по скале. Вообще, Газданов внимательно следил за своими писателями-современниками – и не только из эмигрантской среды. Он, например, был в восторге от романа Селина "Путешествие на край ночи". Не забываем, что Газданов жил и работал в Париже в одно время с французским писателем.
У меня по-прежнему сдержанное отношение к Газданову. Я не испытываю трепета перед экзистенциальной литературой, мне не близка растянутость слога и мысли в его произведениях. Однако я прочитал только два романа и парочку рассказов. Возможно, что-то изменится, когда я ознакомлюсь с его более ранними и более знаменитыми произведениями, такими как "Вечер у Клэр" и "Ночные дороги".
#книги
Роман "Возвращение Будды" наряду с "Призраком Александра Вольфа" написан уже "зрелым" Газдановым. В сюжет снова вплетаются темы смерти и роковой случайности. Автор явно тяготеет к экзистенциализму, что делает его уникальным писателем не только в русской эмиграции, но и в русской литературе вообще, поскольку его экзистенциализм следует именно западным традициям, в отличие от того же Достоевского, которого часто причисляют к отечественным писателям-экзистенциалистам.
Само название романа говорит о буддийских мотивах, вплетенных в канву произведения. Здесь и учение Будды об отсутствии Я, и размышления героев о нирване, и даже золотая статуэтка Будды, которая во второй половине романа чуть ли не становится макгаффином. Сам главный герой находится в кризисном состоянии – состоянии метафизической смерти, о которой он и сообщает нам в самом начале повествования.
Ещё Газданов интересен тем, что он – замечательный проводник в мир русской эмиграции первой половины прошлого века. В этом мире бывшие аристократы превращаются в бомжей, а аристократки – в проституток. Обратное превращение тоже возможно, как нам показывает автор. Однако сам Газданов, будучи уже известным писателем, был вынужден работать таксистом.
"Возвращение Будды" – возвращение диалога Газданова с Набоковым. Все его творчество идёт рука об руку с автором "Лолиты". Так, рассказ героя "Возвращения..." начинается с его смерти, как в "Соглядатае", – повести, поворотной для всего творчества Набокова. Сама смерть рассказчика или, точнее, сон о смерти взят Газдановым из "Подвига". Это та сцена, где Мартын карабкается по скале. Вообще, Газданов внимательно следил за своими писателями-современниками – и не только из эмигрантской среды. Он, например, был в восторге от романа Селина "Путешествие на край ночи". Не забываем, что Газданов жил и работал в Париже в одно время с французским писателем.
У меня по-прежнему сдержанное отношение к Газданову. Я не испытываю трепета перед экзистенциальной литературой, мне не близка растянутость слога и мысли в его произведениях. Однако я прочитал только два романа и парочку рассказов. Возможно, что-то изменится, когда я ознакомлюсь с его более ранними и более знаменитыми произведениями, такими как "Вечер у Клэр" и "Ночные дороги".
#книги
Поговорим о романе Мартина Эмиса "Зона интересов"
По выражению немецкого писателя В. Г. Зебальда, чье творчество было связано с переосмыслением нацистского прошлого Германии, серьезный человек ни о чём другом и не думает, кроме как о событиях 1941-1945 гг. После выхода романа "Благоволительницы" Джонатана Литтелла справедливо было бы сказать, что любой серьёзный писатель думает о том, как бы повторить этот успех.
В своём романе "Зона интересов" Мартин Эмис превращается в Вергилия и проводит нас по всем кругам ада Освенцима. Сам Освенцим представлен как некий живой организм, натурально перерабатывающий людей. Для многочисленных работников комплекса концлагерей творимый ужас – рутинная работа, на которой они построили карьеру. Несмотря на обилие крови, преобладающий цвет отнюдь не красный, а серый – цвет скуки и посредственности.
Повествование в романе ведётся в виде дневниковых записей трёх рассказчиков. Первый рассказчик – Гело Томсен, племянник рейхсляйтера и личного секретаря Гитлера Мартина Бормана. Гело Томсен – не убежденный нацист, а вялый попутчик с образованием юриста. Рассказчик под №2 – комендант Освенцима Пауль Долль. Его прототип – Рудольф Хёсс. Комендант в романе выведен сексуально закомплексованным алкоголиком с довольно посредственными умственными способностями, что показывает Мартин Эмис, когда пишет от его имени. 3-й повествователь – еврей Шмуль, старший надсмотрщик зондеркоманды (специальное подразделение узников Освенцима, занимающееся сопровождением новоприбывших в газовую камеру, а затем очисткой помещения от трупов, их уничтожением).
Таким образом, мы можем взглянуть на происходящее глазами трёх разных людей: попутчик, палач и аморальная жертва. Именно такой подход даёт возможность наиболее полно проникнуться ужасом тех событий.
Как это ни странно, "Зона интересов" местами напоминает кровавый ситком. Постоянное место действия, одни и те же персонажи, а также чёрный юмор. Есть что-то здесь и от Тарантино. Тем не менее автор соблюдает баланс между комическим и трагическим.
Историческая достоверность – ещё одно достоинство книги. Лично я узнал что-то новое о нацистах и том времени, когда они были у власти. В послесловии Эмис приводит источники, к которым он обращался при написании романа. Возможно, что-нибудь из этого вы захотите прочитать.
#книги
По выражению немецкого писателя В. Г. Зебальда, чье творчество было связано с переосмыслением нацистского прошлого Германии, серьезный человек ни о чём другом и не думает, кроме как о событиях 1941-1945 гг. После выхода романа "Благоволительницы" Джонатана Литтелла справедливо было бы сказать, что любой серьёзный писатель думает о том, как бы повторить этот успех.
В своём романе "Зона интересов" Мартин Эмис превращается в Вергилия и проводит нас по всем кругам ада Освенцима. Сам Освенцим представлен как некий живой организм, натурально перерабатывающий людей. Для многочисленных работников комплекса концлагерей творимый ужас – рутинная работа, на которой они построили карьеру. Несмотря на обилие крови, преобладающий цвет отнюдь не красный, а серый – цвет скуки и посредственности.
Повествование в романе ведётся в виде дневниковых записей трёх рассказчиков. Первый рассказчик – Гело Томсен, племянник рейхсляйтера и личного секретаря Гитлера Мартина Бормана. Гело Томсен – не убежденный нацист, а вялый попутчик с образованием юриста. Рассказчик под №2 – комендант Освенцима Пауль Долль. Его прототип – Рудольф Хёсс. Комендант в романе выведен сексуально закомплексованным алкоголиком с довольно посредственными умственными способностями, что показывает Мартин Эмис, когда пишет от его имени. 3-й повествователь – еврей Шмуль, старший надсмотрщик зондеркоманды (специальное подразделение узников Освенцима, занимающееся сопровождением новоприбывших в газовую камеру, а затем очисткой помещения от трупов, их уничтожением).
Таким образом, мы можем взглянуть на происходящее глазами трёх разных людей: попутчик, палач и аморальная жертва. Именно такой подход даёт возможность наиболее полно проникнуться ужасом тех событий.
Как это ни странно, "Зона интересов" местами напоминает кровавый ситком. Постоянное место действия, одни и те же персонажи, а также чёрный юмор. Есть что-то здесь и от Тарантино. Тем не менее автор соблюдает баланс между комическим и трагическим.
Историческая достоверность – ещё одно достоинство книги. Лично я узнал что-то новое о нацистах и том времени, когда они были у власти. В послесловии Эмис приводит источники, к которым он обращался при написании романа. Возможно, что-нибудь из этого вы захотите прочитать.
#книги
Поговорим о книге Мишеля Уэльбека "Оставаться живым"
Данная книга названа в честь небольшого эссе, представляющего собой руководство для начинающих поэтов. В этом руководстве Уэльбек не только даёт профессиональные советы, но и обозначает свою позицию по отношению к современному миру. Эссе буквально пестрит пессимизмом и мизантропией. Если вы читали "О ничтожестве и горестях жизни" Шопенгауэра, то многое будет вам уже знакомо. Просто Уэльбек преподносит свои мысли в более незамысловатой форме. Истоки же несомненно шопенгауэровские.
Эссе "Оставаться живым" можно растащить на цитаты, поскольку оно достаточно поэтично, в отличие от многих других работ французского писателя. Здесь есть красивые образы, едкие замечания.
Мироздание кричит. Бетон чувствует силу ударов, когда по нему бьют, ломая стену. Бетон кричит. Трава стонет на зубах животных. А человек? Что ж говорить о человеке?
Первый совет Уэльбека – страдать.
Мир - это страдание в действии. В основе мира - ядро страдания. Всякое существование есть разрастание и сжатие. Вещи страдают, пока не начинают быть. Небытие, прежде чем стать бытием, содрогается от боли - в отвратительных пароксизмах.
Страдать, конечно, хорошо, но главное не переусердствовать, потому что:
Мертвый поэт писать не может. Отсюда необходимость оставаться живым.
Страдать и оставаться живым – это первые два совета. Третий – бить по болевым точкам общества.
Углубляйтесь в темы, о которых люди не хотят слышать. Показывайте изнанку жизни. Напирайте на болезнь, агонию, уродство. Настойчиво говорите о смерти, о забвении. О ревности, равнодушии, фрустрации, отсутствии любви. Будьте гнусны, и вы будете правдивы.
Далее автор, что называется, отвечает за базар. Вся остальная часть книги – сборник стихотворений Уэльбека. Есть весьма неплохие, есть похуже. Более всего Уэльбек силён в отдельных строчках. Вот пример:
Я смерть внутри себя сквозь эту жизнь пронес,
Мне радость подменил невидимый некроз.
Несмотря на наличие вполне годных стихов, книга ценна в первую очередь эссе, в честь коего и названа. А стихи, кстати говоря, были положены на музыку, составив первый музыкальный альбом Уэльбека "Prеsence humaine" ("Человеческое присутствие", 2000). Можете оценить.
Ещё один интересный факт. Эссе "Оставаться живым" дико понравилось Игги Попу. Из этой симпатии в 2016 году появился совместный проект – одноименный документальный фильм, в котором наши герои размышляют всё о тех же болезненных проявлениях бытия. К сожалению, сам фильм на просторах Интернета я не нашёл.
В общем, эта книга подойдёт всем, кому нравится Уэльбек, а также тем, кто только хочет начать знакомство с его творчеством. При этом учитывайте, что эссе написано для поэтов-мужчин. Хотя, конечно, чтобы найти там что-то своё необязательно быть поэтом и(или) мужчиной. Однако целевая аудитория такова.
#книги
Данная книга названа в честь небольшого эссе, представляющего собой руководство для начинающих поэтов. В этом руководстве Уэльбек не только даёт профессиональные советы, но и обозначает свою позицию по отношению к современному миру. Эссе буквально пестрит пессимизмом и мизантропией. Если вы читали "О ничтожестве и горестях жизни" Шопенгауэра, то многое будет вам уже знакомо. Просто Уэльбек преподносит свои мысли в более незамысловатой форме. Истоки же несомненно шопенгауэровские.
Эссе "Оставаться живым" можно растащить на цитаты, поскольку оно достаточно поэтично, в отличие от многих других работ французского писателя. Здесь есть красивые образы, едкие замечания.
Мироздание кричит. Бетон чувствует силу ударов, когда по нему бьют, ломая стену. Бетон кричит. Трава стонет на зубах животных. А человек? Что ж говорить о человеке?
Первый совет Уэльбека – страдать.
Мир - это страдание в действии. В основе мира - ядро страдания. Всякое существование есть разрастание и сжатие. Вещи страдают, пока не начинают быть. Небытие, прежде чем стать бытием, содрогается от боли - в отвратительных пароксизмах.
Страдать, конечно, хорошо, но главное не переусердствовать, потому что:
Мертвый поэт писать не может. Отсюда необходимость оставаться живым.
Страдать и оставаться живым – это первые два совета. Третий – бить по болевым точкам общества.
Углубляйтесь в темы, о которых люди не хотят слышать. Показывайте изнанку жизни. Напирайте на болезнь, агонию, уродство. Настойчиво говорите о смерти, о забвении. О ревности, равнодушии, фрустрации, отсутствии любви. Будьте гнусны, и вы будете правдивы.
Далее автор, что называется, отвечает за базар. Вся остальная часть книги – сборник стихотворений Уэльбека. Есть весьма неплохие, есть похуже. Более всего Уэльбек силён в отдельных строчках. Вот пример:
Я смерть внутри себя сквозь эту жизнь пронес,
Мне радость подменил невидимый некроз.
Несмотря на наличие вполне годных стихов, книга ценна в первую очередь эссе, в честь коего и названа. А стихи, кстати говоря, были положены на музыку, составив первый музыкальный альбом Уэльбека "Prеsence humaine" ("Человеческое присутствие", 2000). Можете оценить.
Ещё один интересный факт. Эссе "Оставаться живым" дико понравилось Игги Попу. Из этой симпатии в 2016 году появился совместный проект – одноименный документальный фильм, в котором наши герои размышляют всё о тех же болезненных проявлениях бытия. К сожалению, сам фильм на просторах Интернета я не нашёл.
В общем, эта книга подойдёт всем, кому нравится Уэльбек, а также тем, кто только хочет начать знакомство с его творчеством. При этом учитывайте, что эссе написано для поэтов-мужчин. Хотя, конечно, чтобы найти там что-то своё необязательно быть поэтом и(или) мужчиной. Однако целевая аудитория такова.
#книги
Поговорим о романе Юкио Мисимы "Жизнь на продажу"
Один из последних романов, написанных японским автором. Будучи правым радикалом, сторонником старой военизированной и независимой Японии, Мисима с грустью наблюдал за тем, что происходит с его страной. Отказ от традиционных ценностей и стремительный переход к европейскому образу жизни – вот чем характеризовалась послевоенная Япония. При этом японцы стали похожи лишь на карикатурных европейцев, взяв всё самое клишированное.
"Жизнь на продажу" – травестия в чистом виде. Смерть для Мисимы – высший акт проявления человека. В своём же романе он делает смерть товаром в рыночной экономике. Главный герой – копирайтер Ханио Ямада, 28 лет. Совершив неудачную попытку самоубийства (что уже невозможно для Мисимы), он решает выставить свою жизнь на продажу. В газете появляется следующее объявление: «Продам жизнь. Можете использовать меня по своему усмотрению. Конфиденциальность гарантирована».
В поисках смерти юный японский нигилист пройдет через череду покупателей. Из раза в раз герою удаётся выйти сухим из воды. Что же он почувствует, когда смерть действительно окажется рядом?
Мисима намеренно в качестве формы повествования выбрал смесь примитивного детектива и дешёвого триллера, потому что окружающая его действительность не заслуживала более высоких жанров. Сам способ публикации тоже говорит о многом. Роман выходил частями в журнале "Playboy", который явно не подходит для публикации серьезных литературных произведений. Такова целевая аудитория у романа-высказывания.
Читатель, знающий автора по романам "Исповедь маски" и "Золотой храм", будет крайне удивлен и даже разочарован при чтении. Однако следует понимать, что роман написан не для мировой литературы, а для современников Мисимы. Также поклонникам будет полезно понимать переживания автора в последние годы своей жизни. И если молодой яппи Ханио выставляет свою жизнь на продажу, то Мисима взял смерть в кредит. Расплатился он 25 ноября 1970 года. Весьма эффектно и убедительно.
#книги
Один из последних романов, написанных японским автором. Будучи правым радикалом, сторонником старой военизированной и независимой Японии, Мисима с грустью наблюдал за тем, что происходит с его страной. Отказ от традиционных ценностей и стремительный переход к европейскому образу жизни – вот чем характеризовалась послевоенная Япония. При этом японцы стали похожи лишь на карикатурных европейцев, взяв всё самое клишированное.
"Жизнь на продажу" – травестия в чистом виде. Смерть для Мисимы – высший акт проявления человека. В своём же романе он делает смерть товаром в рыночной экономике. Главный герой – копирайтер Ханио Ямада, 28 лет. Совершив неудачную попытку самоубийства (что уже невозможно для Мисимы), он решает выставить свою жизнь на продажу. В газете появляется следующее объявление: «Продам жизнь. Можете использовать меня по своему усмотрению. Конфиденциальность гарантирована».
В поисках смерти юный японский нигилист пройдет через череду покупателей. Из раза в раз герою удаётся выйти сухим из воды. Что же он почувствует, когда смерть действительно окажется рядом?
Мисима намеренно в качестве формы повествования выбрал смесь примитивного детектива и дешёвого триллера, потому что окружающая его действительность не заслуживала более высоких жанров. Сам способ публикации тоже говорит о многом. Роман выходил частями в журнале "Playboy", который явно не подходит для публикации серьезных литературных произведений. Такова целевая аудитория у романа-высказывания.
Читатель, знающий автора по романам "Исповедь маски" и "Золотой храм", будет крайне удивлен и даже разочарован при чтении. Однако следует понимать, что роман написан не для мировой литературы, а для современников Мисимы. Также поклонникам будет полезно понимать переживания автора в последние годы своей жизни. И если молодой яппи Ханио выставляет свою жизнь на продажу, то Мисима взял смерть в кредит. Расплатился он 25 ноября 1970 года. Весьма эффектно и убедительно.
#книги
Поговорим о повести Осаму Дадзая "Исповедь «неполноценного» человека"
"Эго-роман" – особый жанр исповедальной литературы, зародившийся в Японии в начале ХХ столетия. Автор, работающий в этом жанре, с болезненной скурпулезностью описывает все свои чувства и эмоции. Иными словами, пишет о себе, а не о других.
Осаму Дадзай – яркий представитель "эго-романа". Его "Исповедь" – предпоследнее произведение, в котором он наиболее точно отобразил суть жанра. Эта же повесть стала самой популярной книгой автора. Из других жанровых коллег можно отметить Юкио Мисиму с его "Исповедью маски".
"Исповедь «неполноценного» человека" – автобиографическое произведение, мимикрирующее под чужие воспоминания. Здесь есть три главы, именуемые "тетрадями". В этих тетрадях человек по имени Оба Ёдзо рассказывает о своем взрослении и постепенном нравственном падении. В предисловии и послесловии с комментариями появляется мужчина, случайно заполучивший записи «неполноценного» человека.
Сказ о своей жизни Оба Ёдзо начинает с самого детства. Мы узнаем о том, что с ранних лет он притворялся, разыгрывал роль шута. С его лица не спадала лёгкая усмешка. Ему нравилось появляться не в самых благородных образах. Однако в душе рассказчик был несчастен. Он многое скрывал: сексуальное насилие, страх перед людьми. Так постепенно он научился жить двойной жизнью. Вечный Арлекин из песни ПТВП.
Чем старше становился герой, тем сильнее в нём проявлялась тяга к запретному. Себя он стал считать изгоем:
"Нелегальность - вот что доставляло мне какое-то смутное наслаждение. Мне в таких условиях было очень уютно. И наоборот, легальность в этом мире казалась мне страшной (я чувствовал в ней что-то чудовищно сильное), механизм ее действия - непознаваемым, и очень трудно было усидеть в этом, фигурально выражаясь, промерзшем помещении без окон; если бы за стенами было море нелегальности - я бы прыгнул в него, барахтался в нем, и умереть там почел бы за великую радость.
Есть такое слово: отверженные. Так называют обычно жалких потерянных людей, нравственных уродов. Так вот, с самого рождения я чувствовал себя отверженным, и когда встречал человека, которого тоже так называли, ощущал такой прилив нежности к нему, что не мог сдержать восхищения перед самим собой".
Как я уже говорил, повесть во многом автобиографична. Здесь есть неудачная попытка самоубийства, рифмующаяся с такой же неудачной попыткой автора уйти из жизни. Проблемы с алкоголем и наркотиками. Разрыв с семьёй. Всё это ещё раз говорит о том, что Осаму Дадзай писал о себе. Отсюда и название жанра – "эго-роман" или "я-роман".
Подобного рода произведения есть не только в японской литературе. Ярким примером исповедальной прозы являются романы Эдуарда Лимонова "Это я - Эдичка" и "Дневник неудачника".
13 июня 1948 года в возрасте 39 лет Осаму Дадзай вместе со своей любовницей бросился в водосборник Тамагава. Их тела нашли только 19 июня. В этот день Дадзаю должно было исполниться 40 лет.
Перед тем как покончить с жизнью, Дадзай написал свой последний рассказ под названием "Good Bye". Good bye, Осаму Дадзай.
#книги
"Эго-роман" – особый жанр исповедальной литературы, зародившийся в Японии в начале ХХ столетия. Автор, работающий в этом жанре, с болезненной скурпулезностью описывает все свои чувства и эмоции. Иными словами, пишет о себе, а не о других.
Осаму Дадзай – яркий представитель "эго-романа". Его "Исповедь" – предпоследнее произведение, в котором он наиболее точно отобразил суть жанра. Эта же повесть стала самой популярной книгой автора. Из других жанровых коллег можно отметить Юкио Мисиму с его "Исповедью маски".
"Исповедь «неполноценного» человека" – автобиографическое произведение, мимикрирующее под чужие воспоминания. Здесь есть три главы, именуемые "тетрадями". В этих тетрадях человек по имени Оба Ёдзо рассказывает о своем взрослении и постепенном нравственном падении. В предисловии и послесловии с комментариями появляется мужчина, случайно заполучивший записи «неполноценного» человека.
Сказ о своей жизни Оба Ёдзо начинает с самого детства. Мы узнаем о том, что с ранних лет он притворялся, разыгрывал роль шута. С его лица не спадала лёгкая усмешка. Ему нравилось появляться не в самых благородных образах. Однако в душе рассказчик был несчастен. Он многое скрывал: сексуальное насилие, страх перед людьми. Так постепенно он научился жить двойной жизнью. Вечный Арлекин из песни ПТВП.
Чем старше становился герой, тем сильнее в нём проявлялась тяга к запретному. Себя он стал считать изгоем:
"Нелегальность - вот что доставляло мне какое-то смутное наслаждение. Мне в таких условиях было очень уютно. И наоборот, легальность в этом мире казалась мне страшной (я чувствовал в ней что-то чудовищно сильное), механизм ее действия - непознаваемым, и очень трудно было усидеть в этом, фигурально выражаясь, промерзшем помещении без окон; если бы за стенами было море нелегальности - я бы прыгнул в него, барахтался в нем, и умереть там почел бы за великую радость.
Есть такое слово: отверженные. Так называют обычно жалких потерянных людей, нравственных уродов. Так вот, с самого рождения я чувствовал себя отверженным, и когда встречал человека, которого тоже так называли, ощущал такой прилив нежности к нему, что не мог сдержать восхищения перед самим собой".
Как я уже говорил, повесть во многом автобиографична. Здесь есть неудачная попытка самоубийства, рифмующаяся с такой же неудачной попыткой автора уйти из жизни. Проблемы с алкоголем и наркотиками. Разрыв с семьёй. Всё это ещё раз говорит о том, что Осаму Дадзай писал о себе. Отсюда и название жанра – "эго-роман" или "я-роман".
Подобного рода произведения есть не только в японской литературе. Ярким примером исповедальной прозы являются романы Эдуарда Лимонова "Это я - Эдичка" и "Дневник неудачника".
13 июня 1948 года в возрасте 39 лет Осаму Дадзай вместе со своей любовницей бросился в водосборник Тамагава. Их тела нашли только 19 июня. В этот день Дадзаю должно было исполниться 40 лет.
Перед тем как покончить с жизнью, Дадзай написал свой последний рассказ под названием "Good Bye". Good bye, Осаму Дадзай.
#книги
Поговорим о сборнике рассказов Дэвида Фостера Уоллеса "Забвение"
"Забвение" – последний сборник рассказов Уоллеса, в котором он достиг совершенства формы и содержания. Автор "Бесконечной шутки" показал, что он силён не только в написании фолиантов, но и в малой прозе.
Восемь рассказов, вошедших в сборник, представляют собой полномасштабное исследование всевозможных человеческих патологий: от психических до физиологических. То, на чём заострял внимание Уоллес ещё в "Бесконечной шутке", нашло своё место и здесь. Разве могло быть иначе? Это, как если бы Кафка написал роман в духе "Атлант расправил плечи". Представить подобное сложно.
Уоллес снова создаёт бредовые, сюрреалистические истории, в которые заставляет поверить читателя. С будничной интонацией он рассказывает историю художника, творящего свои работы путём испражнения. Возможно, катализатором этого стало тяжёлое детство. Затем мы знакомимся с женщиной, страдающей галлюцинациями, внутри коих ей кажется, что её муж храпит. От этого их брак теряет гармонию. Далее Уоллес сводит нас с парнем, чья жизнь была притворством, и даже психолог не в состоянии ему помочь. Герой поведает нам о том, что привело его к самоубийству.
Проза Уоллеса по-прежнему нарочито въедливая. "Препарировать препарируемое" – дефис писателя по жизни. Любая эмоция, поступок, событие – пища для бесконечного анализа. Самые обыденные вещи Уоллес преподносит в дотоле невиданном свете. Подобный талант нужно ещё поискать.
Из всех рассказов сборника мне больше всего понравились: "Старый добрый неон" (его я прочитал впервые года два назад), "Душа – не кузница", "Забвение" и "Канал страданий". Впрочем, всё творчество Уоллеса однотонно. Стилистически он очень узнаваем, независимо от того, что вы читаете. Вы либо воспринимаете весь этот психоделический мир автора, либо нет. Успех чтения Уоллеса только в этом.
#книги
"Забвение" – последний сборник рассказов Уоллеса, в котором он достиг совершенства формы и содержания. Автор "Бесконечной шутки" показал, что он силён не только в написании фолиантов, но и в малой прозе.
Восемь рассказов, вошедших в сборник, представляют собой полномасштабное исследование всевозможных человеческих патологий: от психических до физиологических. То, на чём заострял внимание Уоллес ещё в "Бесконечной шутке", нашло своё место и здесь. Разве могло быть иначе? Это, как если бы Кафка написал роман в духе "Атлант расправил плечи". Представить подобное сложно.
Уоллес снова создаёт бредовые, сюрреалистические истории, в которые заставляет поверить читателя. С будничной интонацией он рассказывает историю художника, творящего свои работы путём испражнения. Возможно, катализатором этого стало тяжёлое детство. Затем мы знакомимся с женщиной, страдающей галлюцинациями, внутри коих ей кажется, что её муж храпит. От этого их брак теряет гармонию. Далее Уоллес сводит нас с парнем, чья жизнь была притворством, и даже психолог не в состоянии ему помочь. Герой поведает нам о том, что привело его к самоубийству.
Проза Уоллеса по-прежнему нарочито въедливая. "Препарировать препарируемое" – дефис писателя по жизни. Любая эмоция, поступок, событие – пища для бесконечного анализа. Самые обыденные вещи Уоллес преподносит в дотоле невиданном свете. Подобный талант нужно ещё поискать.
Из всех рассказов сборника мне больше всего понравились: "Старый добрый неон" (его я прочитал впервые года два назад), "Душа – не кузница", "Забвение" и "Канал страданий". Впрочем, всё творчество Уоллеса однотонно. Стилистически он очень узнаваем, независимо от того, что вы читаете. Вы либо воспринимаете весь этот психоделический мир автора, либо нет. Успех чтения Уоллеса только в этом.
#книги
Поговорим о фильмах Вуди Аллена
Летом я уже испробовал подобный формат постов, рассказав о своей любви к фильмам Бертолуччи. Теперь же мне хочется продолжить эту традицию и поделиться с вами ещё одним режиссёром, чье творчество мне симпатично. Знакомьтесь, Вуди Аллен.
Фильмография этого неугомонного мужчины в летах действительно поражает: что ни год, то новый фильм, а иногда и два фильма. Если бы речь шла не о Вуди Аллене, я бы сразу сказал: "графоман". Но здесь уникальный случай: если графомания и присутствует, то она настолько органично сливается с фигурой автора, что без неё уже не будет того неповторимого почерка, коим пропитана каждая картина режиссёра.
Ум и трудолюбие Аллена позволяют ему оставаться на плаву вот уже более полувека. Аллен не только снимает свои фильмы, но и снимается в них. И самое интересное здесь то, что мы и не помним его молодым. Во всех известных и не очень фильмах Аллена ему уже за 40. Однако с возрастом его задор не пропадает. Даже в 21 веке он периодически появляется в своих картинах – живой пример того, что он неподвластен времени.
Поскольку Вуди Аллен творит уже несколько десятков лет, многие юные киноманы могут не знать его ранних работ. Для них он – режиссёр "Иррационального человека" с Хоакином Фениксом и "Дождливого дня в Нью-Йорке" с излюбленным тинейджерами Тимоти Шаламе. Для меня же, напротив, Аллен – режиссёр 20 века. Все его лучшие фильмы там.
Итак, мой список фильмов от Вуди Аллена, на которые вам стоит обратить внимание:
"Энни Холл" – оскароносный фильм, с которого начался фирменный стиль Аллена. Именно в этом фильме Аллен сделал образ скептика-интеллигента, воспринимающего этот мир через призму иронического пессимизма, магистральным. Здесь же по-настоящему вспыхнула звезда Дайан Китон. Её образ настолько понравился зрителю, что сразу после выхода фильма многие женщины стали разгуливать по Манхэттену в мужских брюках и жилетках.
"Манхэттен" – фильм, вошедший в "Нью-Йоркскую трилогию". Очередная романтическая комедия от Аллена, где воедино соединились три компонента успеха любого алленовского фильма: отличная операторская работа, юмор и Дайан Китон в тандеме с самим режиссёром. Кинокритики считают "Манхэттен" лучшим фильмом Аллена за всю его карьеру.
"Преступления и проступки" – кинокартина, сочетающая в себе комедию и драму. Подобное смешение жанров – ещё один излюбленный приём Вуди Аллена. Фильм заставляет задуматься о том, на что способен человек, загнанный в условия сложного выбора. Название же говорит о том, какие разные последствия могут быть от неправильного решения.
"Проклятие нефритового скорпиона" – это уже 21 век. На мой взгляд, лучший фильм режиссёра, снятый в этом столетии. Аллен перебрасывает нас в пространство 30-х годов прошлого века, где опытный страховой детектив попадает в нелепую и опасную для него ситуацию, которая усугубляется напряжёнными отношениями с новой сотрудницей фирмы. В основу сюжета включены элементы магического реализма. Подобным Аллен тоже временами страдает. Более показательным в данном случае будет фильм "Пурпурная роза Каира", где элементы данного жанра являются основным двигателем повествования.
Подводя итог, скажу, что это далеко не все достойные фильмы от достойного режиссёра. Я лишь обозначил свои самые любимые, с которых, по моему мнению, стоит начать знакомство. Вуди Аллен – превосходный имитатор. Он умеет создавать такие подделки, которые иной раз едва ли не оттесняют оригинал. Феллини, Бергман, Годар... Возможно, список режиссёров, чей стиль имитировал живой киноклассик, даже не ограничивается этими именами. Однако его творчество не исчерпывается подражанием. Вышеприведённые фильмы – яркое свидетельство того, что Вуди Аллен вполне себе самостоятельная фигура в мире кинематографа.
#фильмы
Летом я уже испробовал подобный формат постов, рассказав о своей любви к фильмам Бертолуччи. Теперь же мне хочется продолжить эту традицию и поделиться с вами ещё одним режиссёром, чье творчество мне симпатично. Знакомьтесь, Вуди Аллен.
Фильмография этого неугомонного мужчины в летах действительно поражает: что ни год, то новый фильм, а иногда и два фильма. Если бы речь шла не о Вуди Аллене, я бы сразу сказал: "графоман". Но здесь уникальный случай: если графомания и присутствует, то она настолько органично сливается с фигурой автора, что без неё уже не будет того неповторимого почерка, коим пропитана каждая картина режиссёра.
Ум и трудолюбие Аллена позволяют ему оставаться на плаву вот уже более полувека. Аллен не только снимает свои фильмы, но и снимается в них. И самое интересное здесь то, что мы и не помним его молодым. Во всех известных и не очень фильмах Аллена ему уже за 40. Однако с возрастом его задор не пропадает. Даже в 21 веке он периодически появляется в своих картинах – живой пример того, что он неподвластен времени.
Поскольку Вуди Аллен творит уже несколько десятков лет, многие юные киноманы могут не знать его ранних работ. Для них он – режиссёр "Иррационального человека" с Хоакином Фениксом и "Дождливого дня в Нью-Йорке" с излюбленным тинейджерами Тимоти Шаламе. Для меня же, напротив, Аллен – режиссёр 20 века. Все его лучшие фильмы там.
Итак, мой список фильмов от Вуди Аллена, на которые вам стоит обратить внимание:
"Энни Холл" – оскароносный фильм, с которого начался фирменный стиль Аллена. Именно в этом фильме Аллен сделал образ скептика-интеллигента, воспринимающего этот мир через призму иронического пессимизма, магистральным. Здесь же по-настоящему вспыхнула звезда Дайан Китон. Её образ настолько понравился зрителю, что сразу после выхода фильма многие женщины стали разгуливать по Манхэттену в мужских брюках и жилетках.
"Манхэттен" – фильм, вошедший в "Нью-Йоркскую трилогию". Очередная романтическая комедия от Аллена, где воедино соединились три компонента успеха любого алленовского фильма: отличная операторская работа, юмор и Дайан Китон в тандеме с самим режиссёром. Кинокритики считают "Манхэттен" лучшим фильмом Аллена за всю его карьеру.
"Преступления и проступки" – кинокартина, сочетающая в себе комедию и драму. Подобное смешение жанров – ещё один излюбленный приём Вуди Аллена. Фильм заставляет задуматься о том, на что способен человек, загнанный в условия сложного выбора. Название же говорит о том, какие разные последствия могут быть от неправильного решения.
"Проклятие нефритового скорпиона" – это уже 21 век. На мой взгляд, лучший фильм режиссёра, снятый в этом столетии. Аллен перебрасывает нас в пространство 30-х годов прошлого века, где опытный страховой детектив попадает в нелепую и опасную для него ситуацию, которая усугубляется напряжёнными отношениями с новой сотрудницей фирмы. В основу сюжета включены элементы магического реализма. Подобным Аллен тоже временами страдает. Более показательным в данном случае будет фильм "Пурпурная роза Каира", где элементы данного жанра являются основным двигателем повествования.
Подводя итог, скажу, что это далеко не все достойные фильмы от достойного режиссёра. Я лишь обозначил свои самые любимые, с которых, по моему мнению, стоит начать знакомство. Вуди Аллен – превосходный имитатор. Он умеет создавать такие подделки, которые иной раз едва ли не оттесняют оригинал. Феллини, Бергман, Годар... Возможно, список режиссёров, чей стиль имитировал живой киноклассик, даже не ограничивается этими именами. Однако его творчество не исчерпывается подражанием. Вышеприведённые фильмы – яркое свидетельство того, что Вуди Аллен вполне себе самостоятельная фигура в мире кинематографа.
#фильмы
Поговорим о поэме Георгия Иванова "Распад атома"
Поэма – условное жанровое обозначение этого произведения. На самом деле "Распад атома" трудно приписать к какому-либо из существующих жанров. Исходя исключительно из собственных соображений я выбрал точку зрения самого автора, именовавшего свой труд поэмой. Также "стихами в прозе" называл книгу Владислав Ходасевич.
Георгий Иванов – представитель первой волны русской эмиграции. Как и многие его соотечественники, Иванов эмигрировал из России на заре советской власти. Для эмигрантов этой поры была характерна ярко выраженная тоска по старому порядку, господствовали настроения в духе "Россия умерла" и "Боже, Царя верни", как удачно отмечает герой поэмы.
Повествование ведётся от первого лица. Лицо это является носителем больного, агонизирующего сознания, что становится нам понятным с первых строк. Мысли рассказчика скачут с одной темы на другую. Он то размышляет о судьбе России, то сетует на девальвацию искусства:
"Нельзя поверить в появление нового Вертера, от которого вдруг по всей Европе начнут щелкать восторженные выстрелы очарованных, упоенных самоубийц. Нельзя представить тетрадку стихов, перелистав которую современный человек смахнет проступившие сами собой слезы и посмотрит на небо, вот на такое же вечернее небо, с щемящей надеждой. Невозможно. Так невозможно, что не верится, что когда-то было возможным. Новые железные законы, перетягивающие мир, как сырую кожу, не знают утешения искусством".
Нельзя не отметить тот факт, что подобно Бодлеру, Иванов эстетизирует устами героя всевозможные уродства мира. Заставляет его это делать всепоглощающий тлен, на который жалуется герой поэмы. "Мировое уродство" – то словосочетание, которое рефреном повторяется в "Распаде". Рефрен – вообще излюбленный Ивановым литературный приём, который он использует и в поэзии.
Иванов ведёт диалог и с русской литературой. Цитаты пушкинских стихотворений резко дополняются появлением Акакия Акакиевича, с образом которого тут же отождествляет себя рассказчик. Всё это происходит так естественно, что у нас даже не успевают возникнуть вопросы. Всё повествование – это поток сознания, оформленный в красивую словесную обёртку.
Год написания поэмы: 1938. Автор живёт в Берлине. Какие-то преступления нацистов уже совершены, какие-то только созревают. В России в это время тоже невесело. "Распад атома" – идеальное название не только для поэмы Иванова, но и для всей эпохи. Поэма лишь передаёт с помощью различных выразительных средств, умело используемых автором, атмосферу тех лет.
Ознакамливаясь с текстом, невольно появляются ассоциации со "Школой для дураков" Саши Соколова. Во-первых, объединяет произведения используемый приём потока сознания. Во-вторых, как я писал выше, сознание это явно больное. Однако у Соколова распадаются не только мысли героя, но и его речь. Иванов же оказался менее радикальным, оставив речи своего героя некоторую поэтичность в бодлеровском стиле.
"Распад атома" – прозаическое произведение, написанное заядлым поэтом. Подобные эксперименты редко бывают успешными. К последним можно отнести романы Анатолия Мариенгофа "Циники" и "Бритый человек". "Распад атома" также, на мой взгляд, является тем случаем, когда у талантливого поэта получилось добиться успеха и в прозе.
#книги
Поэма – условное жанровое обозначение этого произведения. На самом деле "Распад атома" трудно приписать к какому-либо из существующих жанров. Исходя исключительно из собственных соображений я выбрал точку зрения самого автора, именовавшего свой труд поэмой. Также "стихами в прозе" называл книгу Владислав Ходасевич.
Георгий Иванов – представитель первой волны русской эмиграции. Как и многие его соотечественники, Иванов эмигрировал из России на заре советской власти. Для эмигрантов этой поры была характерна ярко выраженная тоска по старому порядку, господствовали настроения в духе "Россия умерла" и "Боже, Царя верни", как удачно отмечает герой поэмы.
Повествование ведётся от первого лица. Лицо это является носителем больного, агонизирующего сознания, что становится нам понятным с первых строк. Мысли рассказчика скачут с одной темы на другую. Он то размышляет о судьбе России, то сетует на девальвацию искусства:
"Нельзя поверить в появление нового Вертера, от которого вдруг по всей Европе начнут щелкать восторженные выстрелы очарованных, упоенных самоубийц. Нельзя представить тетрадку стихов, перелистав которую современный человек смахнет проступившие сами собой слезы и посмотрит на небо, вот на такое же вечернее небо, с щемящей надеждой. Невозможно. Так невозможно, что не верится, что когда-то было возможным. Новые железные законы, перетягивающие мир, как сырую кожу, не знают утешения искусством".
Нельзя не отметить тот факт, что подобно Бодлеру, Иванов эстетизирует устами героя всевозможные уродства мира. Заставляет его это делать всепоглощающий тлен, на который жалуется герой поэмы. "Мировое уродство" – то словосочетание, которое рефреном повторяется в "Распаде". Рефрен – вообще излюбленный Ивановым литературный приём, который он использует и в поэзии.
Иванов ведёт диалог и с русской литературой. Цитаты пушкинских стихотворений резко дополняются появлением Акакия Акакиевича, с образом которого тут же отождествляет себя рассказчик. Всё это происходит так естественно, что у нас даже не успевают возникнуть вопросы. Всё повествование – это поток сознания, оформленный в красивую словесную обёртку.
Год написания поэмы: 1938. Автор живёт в Берлине. Какие-то преступления нацистов уже совершены, какие-то только созревают. В России в это время тоже невесело. "Распад атома" – идеальное название не только для поэмы Иванова, но и для всей эпохи. Поэма лишь передаёт с помощью различных выразительных средств, умело используемых автором, атмосферу тех лет.
Ознакамливаясь с текстом, невольно появляются ассоциации со "Школой для дураков" Саши Соколова. Во-первых, объединяет произведения используемый приём потока сознания. Во-вторых, как я писал выше, сознание это явно больное. Однако у Соколова распадаются не только мысли героя, но и его речь. Иванов же оказался менее радикальным, оставив речи своего героя некоторую поэтичность в бодлеровском стиле.
"Распад атома" – прозаическое произведение, написанное заядлым поэтом. Подобные эксперименты редко бывают успешными. К последним можно отнести романы Анатолия Мариенгофа "Циники" и "Бритый человек". "Распад атома" также, на мой взгляд, является тем случаем, когда у талантливого поэта получилось добиться успеха и в прозе.
#книги
Поговорим о романе Леонида Гиршовича "Арена ХХ"
"Он улетел, но обещал вернуться!"
Фрекен Бок
После долгого перерыва приветствую вас, читатели, уже в новом году. Тем, кто остался, спасибо. Тем, кто ушёл, скатертью дорога (в хорошем смысле). Тем, кто ложится спать, спокойного сна.
Итак, роман малоизвестного в России, но талантливого независимо от национальных границ автора. В своём 600-страничном романе Гиршович препарирует 20 "век-волкодав". Отсюда и название. Перед "выступлениями" некоторых героев "Арены" вполне можно выкрикнуть: "Смертельный номер!". Но стоит ли бояться смерти, если центральный персонаж подобен Остапу Бендеру и у него в запасе несколько жизней?
"Арена ХХ" разделена на 5 частей, в каждой из которых автор раскрывает удивительные подробности предыдущей. Вся книга –разобранный пазл, детали которого довольно причудливым образом собираются по ходу повествования. Сам автор постоянно общается с нами, нещадно ломая "четвертую стену". Делает он это настолько элегантно, что нам её не жалко.
Главный герой Николай Иванович Берг – типичный трикстер, которому все сходит с рук. Сын "хромого портняжки" в театре, видевший с детства изнанку театральной жизни, он и сам называл себя не иначе как "артист жизни". Участие в Гражданской войне на стороне белых обернулось скорым отъездом в Берлин, где Берг занимался развозом живых и мертвых людей, чередуя таксомотор с катафалком. Так бы всё и продолжалось, если бы не притягательность земли русской, от которой не устоял Мартын Эдельвейс, герой набоковского "Подвига". И если последний сгинул в небытие, то судьба Берга прослеживается отчётливо. Возможно, таким образом Гиршевич ведёт диалог со своим учителем. Набоков нередко удостаивается лестных отзывов в те промежутки, когда ломается "четвертая стена". Одна из частей романа так и называется: "После подвига".
Вообще, стоит отметить хороший вкус автора. Лично я для себя выписал несколько интересных книг, о которых упоминалось в романе. Гиршевич, в отличие от большинства своих коллег, цитируя того или иного писателя, не забывает в скобках указывать, кого именно (и что) он цитирует. Такой подход оправдывает себя, ведь каждая нераскрытая отсылка лежит камнем на сердце читателя.
Любовь к Набокову тоже даёт о себе знать. Роман написан превосходным языком, что редкость на сегодняшний день. Сюжетные линии умело переплетаются, до такой степени, что в конце концов образуют узел. Это происходит в четвертой части. Пятая часть – автобиографическая. Знакомство с автором.
Мой вердикт: "Арена ХХ" – захватывающая книга, в которой умело препарируется российская история ХХ века. При этом здесь вы не найдете бесконечных стенаний, разоблачений, коими часто грешат другие книги, охватывающие этот период. У Гиршевича великолепно развито не только чувство слова, но и чувство юмора. Подводя итог, можно сказать, что "Арена ХХ" – жизнеутверждающий роман.
#книги
"Он улетел, но обещал вернуться!"
Фрекен Бок
После долгого перерыва приветствую вас, читатели, уже в новом году. Тем, кто остался, спасибо. Тем, кто ушёл, скатертью дорога (в хорошем смысле). Тем, кто ложится спать, спокойного сна.
Итак, роман малоизвестного в России, но талантливого независимо от национальных границ автора. В своём 600-страничном романе Гиршович препарирует 20 "век-волкодав". Отсюда и название. Перед "выступлениями" некоторых героев "Арены" вполне можно выкрикнуть: "Смертельный номер!". Но стоит ли бояться смерти, если центральный персонаж подобен Остапу Бендеру и у него в запасе несколько жизней?
"Арена ХХ" разделена на 5 частей, в каждой из которых автор раскрывает удивительные подробности предыдущей. Вся книга –разобранный пазл, детали которого довольно причудливым образом собираются по ходу повествования. Сам автор постоянно общается с нами, нещадно ломая "четвертую стену". Делает он это настолько элегантно, что нам её не жалко.
Главный герой Николай Иванович Берг – типичный трикстер, которому все сходит с рук. Сын "хромого портняжки" в театре, видевший с детства изнанку театральной жизни, он и сам называл себя не иначе как "артист жизни". Участие в Гражданской войне на стороне белых обернулось скорым отъездом в Берлин, где Берг занимался развозом живых и мертвых людей, чередуя таксомотор с катафалком. Так бы всё и продолжалось, если бы не притягательность земли русской, от которой не устоял Мартын Эдельвейс, герой набоковского "Подвига". И если последний сгинул в небытие, то судьба Берга прослеживается отчётливо. Возможно, таким образом Гиршевич ведёт диалог со своим учителем. Набоков нередко удостаивается лестных отзывов в те промежутки, когда ломается "четвертая стена". Одна из частей романа так и называется: "После подвига".
Вообще, стоит отметить хороший вкус автора. Лично я для себя выписал несколько интересных книг, о которых упоминалось в романе. Гиршевич, в отличие от большинства своих коллег, цитируя того или иного писателя, не забывает в скобках указывать, кого именно (и что) он цитирует. Такой подход оправдывает себя, ведь каждая нераскрытая отсылка лежит камнем на сердце читателя.
Любовь к Набокову тоже даёт о себе знать. Роман написан превосходным языком, что редкость на сегодняшний день. Сюжетные линии умело переплетаются, до такой степени, что в конце концов образуют узел. Это происходит в четвертой части. Пятая часть – автобиографическая. Знакомство с автором.
Мой вердикт: "Арена ХХ" – захватывающая книга, в которой умело препарируется российская история ХХ века. При этом здесь вы не найдете бесконечных стенаний, разоблачений, коими часто грешат другие книги, охватывающие этот период. У Гиршевича великолепно развито не только чувство слова, но и чувство юмора. Подводя итог, можно сказать, что "Арена ХХ" – жизнеутверждающий роман.
#книги
Поговорим о книге Ричарда Вайнена "Долгий '68: радикальный протест и его враги"
После просмотра фильма "Мечтатели" Бертолуччи и прочтения книги Мишеля Уэльбека "Элементарные частицы" у меня появилось желание более подробно ознакомиться с историей протестов конца 60-х годов в странах Запада. Работа Ричарда Вайнена охватывает сразу несколько стран, показывая динамику развития событий. Так, он знакомит нас не только с историей протестных движений в выбранных для исследования странах, но и пытается разобраться в том, какие предпосылки существовали для них.
В книге 11 глав, из которых 4 посвящены отдельным странам, а именно США, Франции, Западной Германии и Великобритании. Для каждой страны автор выделяет основную болевую точку, вокруг которой формируется протест. США – война во Вьетнаме, Франция – алжирская война, Западная Германия – наследие нацизма, Великобритания – архаичность власти и североирландский вопрос. Таким образом, Вайнен концентрируется на национальных чертах протеста, а не на общемировых, как это делается обычно.
В других главах автор рассказывает о последствиях 68-го, положении рабочих и женщин в нём, насилии, сексуальной революции и других сопутствующих протесту темах. Здесь уже нет национальных границ. Историк ретроспективно оценивает события минувших лет.
Возвращаясь к "Мечтателям" и "Элементарным частицам", можно однозначно сказать, что по прочтении книги остаётся двойственное отношение к событиям конца 60-х – начала 70-х в США и Европе. С одной стороны, ощущение свободы и духа борьбы, соблазнительно показанное в "Мечтателях". С другой – насилие, прикрываемое идеологией. Ну и, конечно, о душевной травме Уэльбека забывать не стоит, ведь он вырос без матери именно из-за того, что она была охвачена протестами. Об этой части своей жизни Уэльбек косвенно рассказывает нам в "Элементарных частицах". Ричард Вайнен, кстати, подтверждает тот факт, что дети бунтовщиков "поколения 68" получали мало родительского внимания. Зачастую их дети, будучи взрослыми, придерживались уже совершенно других политических взглядов.
Ещё один важный момент: протестующие 68-го в своей массе выступали против электоральной политики. Однако по прошествии лет многие видные деятели протеста стали заметными фигурами именно в рамках электоральной политики, найдя себе место в рядах Партии зелёных. Например, такую судьбу разделили Даниэль Кон-Бендит и Йошка Фишер. Вообще, конформизм часто встречается при ознакомлении с биографиями тех или иных лиц. Отсюда и возникает "долгий 68-й", который охватывает сразу несколько десятилетий, а не один год. Ричард Вайнен знакомит нас как с предысторией протестов, так и с их последствиями.
Для многих, кто совсем не знаком с темой, может показаться странным тот факт, что студенческим демонстрациям сочувствовали далеко не все сограждане. Так, например, демонстрация в поддержку де Голля, проведенная в конце мая 1968 года, стала самой многочисленной демонстрацией за весь месяц во Франции. В Великобритании же речь Эноха Паулла, известная как "Реки крови", нашла ошеломительный отклик в среде рабочих. Впоследствии консерватизм рабочих стал причиной смещения вектора внимания "новых левых" с них на различные меньшинства.
Безусловно, события тех лет повлияли на политическую систему стран Запада. Ответ же на вопрос, насколько положительным или отрицательным стало это влияние, будет зависеть исключительно от ваших личных политических взглядов. Данная книга ознакомит вас с хронологией событий и позволит сделать свой вывод.
#книги
После просмотра фильма "Мечтатели" Бертолуччи и прочтения книги Мишеля Уэльбека "Элементарные частицы" у меня появилось желание более подробно ознакомиться с историей протестов конца 60-х годов в странах Запада. Работа Ричарда Вайнена охватывает сразу несколько стран, показывая динамику развития событий. Так, он знакомит нас не только с историей протестных движений в выбранных для исследования странах, но и пытается разобраться в том, какие предпосылки существовали для них.
В книге 11 глав, из которых 4 посвящены отдельным странам, а именно США, Франции, Западной Германии и Великобритании. Для каждой страны автор выделяет основную болевую точку, вокруг которой формируется протест. США – война во Вьетнаме, Франция – алжирская война, Западная Германия – наследие нацизма, Великобритания – архаичность власти и североирландский вопрос. Таким образом, Вайнен концентрируется на национальных чертах протеста, а не на общемировых, как это делается обычно.
В других главах автор рассказывает о последствиях 68-го, положении рабочих и женщин в нём, насилии, сексуальной революции и других сопутствующих протесту темах. Здесь уже нет национальных границ. Историк ретроспективно оценивает события минувших лет.
Возвращаясь к "Мечтателям" и "Элементарным частицам", можно однозначно сказать, что по прочтении книги остаётся двойственное отношение к событиям конца 60-х – начала 70-х в США и Европе. С одной стороны, ощущение свободы и духа борьбы, соблазнительно показанное в "Мечтателях". С другой – насилие, прикрываемое идеологией. Ну и, конечно, о душевной травме Уэльбека забывать не стоит, ведь он вырос без матери именно из-за того, что она была охвачена протестами. Об этой части своей жизни Уэльбек косвенно рассказывает нам в "Элементарных частицах". Ричард Вайнен, кстати, подтверждает тот факт, что дети бунтовщиков "поколения 68" получали мало родительского внимания. Зачастую их дети, будучи взрослыми, придерживались уже совершенно других политических взглядов.
Ещё один важный момент: протестующие 68-го в своей массе выступали против электоральной политики. Однако по прошествии лет многие видные деятели протеста стали заметными фигурами именно в рамках электоральной политики, найдя себе место в рядах Партии зелёных. Например, такую судьбу разделили Даниэль Кон-Бендит и Йошка Фишер. Вообще, конформизм часто встречается при ознакомлении с биографиями тех или иных лиц. Отсюда и возникает "долгий 68-й", который охватывает сразу несколько десятилетий, а не один год. Ричард Вайнен знакомит нас как с предысторией протестов, так и с их последствиями.
Для многих, кто совсем не знаком с темой, может показаться странным тот факт, что студенческим демонстрациям сочувствовали далеко не все сограждане. Так, например, демонстрация в поддержку де Голля, проведенная в конце мая 1968 года, стала самой многочисленной демонстрацией за весь месяц во Франции. В Великобритании же речь Эноха Паулла, известная как "Реки крови", нашла ошеломительный отклик в среде рабочих. Впоследствии консерватизм рабочих стал причиной смещения вектора внимания "новых левых" с них на различные меньшинства.
Безусловно, события тех лет повлияли на политическую систему стран Запада. Ответ же на вопрос, насколько положительным или отрицательным стало это влияние, будет зависеть исключительно от ваших личных политических взглядов. Данная книга ознакомит вас с хронологией событий и позволит сделать свой вывод.
#книги
Поговорим о романе Луи-Фердинанда Селина "Из замка в замок"
На дворе 2022 год и читать в это зубодробительное время хочется лишь то, что напрямую связано с историей. Так уж случилось, что ближе всего к происходящему сегодня оказываются события из первой половины прошлого века. Самое забавное, что дискурс так и не поменялся спустя столько лет.
Эдуард Лимонов в книге "Священные монстры" называет Селина "желчным инвалидом". Замечание меткое, но не требующее особой наблюдательности. Каждый, кто прочитал хотя бы 10 страниц любого романа французского писателя, заметит это и без увеличительных стекол близорукого с рождения Эдички. Голос Селина – голос проигравшей стороны. Проигравшим не дают право голоса, а историю, как известно, пишут победители. Именно поэтому после войны тексты Селина стали ещё более желчными, чем были до. Те, кто ранее был гоним, теперь стали новой элитой, а Селину пришлось влачить жалкое существование в их тени.
Известно, что Селин поддержал коллаборационистский режим Виши, который продержался с 1940 по 1944. После того, как союзники освободили Париж, правительство маршала Петена и симпатизирующие ему журналисты, писатели и иные представители творческих профессий сбежали в Германию, где какое-то время жили в замке Зигмаринген. О своем быте там и рассказывает Селин, попутно иронизируя над положением таких известных в истории личностей как Филипп Петен, Пьер Лаваль, Жан Бишлонн. Всех обитателей замка охватывает паника, ведь всё это время с коллаборационистской Францией паралельно существовала "Сражающаяся Франция", чьи отряды уже захватили Париж, а теперь ждут не дождутся, когда встретят своих соотечественников из числа оппонентов. Армия Леклерка – вот что поистине пугает Селина и других жителей замка. Даже со стороны немцев они чувствуют враждебность, поскольку те считают их предателями собственной страны.
При всей явной мизантропии автора, он – врач. Врач и писатель – поистине чеховское сочетание. И, надо сказать, Селин исполнял свой долг добросовестно. Он мог ругать своих пациентов последними словами, но на помощь к ним приходил непременно. Да и врагов своих он умел щадить. Так, например, Селин не стал сдавать в Гестапо находившийся под своим домом штаб Сопротивления.
В романе рассказывается не только о пребывании Селина в Зигмарингене, но и о том, как он провел 18 месяцев в датской тюрьме, а затем вернулся на родину, где практиковал в качестве врача в пригороде Медон. Роман написан в форме воспоминаний. При этом повествование отличается свойственной Селину прерывистостью. Стилистически Селин постоянен вне зависимости от того, какой роман вы держите в руках. Поэтому-то читать его стоит дозированно, иначе быстро наскучит.
Положение Селина не было уникальным. Во Франции были свои правые партии, для которых сотрудничество с немцами не считалось зазорным. Люди, ставшие коллаборационистами, часто действовали в соответствии со своими убеждениями. Однако, в то же время существовали их идеологические противники, проявлявшие героизм, рисковавшие потерять жизнь за свои взгляды. Они тоже были французами. Таким образом, перед каждым французом стоял вопрос: Де Голль или Петен? Ответ на него позволял отличить своего от чужого. Даже спустя десятилетия этот вопрос не потерял актуальности. Задавать его имеет смысл не только французам.
#книги
На дворе 2022 год и читать в это зубодробительное время хочется лишь то, что напрямую связано с историей. Так уж случилось, что ближе всего к происходящему сегодня оказываются события из первой половины прошлого века. Самое забавное, что дискурс так и не поменялся спустя столько лет.
Эдуард Лимонов в книге "Священные монстры" называет Селина "желчным инвалидом". Замечание меткое, но не требующее особой наблюдательности. Каждый, кто прочитал хотя бы 10 страниц любого романа французского писателя, заметит это и без увеличительных стекол близорукого с рождения Эдички. Голос Селина – голос проигравшей стороны. Проигравшим не дают право голоса, а историю, как известно, пишут победители. Именно поэтому после войны тексты Селина стали ещё более желчными, чем были до. Те, кто ранее был гоним, теперь стали новой элитой, а Селину пришлось влачить жалкое существование в их тени.
Известно, что Селин поддержал коллаборационистский режим Виши, который продержался с 1940 по 1944. После того, как союзники освободили Париж, правительство маршала Петена и симпатизирующие ему журналисты, писатели и иные представители творческих профессий сбежали в Германию, где какое-то время жили в замке Зигмаринген. О своем быте там и рассказывает Селин, попутно иронизируя над положением таких известных в истории личностей как Филипп Петен, Пьер Лаваль, Жан Бишлонн. Всех обитателей замка охватывает паника, ведь всё это время с коллаборационистской Францией паралельно существовала "Сражающаяся Франция", чьи отряды уже захватили Париж, а теперь ждут не дождутся, когда встретят своих соотечественников из числа оппонентов. Армия Леклерка – вот что поистине пугает Селина и других жителей замка. Даже со стороны немцев они чувствуют враждебность, поскольку те считают их предателями собственной страны.
При всей явной мизантропии автора, он – врач. Врач и писатель – поистине чеховское сочетание. И, надо сказать, Селин исполнял свой долг добросовестно. Он мог ругать своих пациентов последними словами, но на помощь к ним приходил непременно. Да и врагов своих он умел щадить. Так, например, Селин не стал сдавать в Гестапо находившийся под своим домом штаб Сопротивления.
В романе рассказывается не только о пребывании Селина в Зигмарингене, но и о том, как он провел 18 месяцев в датской тюрьме, а затем вернулся на родину, где практиковал в качестве врача в пригороде Медон. Роман написан в форме воспоминаний. При этом повествование отличается свойственной Селину прерывистостью. Стилистически Селин постоянен вне зависимости от того, какой роман вы держите в руках. Поэтому-то читать его стоит дозированно, иначе быстро наскучит.
Положение Селина не было уникальным. Во Франции были свои правые партии, для которых сотрудничество с немцами не считалось зазорным. Люди, ставшие коллаборационистами, часто действовали в соответствии со своими убеждениями. Однако, в то же время существовали их идеологические противники, проявлявшие героизм, рисковавшие потерять жизнь за свои взгляды. Они тоже были французами. Таким образом, перед каждым французом стоял вопрос: Де Голль или Петен? Ответ на него позволял отличить своего от чужого. Даже спустя десятилетия этот вопрос не потерял актуальности. Задавать его имеет смысл не только французам.
#книги
Поговорим о романе Владимира Набокова "Приглашение на казнь"
Этот роман написан за две недели, на которые Набоков приостановил работу над своим, по мнению многих набоковедов, главным романом "Дар". Однако сам же писатель считал "Приглашение" своей лучшей работой.
Героя "Приглашения" тридцатилетнего Цинцинната Ц. обвиняют в страшном преступлении – "гносеологической гнусности". Дело в том, что он "непрозрачен" для других, а в том времени и мире, где происходит действие, это недопустимо. Цинциннат долгие годы скрывал свою "непрозрачность" от других, однако с годами потерял бдительность. Теперь он приговорен к казни.
"Чужих лучей не пропуская, а потому в состоянии покоя производя диковинное впечатление одинокого темного препятствия в этом мире прозрачных друг для дружки душ, он научился все-таки притворяться сквозистым, для чего прибегал к сложной системе как бы оптических обманов, но стоило на мгновение забыться, не совсем так внимательно следить за собой, за поворотами хитро освещенных плоскостей души, как сразу поднималась тревога".
"Приглашение на казнь" нередко относят к жанру антиутопии, сравнивают с "Процессом" Кафки, замятинским "Мы" и другими жанровыми собратьями. При этом сам Набоков утверждал, что к моменту написания книги Кафку не читал. "Мы" Замятина с явным футурологическим уклоном также имеет мало общего с натуралистичностью набоковского мира. "Приглашение" представляется, скорее, неким манифестом поэта против "пластмассового мира", в котором он вынужден прибывать.
"Я тридцать лет прожил среди плотных на ощупь привидений, скрывая, что жив и действителен, - но теперь, когда я попался, мне с вами стесняться нечего".
В набоковском романе сосуществуют два Цинцинната. Если для одного тюрьма реальна, то для другого – видение, бред. Двойственность Цинцинната постоянно подчеркивается Набоковым.
"Речь будет сейчас о драгоценности Цинцинната; о его плотской неполноте; о том, что главная его часть находилась совсем в другом месте, а тут, недоумевая, блуждала лишь незначительная доля его, – Цинциннат бедный, смутный, Цинциннат сравнительно глупый, – как бываешь во сне доверчив, слаб и глуп. Но и во сне – все равно, все равно – настоящая его жизнь слишком сквозила".
Таким образом, подчеркивается малозначительность видимого мира для поэта. Даже само тело воспринимается им как тюрьма. Отсюда возникают трактовки романа, отсылающие нас к гностицизму – учению, согласно которому мир делится на идеальный, созданный Непознаваемым Богом, и неидеальный, придуманный несовершенным демиургом. Чтобы попасть в идеальный мир нужно быть не только носителем тайного знания, но и расстаться с телесной оболочкой, которая по мнению гностиков сковывает свободную душу. Цинциннат, являясь поэтом, является носителем тайного знания. Соответственно, последним шагом для попадания в подлинный мир для него становится смерть, которой он страшится.
«А я ведь сработан так тщательно, – думал Цинциннат, плача во мраке. – Изгиб моего позвоночника высчитан так хорошо, так таинственно. Я чувствую в икрах так много туго накрученных верст, которые мог бы в жизни еще пробежать. Моя голова так удобна…»
Только преодолев свой страх, Цинциннат из приговоренного к казни перевоплощается в казнённого. В самом названии романа подчеркивается условность той казни, которая ждёт Цинцинната. Казнь осуществляется только тогда, когда к ней готов сам приговоренный. При этом говорить о смерти Цинцинната можно лишь принимая за основу тот факт, что умирает неподлинный Цинциннат, в то время как настоящий Цинциннат получает в дар настоящую, подлинную жизнь. Вместе с тем для него перестают существовать все те декорации фальшивого, пошлого мира, от которого он так страдал.
"и Цинциннат пошел среди пыли и падших вещей, и трепетавших полотен, направляясь в ту сторону, где, судя по голосам, стояли существа, подобные ему".
#книги
Этот роман написан за две недели, на которые Набоков приостановил работу над своим, по мнению многих набоковедов, главным романом "Дар". Однако сам же писатель считал "Приглашение" своей лучшей работой.
Героя "Приглашения" тридцатилетнего Цинцинната Ц. обвиняют в страшном преступлении – "гносеологической гнусности". Дело в том, что он "непрозрачен" для других, а в том времени и мире, где происходит действие, это недопустимо. Цинциннат долгие годы скрывал свою "непрозрачность" от других, однако с годами потерял бдительность. Теперь он приговорен к казни.
"Чужих лучей не пропуская, а потому в состоянии покоя производя диковинное впечатление одинокого темного препятствия в этом мире прозрачных друг для дружки душ, он научился все-таки притворяться сквозистым, для чего прибегал к сложной системе как бы оптических обманов, но стоило на мгновение забыться, не совсем так внимательно следить за собой, за поворотами хитро освещенных плоскостей души, как сразу поднималась тревога".
"Приглашение на казнь" нередко относят к жанру антиутопии, сравнивают с "Процессом" Кафки, замятинским "Мы" и другими жанровыми собратьями. При этом сам Набоков утверждал, что к моменту написания книги Кафку не читал. "Мы" Замятина с явным футурологическим уклоном также имеет мало общего с натуралистичностью набоковского мира. "Приглашение" представляется, скорее, неким манифестом поэта против "пластмассового мира", в котором он вынужден прибывать.
"Я тридцать лет прожил среди плотных на ощупь привидений, скрывая, что жив и действителен, - но теперь, когда я попался, мне с вами стесняться нечего".
В набоковском романе сосуществуют два Цинцинната. Если для одного тюрьма реальна, то для другого – видение, бред. Двойственность Цинцинната постоянно подчеркивается Набоковым.
"Речь будет сейчас о драгоценности Цинцинната; о его плотской неполноте; о том, что главная его часть находилась совсем в другом месте, а тут, недоумевая, блуждала лишь незначительная доля его, – Цинциннат бедный, смутный, Цинциннат сравнительно глупый, – как бываешь во сне доверчив, слаб и глуп. Но и во сне – все равно, все равно – настоящая его жизнь слишком сквозила".
Таким образом, подчеркивается малозначительность видимого мира для поэта. Даже само тело воспринимается им как тюрьма. Отсюда возникают трактовки романа, отсылающие нас к гностицизму – учению, согласно которому мир делится на идеальный, созданный Непознаваемым Богом, и неидеальный, придуманный несовершенным демиургом. Чтобы попасть в идеальный мир нужно быть не только носителем тайного знания, но и расстаться с телесной оболочкой, которая по мнению гностиков сковывает свободную душу. Цинциннат, являясь поэтом, является носителем тайного знания. Соответственно, последним шагом для попадания в подлинный мир для него становится смерть, которой он страшится.
«А я ведь сработан так тщательно, – думал Цинциннат, плача во мраке. – Изгиб моего позвоночника высчитан так хорошо, так таинственно. Я чувствую в икрах так много туго накрученных верст, которые мог бы в жизни еще пробежать. Моя голова так удобна…»
Только преодолев свой страх, Цинциннат из приговоренного к казни перевоплощается в казнённого. В самом названии романа подчеркивается условность той казни, которая ждёт Цинцинната. Казнь осуществляется только тогда, когда к ней готов сам приговоренный. При этом говорить о смерти Цинцинната можно лишь принимая за основу тот факт, что умирает неподлинный Цинциннат, в то время как настоящий Цинциннат получает в дар настоящую, подлинную жизнь. Вместе с тем для него перестают существовать все те декорации фальшивого, пошлого мира, от которого он так страдал.
"и Цинциннат пошел среди пыли и падших вещей, и трепетавших полотен, направляясь в ту сторону, где, судя по голосам, стояли существа, подобные ему".
#книги
The owner of this channel has been inactive for the last 5 months. If they remain inactive for the next 8 days, they may lose their account and admin rights in this channel. The contents of the channel will remain accessible for all users.
Поговорим о романе Мишеля Уэльбека "Возможность острова"
Безжалостный таймер сверху отсчитывает срок существования этого канала. Ровно так же отсчитывает срок существования человечества один из самых противоречивых писателей современности в своём, не похожем на другие его книги, романе Мишель Уэльбек.
"Возможность острова" – роман, написанный в несвойственном для писателя жанре антиутопии, содержащий свойственную писателю депрессивную оптику, без которой Уэльбека невозможно представить. Каждый последующий роман неугомонного француза содержит в себе всё большее и большее отчаяние. В этом плане его вполне можно сравнить с Луи-Фердинандом Селином, однако последний был куда менее изобретателен в части сюжетных линий. Благо, на дворе стояла первая половина двадцатого века, и склонность фантазировать проявлялась лишь у сумасшедших.
Но Уэльбек у нас герой конца 20-начала 21-го тысячелетия. В это время недостаточно быть желчным, невыносимым и упертым, если ты не являешься свидетелем и непосредственным участником грандиозных по своему масштабу событий, а именно этим и заслужил свою популярность Селин, если не брать в расчёт понятных исключительно французам языковых нововведений.
В романе Уэльбека две повествовательные линии, представляющие из себя дневниковые записи Даниэля 1 и Даниэлей 24, 25. Даниэль 1 являет собой образ типичного представителя угасающего человечества, погрязшего в своих желаниях гедониста, который не может смириться с собственным старением и несовершенством мира. Даниэли 24, 25 – потомки людей, которые путём клонирования и внесения неких изменений в ДНК были "усовершенствованы" и лишены тех слабостей, характерных обычным людям. Название им "неолюди". Они, следуя буддистской философии, лишены всяческих желаний и, соответственно, страданий. Вся книга построена на чередовании записей Даниэля 1 и комментариев его потомков-клонов.
Кроме того, в романе нашлось место и сектантской тематике. Так, главный герой Даниэль 1 становится почитателем культа Элохим – инопланетян, которые по мнению элохимитов, были творцами человечества. Главной целью элохимитов было бессмертие. Они сочетали в себе религиозность и веру в научный прогресс. Удалось ли им достичь бессмертия, вы узнаете сами, прочитав этот, пожалуй, лучший из прочитанных мной у Уэльбека романов.
Как бы кто не относился к Уэльбеку, его взгляд на мир самобытен и проницателен. Он – писатель-интеллектуал, что встречается не так часто в наше время. Его стиль узнаваем, дерзок и беспощаден, что тоже является редкостью. Читать его нужно умеренно, без фанатизма, иначе он быстро наскучит, потому что темы, затрагиваемые в его творчестве, не сменяются уже последние лет тридцать.
Напоследок, приведу несколько цитат из романа:
"Молодость, красота, сила: критерии у физической любви ровно те же, что у нацизма".
"Разжигать желания до полной нестерпимости, одновременно перекрывая любые пути для их осуществления, — вот единственный принцип, лежащий в основе западного общества".
"Любовь кончается не потому, что приелась, вернее, она приедается потому, что нас гложет нетерпение, нетерпение тел, которые знают, что обречены, но хотят жить, хотят в отведенный им срок испробовать все шансы, не упустить ни одной возможности, используя по максимум ограниченное, ускользающее, пошлое время, принадлежащее им, а значит, не могут любить никого, ибо все остальные кажутся им такими же ограниченными, ускользающими, пошлыми".
P.S. Канал будет жить.
#книги
Безжалостный таймер сверху отсчитывает срок существования этого канала. Ровно так же отсчитывает срок существования человечества один из самых противоречивых писателей современности в своём, не похожем на другие его книги, романе Мишель Уэльбек.
"Возможность острова" – роман, написанный в несвойственном для писателя жанре антиутопии, содержащий свойственную писателю депрессивную оптику, без которой Уэльбека невозможно представить. Каждый последующий роман неугомонного француза содержит в себе всё большее и большее отчаяние. В этом плане его вполне можно сравнить с Луи-Фердинандом Селином, однако последний был куда менее изобретателен в части сюжетных линий. Благо, на дворе стояла первая половина двадцатого века, и склонность фантазировать проявлялась лишь у сумасшедших.
Но Уэльбек у нас герой конца 20-начала 21-го тысячелетия. В это время недостаточно быть желчным, невыносимым и упертым, если ты не являешься свидетелем и непосредственным участником грандиозных по своему масштабу событий, а именно этим и заслужил свою популярность Селин, если не брать в расчёт понятных исключительно французам языковых нововведений.
В романе Уэльбека две повествовательные линии, представляющие из себя дневниковые записи Даниэля 1 и Даниэлей 24, 25. Даниэль 1 являет собой образ типичного представителя угасающего человечества, погрязшего в своих желаниях гедониста, который не может смириться с собственным старением и несовершенством мира. Даниэли 24, 25 – потомки людей, которые путём клонирования и внесения неких изменений в ДНК были "усовершенствованы" и лишены тех слабостей, характерных обычным людям. Название им "неолюди". Они, следуя буддистской философии, лишены всяческих желаний и, соответственно, страданий. Вся книга построена на чередовании записей Даниэля 1 и комментариев его потомков-клонов.
Кроме того, в романе нашлось место и сектантской тематике. Так, главный герой Даниэль 1 становится почитателем культа Элохим – инопланетян, которые по мнению элохимитов, были творцами человечества. Главной целью элохимитов было бессмертие. Они сочетали в себе религиозность и веру в научный прогресс. Удалось ли им достичь бессмертия, вы узнаете сами, прочитав этот, пожалуй, лучший из прочитанных мной у Уэльбека романов.
Как бы кто не относился к Уэльбеку, его взгляд на мир самобытен и проницателен. Он – писатель-интеллектуал, что встречается не так часто в наше время. Его стиль узнаваем, дерзок и беспощаден, что тоже является редкостью. Читать его нужно умеренно, без фанатизма, иначе он быстро наскучит, потому что темы, затрагиваемые в его творчестве, не сменяются уже последние лет тридцать.
Напоследок, приведу несколько цитат из романа:
"Молодость, красота, сила: критерии у физической любви ровно те же, что у нацизма".
"Разжигать желания до полной нестерпимости, одновременно перекрывая любые пути для их осуществления, — вот единственный принцип, лежащий в основе западного общества".
"Любовь кончается не потому, что приелась, вернее, она приедается потому, что нас гложет нетерпение, нетерпение тел, которые знают, что обречены, но хотят жить, хотят в отведенный им срок испробовать все шансы, не упустить ни одной возможности, используя по максимум ограниченное, ускользающее, пошлое время, принадлежащее им, а значит, не могут любить никого, ибо все остальные кажутся им такими же ограниченными, ускользающими, пошлыми".
P.S. Канал будет жить.
#книги
HTML Embed Code: