Кросивое

Год молчания об СВО в публичном пространстве дался мне… непросто. Но сегодня «звезды сошлись»: тяжёлая пятница, непростая вообще неделя, я налила бокальчик и пришла поговорить.

ПТСР – посттравматическое стрессовое расстройство – в Москве и Петербурге имеет размах эпидемии. Среди тех, над кем не просвистела ни одна пуля. Среди тех, чьи отцы и мужья уехали. Среди тех, кто работал по 20 часов в сутки. Среди тех, кто не мог дозвониться до родных в прифронтовых областях. ПТСР было и у меня после прошлой весны на износ (ни о чём не жалею, ни об одной минуте работы тогда).

Уже возвращаются и скоро к нам – в крупные города и малые сёла – вернутся тысячи солдат, офицеров, врачей, фельдшеров и волонтёров, которые будут просыпаться в 5 утра в холодном поту. Которых страх смерти – не эзкистенциальный, а пережитый – будет затапливать до «руки тянутся к бутылке». И они будут пить, орать на детей и… вешаться. Не потому что злые, плохие или дефектные. А потому что так работает расстройство, возникающее после пережитых сверх-нагрузок.

У меня есть вопрос: а как мы, общество, собираемся с этим жить? Как мы будем проводить реабилитацию? Где доблестные госорганы, те, в чьей компетенции это должно быть? Где Минздрав? Где СПЧ? Кто уже занят госпрограммой по реабилитации граждан – не только на старых, но и на новых территориях?

Когда в конце осени ко мне пришли из МинОбрНауки с предложением «нам надо обучить вузовских психологов вытаскивать студентов и преподавателей из кризисных состояний» – я села в машину и поехала из Москвы поближе к зоне СВО. МинОбрНауки и лично Анна Брайнес, вы навсегда в моём сердце за чуткость, скорость и небезразличие 💜

Короче, ребята, нас ждут непростые времена. И мы должны их сделать лучше, чем вышло в 90-е после Чеченских и Афгана.
Я готова, но мне нужна помощь. Помощь министерств, комиссий и советов.
Потому что здесь, в России, жить нам и нашим детям.

Елизавета Муратова, психолог со специализацией на суицидальном поведении, мать и «ватник».

Про ПТСР я давно уже говорю, кстати, но кто я такой. https://hottg.com/kpttherapy/801

Очень важно, что об этом заговорили. Важно, что не в первый раз и очень надеюсь, что не в последний, что одними разговорами дело не закончится.

Это ещё одна линия волонтёрского фронта, где будет нужна и важна любая посильная помощь.

Я знаю, что среди моих читателей есть и депутаты, и чиновники вполне себе уровня принятия решений (как минимум, люди с правом говорить и быть услышанными). Давайте впрягаться теперь и в это. Не так линейно, как коптеры и тепловизоры, но - просто поверьте - тоже очень нужно нашей с вами стране.

Продолжаем серию постов о манипулировании

Сегодня мы поговорим про манипуляции через одну из самых сильных тревог у людей – через сепарационную тревогу. Здесь чаще всего мы встречаем грубые манипуляции, основанные на страхе изгнания из сообщества. Посмотрите на все эти прекрасные «аналитики», где есть «хорошие русские» и «плохие русские»: мы изгоним вас из «хороших русских», а чтобы не… , сделайте то-то и то-то. Это грубые манипуляции, но работают они, увы, безотказно.

Здесь мы сделаем небольшой реверанс в сторону читателей канала: для вас это скорее всего очевидно. Где действительно разворачивается огромное поле для тонких манипуляций, так это в тех процессах, где людям на самом деле приходится отделяться, и где эта тревога является не фантазийным страхом, абстрактным. Сейчас, по объективным причинам, люди часто разделяются: мы перемещаемся по стране, уезжаем за рубеж, работа, дела и т.д. Мы то уходим на удаленку, то возвращаемся. Какие-то изменения вокруг происходят на самом деле.
И вот на этом моменте манипулировать валидной, адекватной реальности, тревогой сепарации людей становится довольно просто.

Стоит обращать внимание, где наша тревога, связанная с изменением групповых динамик, изменением нашей включённости в разные сообщества валидна реальности, где она нагнетается снаружи, чего от нас хотят, когда на ней фокусируют.

Когда происходит множество одновременных событий, мы не можем принимать одинаковые решения – потому, что находимся в очень различных условиях и опираемся на очень неодинаковые причины и поводы вести себя так или иначе.

Что делать? Разложить происходящее на более простые части и задуматься: что происходит, почему я могу быть изгнан, кого бы я хотел изгнать. Кроме этого, ко всему вокруг стоит относиться… чуть проще, как к некоторой неизбежности. Да, из некоторых сообществ и групп нас с течением времени изгоняют и будут изгонять, из каких-то мы уходим сами, из каких-то изгоняем других мы.
Таково общество.

Чтобы с этой тревогой справляться, нам важно чётко отсекать и понимать, в каких группах я на самом деле нахожусь, куда я попал случайно, куда попал по праву, в каких мне важно быть, и что я на самом деле делаю, чтобы в них оставаться. Или нет 😉

Совпадение? Не думаю (с)

⚡️Путин поручил кабмину изучить вопрос о системной работе по лечению последствий посттравматического синдрома у военнослужащих и их семей — Кремль

Верная примета наступления полноценной весны: захожу в запрещённую соцсеть поболтать с подписчиками, отвечаю на вопросы о том, «как перестать жрать срочно помогите пожалуйста» 😉

Почему бесполезно запрещать подросткам вейпы, а дрифтерам – тюнинг

Когда мы хотим кому-то что-то запретить – исходим из ложной предпосылки, что человек может просто взять и перестать. А он, идиота кусок, почему-то не перестаёт!

Нейрофизиологи ещё не встречали нейрон, который бы возбудился со скуки, просто потому что ему нечего делать. А психологи – человека, чьё поведение лишено внутреннего смысла. Когда мы что-то делаем – мы обрабатываем (временами крайне неэффективно, но тем не менее) какую-то свою потребность.

Запреты работают тогда, когда избегание последствий нарушения в рамках внутренней экономики более значимо, чем реализация потребности. Ну как работают… Потребность всё равно будет обрабатываться, но другим способом.

Самый быстрый и эффективный способ изменить чьё-то поведение начинается с того, чтоб предложить альтернативный способ реализации потребности. На этом моменте я рекомендую клиентам посидеть, покурить и подумать: а то, как она – потребность эта – реализуется сейчас, это правда ужас-ужас, с которым надо бороться? А давайте подумаем, какие могут быть альтернативы и лучше ли они?

Человек-подросток проходит сложный кризис формирования идентичности и сепарации от родителей. Это то, какую задачу он решает. И чтобы её решить – нужен конфликт со взрослыми. Необходим! Окей, мы – родители – можем запретить синие волосы, вейпы и тик-ток, и тогда у наших детей останется два пути: конфронтировать с другими ценностями (религиозными, политическими, семейными и тэ дэ) или отказаться от сепарации и, извините за пафос, своего Я.

Короче, запрет, не завёрнутый в адово насилие, не работает. Ни по отношению к себе, ни по отношению к социальным группам, ни по отношению к детям и мужьям. А вот тонкое переключение и нежные манипуляции, подменяющие способ реализации эмоциональной потребности – работают со всеми 🤫

В новостных пабликах частенько появляется информация о том, что, например, любители картошки склонны к депрессии. Или о том, что любители мороженого склонны к развитию тревожных расстройств.

Читая подобное, помните: здесь зависимость РОВНО ОБРАТНАЯ. Люди при депрессии хотят поглощать углеводы, а люди с высоким тревожным фоном, с нарушениями привязанности любят сладкое и молочное. Таким образом они эмоционально саморегулируются.

Не получится избежать депрессии, отказываясь от какого-то продукта питания или блюда. А жаль – это бы значительно облегчило жизнь… или нет😉

С днём Рождения, Сигизмунд!

Несколько слов о физическом воздействии на детей и отношении к физическим наказаниям

Самое важное в этой статистике – это не вопрос, хорошо или не хорошо бить детей (а также женщин, мужчин, пожилых людей). Очевидно, что это не хорошо и не правильно.
Здесь важно то, что изменение подходов к воспитанию и коммуникации связано с изменением задачи: если в большой крестьянской семье ребёнок был в первую очередь рабочей силой, и его труд был нужен для выживания всего клана, то сейчас дела обстоят иначе. Изменение подходов в воспитании показывает нам не какие-то растущие духовные ценности или уровень гуманизма, нет. Здесь важно, что оно в первую очередь показывает – сама задача рождения и воспитания ребёнка меняется.

Если мы хотим вырастить ребёнка счастливым, и ставим себе такую задачу, и растим его не как инвест проект, а как человека, то конечно его бить нельзя. И статистка показывает нам ровно это.
Если же мы растим ребёнка успешным, и нам не важно, будет он счастлив или нет, его бить можно.
Если наша задача, связанная с рождением и воспитанием ребёнка, это увеличение количества рабочей силы, то, очевидно, его можно бить.

Здесь фокус не на духовности или гуманности; статистика показывает нам, что мы, как общество, достигли того уровня благополучия, когда можем себе позволить рожать детей для любви. И позволить себе не применять к ним никаких физических мер воздействия.

Ибо наши дети – лучше чем мы, как ни крути 😉

В России начали действовать новые правила оказания психиатрической помощи

В новом законе мне нравится идея привлечения психологов и создания профильных направлений, которых ранее не было.
Но дьявол, как обычно, в деталях.
В признании половой ориентации, половой идентификации психическими расстройствами мы попадаем в ловушку ебаных западных либералов, которые детям в двенадцать лет пихают гормоны. Будто другая грань того же самого пиздеца, когда мы вообще забываем о том, зачем людям нужна помощь; будто мы теряем этимологию этого слова.

Такое впечатление, что некоторые в рот ебали забыли про биологию (это я про западных либералов) – им не важно, сформировался у человека головной мозг или не сформировался, может ли он принимать такие решения или не может… Потому что у нас есть идеология! Мы из этой идеологии шпарим разрушенные жизни! Ура, товарищи!
И вот наши сейчас (блин!) поступают почти таким же образом.

Да, есть идеология. А еще есть биология, физиология, медицина, нейрофизиология – в общем, огромное количество разных наук, которые нам достоверно объясняют, что это херня, что это так не работает; что есть вещи, от которых мы людей вылечить не можем, даже если по какой-то причине мы их от этого лечить хотим (почему, зачем –даже не будем сейчас обсуждать). В таком случае всё, что мы можем сделать для улучшения качества жизни человека – это помочь ему быть и жить таким, какой он есть. Жить качественно.
Есть люди с хроническим гастритом – он не лечится; есть люди с кластерными головными болями – это не лечится; есть люди в терминальных стадиях онкологии – это не лечится; есть люди с расстройствами личности – это не лечится; есть люди с неизлечимыми формами шизофрении, есть люди, например, с очень светлой кожей, которая обгорает, только попадая на солнце (и крем spf100 не помогает) – и это тоже не лечится. И очень часто то, что называется ориентацией и половой идентификацией, не поддаётся коррекции.

Если мы будем пытаться агрессивно лечить то, что не лечится, мы не улучшим качество жизни пациента. Беда для общества в этой истории состоит в том, что человек, которому херово и который не может получить помощь - неважно, почему - намного хуже функционирует и как социальная единица. То, что он несчастен, оставим за скобками пока что.

Короче, в этом всем мы как будто переняли опыт наших западных коллег – мы насрали на физиологию, мы насрали вообще на то, как себя чувствуют люди; но зато – идеология! – супер, классно, здорово (НЕТ).

Мне кажется, Спарта могла бы гордиться и американскими либералами, и российскими консерваторами 😔