​​Сам себе эксперт?
Достаточно необычное решение этим летом вынес 1 КСОЮ. Обжалуя обвинительный приговор, защита указала, что в прениях государственный обвинитель высказал следующее суждение о действиях подсудимого: «при самообороне человек бьет наотмашь, без разбора, телесные повреждения [потерпевшего] говорят об обратном, они колото-резаные, для их нанесения необходимо усилие и движение вперед, а не рассекающие, полособразные движения, характерные для обороны». Как указал защитник, это высказывание не было основано на каких-либо исследованных доказательствах.
1 КСОЮ приговор отменил по другому основанию (как обычно, не поставлен вопрос об обороне), при этом лаконично отметил, что в прениях нарушений не было. То есть, до конца не ясно, не было ли этой фразы в речи гос обвинителя, или такой пассаж был легализован.
➡️ Если подразумевалось второе, то согласиться с этим мы не можем. Безусловно, участники процесса не могут делиться с присяжными какими-либо собственными познаниями в области криминалистики, криминологии или подменять собой эксперта. Именно по этой причине отменяются приговоры по наркотическим делам, в которых сторона обвинения рассуждает о последствиях употребления или особенностях организации наркотрафика.
Что же делать в случае нарушения? Варианта два, либо прерывать и обращать внимание суда на нарушение, либо парировать в своей речи. Первый вариант безопаснее, так как при втором существует риск нарушить самому. Но если нужно парировать, мы бы указали присяжным в своей речи, что это высказывание гос обвинителя лишь отражает его личное мнение, и не более.

​​Всегда ли важен порядок совещания?
Крайне нетипичную ситуацию рассмотрел 1 КСОЮ. Присяжные заседатели ответили отрицательно на все три основные вопроса (вместо того, чтобы после первого отрицательного ответа написать «без ответа» на остальные). Но это было бы мелочью, если бы при единодушных отрицательных на первые два вопроса (о событии и причастности подсудимого), их голоса не разделились при ответе на вопрос о виновности. А в совещательной комнате они пробыли менее трех часов, то есть, голосовать не могли вовсе.
В представлении указывалось на нарушение порядка совещания (из-за того, что присяжные стали голосовать) и на неясность вердикта: «при обстоятельствах, когда у присяжных заседателей после единодушного ответа о недоказанности события преступления и причастности к нему подсудимого возникает сомнение в виновности подсудимого и голоса разделяются, такой вердикт нельзя признать ясным».
1 КСОЮ сохранил важнейшую позицию апелляционной инстанции по этому делу неизменной: нарушения нет. Воспроизведем ее полностью:
«Из содержания вердикта следует, что на вопрос о доказанности события преступления присяжные заседатели единодушно ответили отрицательно, в связи с этим судом правильно оценен вердикт как оправдательный и постановлен оправдательный приговор. В связи с этим ответы присяжных на последующие вопросы обязательными не являлись. При этом, как следует из вердикта, на все три основных вопроса присяжные заседатели дали отрицательные ответы, противоречий, указанных в представлении, вердикт присяжных не содержит».
Пользуемся, коллеги!

Необычное решение кассации

В июне 9 КСОЮ оставил в силе оправдательный приговор, истолковав УПК крайне выгодным для защиты образом. Зная, как прерывают во многих районных судах вступительные заявления защитников, проанализируем это определение.
Из представления прокурора следует, что во вступительном заявлении (он называет его «словом»), защитником анализировалось предъявленное обвинение, раскрывалось содержание доказательств и приводилась их оценка.
Содержание же этого выступления подробно воспроизведено самим судом:
«утверждала, что телесные повреждения, приведшие к смерти были получены в результате падения с лестницы, о чем свидетельствует поведение К. и Ш., которые вызвали "скорую помощь" для потерпевшего, самостоятельно его транспортировали, позвонили матери потерпевшего сообщили о госпитализации сына, в подтверждение доводов адвокат указала, что непосредственно перед госпитализацией, потерпевший сообщил медицинским работникам о падении с лестницы, в результате которого им были получены телесные повреждения, о чем имеется запись в медицинской карте, также адвокат сообщила о наличии в деле нескольких экспертиз, из которых следует, что эксперты пришли к разным выводам относительно наличия телесных повреждений и давности их образования, и просила выслушать все доказательства и доводы, как стороны защиты, так и стороны обвинения».
⚖️ Оценка суда:
1)вопреки доводам кассационного представления, адвокат Б. озвучивала версию своего подзащитного о невиновности, в соответствии со ст. ст. 47, 49, ч. 3 ст. 335 УПК РФ, предоставляющими право защищать права и интересы обвиняемого способами, не запрещенными законом.
2) данные пояснения были даны адвокатом с целью опровержения предъявленного обвинения, и при таких обстоятельствах, оснований считать, что данные пояснения адвокатом Б. были даны с целью оказания незаконного воздействия на присяжных заседателей, не имеется
➡️ Наш комментарий. Приветствуя позицию 9 КСОЮ, мы не советуем рисковать и раскрывать во вступительном заявлении содержание доказательств и как-либо их оценивать (сравнивать), поскольку риск признания таких действий нарушением колоссален. Наиболее безопасный способ – отстраивать речь от позиции, будущих показаний доверителя, а уже потом, при указании на доказательства, которые представит защита, очень лаконично, через проговаривание названия доказательства, подсветить, к примеру, наличие других экспертиз. Просить обращать пристальное внимание на все доказательства обвинения и защиты – хороший прием, тоже им пользуемся.

Процессуальная революция, или изолированный казус?
Сколько споров было переспорено о том, могут ли присяжные самостоятельно оценивать умысел, и почти всегда ответ был не в их пользу: они якобы могут только устанавливать фактические обстоятельства, а на их основе уже суд этот умысел оценит. Например, если бил ножом в жизненно важные органы, значит точно хотел убить. Но все оказалось не так просто, и новый виток в этой дискуссии создал 4 КСОЮ: по его мнению, которое мы приветствуем, председательствующий обязан отдать определение умысла присяжным, от себя прямой умысел он добавить не может. А значит, не может и квалифицировать 105ю, например:
«намерение (цель) лишения жизни относится к фактическим обстоятельствам дела и в соответствии со ст. 334 УПК РФ ее установление входит в компетенцию присяжных заседателей, а не председательствующего по делу судьи. Судебная коллегия считает, что поскольку в вопросный лист не был включен вопрос о наличии у ФИО1 умысла на лишении жизни ФИО13, квалифицировать действия осужденного по ч. 1 ст. 105 УК РФ необоснованно».
И еще радикальнее: «из вердикта присяжных заседателей следует, что осужденный ФИО1 не имел намерения лишить жизни потерпевшего ФИО13, поскольку в вопросе N отсутствует указание об умысле осужденного на лишение жизни потерпевшего. Из этого следует, что умыслом ФИО1 не охватывалось наступление последствий в виде причинения смерти ФИО13, что по смыслу закона является необходимым условием для вывода о наличии умысла на лишение жизни в действиях осужденного».
Пользуемся, коллеги, но осторожно: это не совсем типичный подход. Но хороший аргумент для тяжелой борьбы.
P.S. КСОЮ отменил апелляционное определение Ростовского областного суда и отправил дело для нового апелляционного рассмотрения, итоги которого примерно понятны, с учетом таких разъяснений.

​​Знакомство кандидатов с экс-присяжными: насколько это критично?
Пытаясь оспорить оправдательный приговор, сторона обвинения нередко изобретает причудливые аргументы. Вот свежий пример этого: «при формировании коллегии присяжных заседателей председательствующий должен был довести до сведения кандидатов в присяжные заседатели фамилии присяжных заседателей, принимавших участие ранее в рассмотрении уголовного дела, однако не сделал этого, то есть не принял меры к тому, чтобы исключить участие в деле присяжных заседателей, знакомых с другими участниками процесса». Знакомство кандидатов с участниками традиционно выясняется в ходе формирования коллегии, это предусмотрено и ч. 3 ст. 328 УПК. Но сводится оно к выяснению отношения к участникам, которые присутствуют в зале (и всегда к потерпевшим). Но никто и никогда не зачитывает коллегии фамилии следователей, прокурора, утвердившего обвинительное заключение, оперативников, защитников, участвовавших в деле ранее и т.д. И, безусловно, предыдущего состава присяжных. 5 АСОЮ прокурорское ноу-хау не оценил: «доводы автора апелляционного представления … не соответствуют требованиям закона, поскольку доведение указанной информации способствовало бы возникновению у них предубеждения в отношении оправданной то есть указанная информация не подлежала оглашению». Полагаем, что аргумент о предубеждении связан с тем, что иначе коллегия бы узнала, что подсудимую ранее судил другой состав жюри, и этот приговор отменил вышестоящий суд, и могла бы превратно истолковать эту информацию: что суд выразил несогласие с самой сутью ее оправдания или осуждения. От себя добавим: 1. Вопрос о знакомстве кандидатов с экс-присяжными поглощается вопросом об их информированности о деле. 2. Информация о предыдущем рассмотрении дела в суде - процессуальная, она не доводится до кандидатов и присяжных. 3. Если кто-то из кандидатов в присяжные обсуждал дело с экс-присяжными (и кем-либо еще), то именно это и нужно выяснять в ходе опроса.

Дорогие подписчики!
Как все вы знаете, этот канал мы ведем исключительно из творческих и научных соображений, собирая и комментируя наиболее интересные примеры и подходы судебной практики. Мы сознательно не рекламируем здесь платные занятия как свои, так и других коллег. Но было бы неправильно не объявлять здесь о наших бесплатных обучающих мероприятиях. Так уже завтра в 10.00 по Москве состоится наш бесплатный вебинар, посвященный защите в суде присяжных. Для участия нужна только регистрация (можно смотреть в записи, но мы будем рады всем онлайн). На нем мы расскажем о подготовке к первому заседанию в суде присяжных: что искать в деле, как мы его анализируем. Все с точки зрения нашего опыта: адвоката нередко приглашают в процесс уже после заявления ходатайства о рассмотрении дела судом с участием присяжных заседателей. Поговорим о том, что и как мы ищем в деле, как формируем досье, чтобы самим было удобно. С удовольствием ответим на все поступившие вопросы.
Вебинар здесь: https://clck.ru/35c6Gx

​​НЕПРАВИЛЬНО ОПРАВДАЛИ?
Одним из часто встречающихся доводов в апелляционных представлениях гос. обвинителей на оправдательные приговоры в суде присяжных является указание на ошибку суда в выборе основания оправдания. Особенно часто такой довод звучит, если присяжные отрицательно ответили на единый основной вопрос или вынесли нуллифицирующий вердикт. Ссылаясь на этот аргумент, прокуроры просят апелляционный суд отменить оправдательный приговор и рассмотреть дело заново, с этапа формирования коллегии. Как возражать на такой «убийственный» аргумент наших оппонентов? Предлагаем в возражениях привести два контрдовода:
1. Выбор неверного основания оправдания не влечет отмены приговора, а лишь создает основание для его изменения.
2. Однако, такое изменение приговора (в части, касающейся основания оправдания), в силу ч.3 ст. 389.26 УПК РФ, возможно лишь по жалобе оправданного, его защитника, законного представителя и (или) представителя. В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 30.06.2015 № 29 указывается, что оправдательный приговор может быть изменен в части, касающейся основания оправдания, лишь по жалобе оправданного, его защитника, законного представителя и (или) представителя (п.19). Именно поэтому в судебной практике отсутствие апелляционной жалобы оправданного, его защитника, законного представителя и (или) представителя, является основанием отказа в удовлетворении доводов апелляционного представления государственного обвинителя, в которых оспаривается основание оправдания.
Запомним: оспаривать основания оправдания может только оправданный (его защитник или представитель)!

ИСКЛЮЧЕНИЕ ИЗ СПИСКА ИЛИ ОТВОД?
Недавно Мосгорсудом был отменен в апелляционном порядке приговор, вынесенный одним из районных судов Москвы. Среди массива нарушений, допущенных стороной защиты (о них мы еще напишем), была и претензия к порядку формирования коллегии, которая, на наш взгляд, важна для всех защитников, работающих в суде присяжных. Ее суть в следующем.
В ходе формирования коллегии на этапе опроса кандидатов сторонами, после ответов кандидатов на вопросы стороны защиты, адвокаты просили суд об исключении ряда кандидатов из предварительного списка. В результате судья принял решение об исключении из списка ряда кандидатов, которые не заявляли самоотвод, а также не поясняли о наличии причин, препятствующих исполнению обязанностей присяжного заседателя. Более того, как следует из протокола судебного заседания, указанные лица не высказывали возражений против участия в отправлении правосудия.
На этом основании апелляционная инстанция сделала вывод о незаконном составе коллегии присяжных заседателей, что стало одним из оснований отмены оправдательного приговора. В чем состояла ошибка стороны защиты?
Просить об исключении отдельных лиц из списка кандидатов в присяжные можно только на этапе опроса этих кандидатов САМИМ председательствующим. Об этом четко говорится в ч.ч. 4–6 ст. 328 УПК. Судья задает вопросы, кандидаты поднимают руки и подходят к судейскому столу. Мы подходим тоже. Здесь мы можем задать уточняющие вопросы. Потом судья ставит вопрос об исключении из списка отдельных кандидатов на обсуждение – высказываем позицию и председательствующий или исключает кандидата из списка или оставляет. Но (!), после того, как отбор перешел на этап опроса кандидатов сторонами, «выбросить» кандидата из коллегии можно ТОЛЬКО путем мотивированного отвода. Заявляемого в письменной форме, а не путем перешептывания у судейского стола. Поэтому, коллеги, при попытке председательствующего выяснять позицию по исключению кандидата на этапе опроса СТОРОНАМИ - лучше отвечать так: «Ваша честь, по УПК исключать кандидатов из списка на этом этапе нельзя. Сторона защиты позднее заявит мотивированный отвод всем, кому сочтет нужным». Таким способом мы спасем будущий оправдательный приговор (если не будет других нарушений, конечно).
В этом же определении и Мосгорсуд допустил, на наш взгляд, и ошибку. Так в определении описаны всего три способа исключения кандидатов в присяжные из предварительного списка: удовлетворение самоотвода, мотивированный отвод и немотивированный. На самом деле, этих способов четыре. Четвертый – исключение кандидатов из предварительного списка на этапе их опроса председательствующим при обнаружении обстоятельств, препятствующих кандидату в исполнении им обязанностей присяжного заседателя (и отсутствии самоотвода), согласно ч.ч. 4-6 ст. 328 УПК.

​​«Недвусмысленный жест рукой в сторону защиты…»
Необъективность председательствующего в суде присяжных чаще всего проявляется в его словах. Нередко, эти слова не находят отражения в протоколе с/з, и защитники ссылаются на аудиопротокол или собственные аудиозаписи, пытаясь доказать этот факт. Все гораздо сложнее, если эта необъективность проявляется в мимике председательствующего, его молчании или жесте. Все это не попадает ни в аудиопротокол, ни в собственные записи защитников. При рассмотрении дела N. в судебном заседании в ходе допроса специалиста В., когда он делал обширный отвлеченный от обстоятельств дела рассказ о криминальной среде и объяснял присяжным, что такое "общак", что из него платятся гонорары адвокатам, председательствующий сделал недвусмысленный жест рукой в сторону защиты, что не могло быть истолковано иначе, как тот факт, что защитники имеют отношение к "общаку". Внимательные защитники увидели этот жест и потом (после обвинительного вердикта и приговора) подробно описали его в апелляционной жалобе. Особенно возмутило авторов жалобы, что когда специалист пояснял, что часть "общака" идет на взятки прокурорским работникам, никаких жестов в сторону государственного обвинителя со стороны председательствующего не было!
Однако Первый АСОЮ не оценил этот аргумент по достоинству (назвав его «надуманным») и отметил, что это обстоятельство ничем объективно не подтверждено, в ходе судебного заседания осужденный и его адвокаты не заявляли в этой связи возражений на действия председательствующего.
Вывод: увидев обидный для защиты жест судьи (рукой, ногой и т.д.) в сторону защиты, который увидели и присяжные заседатели, адвокату необходимо зафиксировать это событие в протоколе и аудиозаписи. Самый простой способ: искренне возмутиться и заявить возражение председательствующему.

​​Провокация от обвинения
Часто приходится сталкиваться с ситуациями, когда наши процессуальные противники сами активно задают вопросы, направленные на получение ответа, нарушающего запреты. Реагировать можно по-разному, можно пытаться вопросы эти отбивать, но иногда и суд становится на сторону обвинения, вместо снятия вопроса.
9 КСОЮ провокацию не оценил:
Государственным обвинителем подсудимому был задан вопрос о том, как он может объяснить свои показания, данные на предварительном следствии, в той части, что он не обращался в правоохранительные органы, потому что им не доверяет.
На что подсудимый пояснил: "Потому что садят невиновных, поэтому я и не доверяю правоохранительным органам. И это мое личное мнение".
А вот оценка суда:
«Учитывая, что такой ответ подсудимого был получен на вопрос государственного обвинителя, по сути, спровоцирован им, судебная коллегия полагает необоснованным довод кассационного представления, что ответ подсудимого направлен на формирование у присяжных заседателей негативного отношения и предубеждения в отношении правоохранительных органов, в том числе в отношении участников процесса со стороны обвинения».
Аплодисменты справедливой позиции. Только не идя на поводу у нарушителя, можно действенно бороться с такой «хитроумной» тактикой.

​​Без наименования, печати и подписи…
Оспаривая обвинительный приговор по одному из дел, защитники использовали оригинальные доводы о незаконности формирования коллегии присяжных. Во-первых, стороне защиты не было сообщено, какой именно сотрудник суда составлял предварительный список кандидатов в присяжные, фамилии этих сотрудников не были приведены в постановлении о назначении судебного заседания. Тем самым, защиты была лишена права заявить им отвод. Во-вторых, сторонам был вручен предварительный список кандидатов в присяжные без наименования суда, печати и подписи судьи. В-третьих, в закрытом судебном заседании, где происходил отбор коллегии, судом велась аудиозапись. В-четвертых, председательствующий оглашал мотивированные и немотивированные отводы в присутствии кандидатов и в их же присутствии принимал и озвучивал свое решение по этим отводам.
Апелляционный суд с легкостью «отбил» все эти аргументы. По первому аргументу он указал, что «доводы стороны защиты о том, что председательствующим было ограничено их право заявить отвод работникам аппарата суда, оказывавшим помощь технического характера в формировании упомянутой коллегии, несостоятельны, поскольку указанные лица в рассмотрении дела не участвовали, поэтому в соответствии с положениями гл. 9 УПК РФ отводу не подлежат». Второй довод был отклонен, т.к. отсутствие в списках кандидатов данных о наименовании суда, подписи судьи и печати суда не является нарушением уголовно-процессуального закона (УПК не предусматривает этого). По третьему аргументу суд отметил, что «ведение аудиозаписи данного судебного заседания, несмотря на его закрытый характер, прав подсудимых не нарушило». Четвертый довод был отвергнут не без некоторого логического изящества: «Принятие председательствующим решения о мотивированном и немотивированном отводах в присутствии кандидатов в присяжные заседатели не могло вызвать предубеждение присяжных заседателей в отношении подсудимых, поскольку отведенные лица в рассмотрении дела участия не принимали».
Вывод, который можно сделать из всего этого, прост: лучше не приводить в апелляционной жалобе аргументы, которые отбиваются «в одно касание». В этой системе доводов реальный интерес, на наш взгляд, представлял именно четвертый и, если бы он был раскрыт максимально полно (в т.ч. как исследование вопросов права в присутствии кандидатов в присяжные и т.д.), это усложнило бы его отклонение судом второй инстанции.

​​О важности действий председательствующего
 
5 КСОЮ вернул на новое апелляционное рассмотрение дело, по которому апелляция отменила оправдательный приговор.
 
В апелляционном определении указывался целый комплекс обстоятельств, признанных нарушениями:
1 - доведение до присяжных заседателей при допросе свидетеля информации о наличии семьи и детей у обвиняемых и их характеристику как "неплохих людей";
2 - доведение при оглашении показаний свидетеля сведений, основанных на слухах, о совершении преступления сотрудниками правоохранительных органов, а также в прениях об обосновании обвинения показаниями "заинтересованных лиц", "с целью скрыть реально происходящие события";
3 - доведение информации о неполноте следствия, а именно заявления о том, что абонентский номер не принадлежит свидетелю и реплика о том, что "экспертиза почему-то не назначается", а пистолет не похож на тот, который изъят у подсудимого при задержании;
4 - заявления адвокатов в прениях о том, что стороной обвинения не представлено никаких доказательств об обстоятельствах приобретения огнестрельного оружия, что не соответствовало действительности, и искажение ими представленных доказательств о месте совершения убийства.

5 КСОЮ указал, что суд апелляционной инстанции не оценил действия председательствующего по пресечению этих нарушений, подробно проанализировав его реакции в каждом случае: прерывания, удаление коллегии, разъяснения присяжным, повторение этих разъяснений в напутствии.
Далее суд привел любопытный аргумент: «перечисленные выше нарушения названы в апелляционном определении многочисленными и систематическими без учета того, что с участием присяжных заседателей проведено 26 судебных заседаний, где очно допрошены 22 свидетеля, подсудимые, показания 28 свидетелей и потерпевшего оглашены, исследованы письменные доказательства, проведены прения, реплики и выслушаны последние слова. Рассмотрение дела длилось с момента избрания коллегии присяжных заседателей более 2 лет».
Наконец, 5 КСОЮ отметил, что в апелляционном определении не мотивировано, почему выявленные нарушения повлияли на содержание данных присяжными заседателями ответов.
Пользуемся, коллеги!

​​Событие оспаривать нельзя?
Нередко защита отстаивает позицию, отрицающую само событие преступления. Классически, это ситуации несчастных случаев, или, например, самоубийств. Но можно ли оспаривать событие утверждением о том, что жертва и вовсе жива?
В одном из дел 3 АСОЮ посчитал следующие действия защиты нарушениями процесса:
- «подсудимые и защитники выходили за рамки обвинения, доводя до присяжных заседателей сведения о том, что потерпевший жив, поскольку ранее неоднократно покидал места жительства и несения службы, о его нахождении в другом городе»;
- «в ходе допросов потерпевшей и свидетеля им задавались вопросы, касающиеся осуждения потерпевшего за дезертирство, самовольного оставления им места службы»;
- «подвергалось сомнению добровольность написания потерпевшей заявления об исчезновении сына»;
- «в судебных прениях защитник Е. довел до сведения присяжных заседателей, что он самостоятельно занимался поисками потерпевшего в отличие от сотрудников правоохранительных органов»;
- в прениях «ходатайствовал о предъявлении присяжным розыскной ориентировки, приводил возможные причины исчезновения потерпевшего».
Мы оцениваем позицию суда в целом критически, за несколькими «но». Сторона защиты, безусловно, имеет полное право занимать позицию о том, что потерпевший жив, поскольку именно к компетенции присяжных относится установление события преступления. Запретить оспаривать событие нельзя, ровно с таким же успехом можно запретить и позицию о непричастности или невиновности: каждая из них корреспондирует одному из трех основных вопросов вопросного листа.
Доказывание того, что потерпевший жив, может подразумевать указания на факты его предыдущих добровольных исчезновений. Соответствующие доказательства при такой позиции становятся относимыми к делу, и тут мы вспоминаем и теорию и практику: относимость сведений перевешивает запрет изучения негативных данных о личности. Поэтому и покидание семьи, и дезертирство – сведения, которые подлежат изучению в присутствии присяжных.
Вывод: позицию о том, что потерпевший жив занимать можно, соблюдая при этом специфичные запреты процедуры.
Теперь про «но». 1) о добровольности написания заявления говорить ни в каком случае нельзя – это о допустимости / процессе. 2) о самостоятельных поисках в отличие от сотрудников – дискредитация органов. 3) ходатайства о предъявлении доказательства в прениях – нарушение.

​​Никогда такого не было, и вот, опять…
В обзорной статье по 2023 году в «Уголовном процессе» соавтора канала Юлии Стрелковой было положительно оценено, в сравнении с позициями судов более высокого уровня, решение Брянского областного суда: он правильно интерпретировал как действующую редакцию УПК, так и разъяснения Пленума, отказываясь удовлетворять представление с доводом о сокрытии кандидатами данных о судимостях близких родственников и привлечении самих кандидатов к административной ответственности.
Но мы узнали, что это образцовое по уровню обоснованности судебное решение было отменено 1 КСОЮ с использованием неактуальной версии ППВС. И не можем остаться в стороне от разбора полетов, то есть, позиций.
Итак, доводы представления об отборе можно свести к следующему: рядом кандидатов, вошедших в состав коллегии и участвовавших в вынесении вердикта, были сокрыты следующие сведения: 1) о привлечении брата к уголовной ответственности; 2) о вынесении судебного приказа в связи с неуплатой алиментов; 3) об участии в другом деле в качестве потерпевшего; 4) о привлечении к административной ответственности.
⚖️ Брянский областной суд:
1) защитник и государственный обвинитель задавали кандидатам в присяжные заседатели вопросы: есть ли знакомые или родственники, которые сталкивались с правоохранительной системой, о привлечении их к административной ответственности, а также о том, принимал ли кто - то из них участие в каком-либо уголовном или гражданском деле. Однако председательствующий в нарушение закона не принял мер к тому, чтобы данные вопросы понимались однозначно, при этом вопросы не были конкретными.
2) в апелляционном представлении не указано, каким образом факт привлечения к уголовной ответственности брата кандидата в присяжные заседатели К., включенной впоследствии в состав коллегии, а также информация о привлечении кандидата в присяжные заседатели Ж., вошедшего в состав коллегии, к административной ответственности по ч. 2 ст. 12.24, ч. 1 ст 8.2 КоАП РФ; участие последнего в уголовном и гражданском деле, препятствовали их участию в рассмотрении данного уголовного дела; также не представлено сведений, что данные обстоятельства повлияли на их объективность и беспристрастность при вынесении вердикта.
❓Это идеальное соблюдение и закона, и ППВС. И что могло произойти дальше? Ссылка на недействующую редакцию ППВС!
⚖️ 1 КСОЮ:
«В соответствии с п. 14 Постановления Пленума Верховного Суда РФ "О применении судами норм УПК РФ, регулирующих судопроизводство с участием присяжных заседателей" сокрытие кандидатами в присяжные заседатели, включенными впоследствии в состав коллегии, информации, которая могла повлиять на принятие решения по делу и лишила стороны права на мотивированный или немотивированный отвод, является основанием для отмены приговора. – ЭТО СТАРАЯ РЕДАКЦИЯ!
С учетом изложенного, сокрытие кандидатами в присяжные заседатели ФИО и ФИО информации, лишившей сторону обвинения права заявить им отводы, свидетельствует о вынесении вердикта незаконным составом коллегии присяжных заседателей, что является основанием для отмены приговора суда.»
➡️ Коллеги, из этого мы делаем два вывода: 1) не нужно, пожалуйста, задавать вопросы кандидатам, которые можно и не задавать. 2) не рассчитываем, что суды уровня КСОЮ знакомы по умолчанию с действующими редакциями ППВС, приводим текст в возражениях.
Мы обычно не публикуем реквизиты решений, но тут сделаем исключение: Определение Первого кассационного суда общей юрисдикции от 07.12.2023 N 77-5561/2023

​​Кандидаты прибыли, а подсудимого не доставили…
При рассмотрении уголовного дела в районном суде, в суд для участия в формировании коллегии присяжных заседателей прибыли 14 кандидатов в присяжные. Однако в заседание не доставили подсудимого, и председательствующий перенес заседание на другой день, распорядившись о дополнительном вызове других 500 кандидатов в присяжные заседатели, из которых впоследствии и была сформирована коллегия присяжных заседателей. Явившиеся же первоначально 14 кандидатов повторно в судебное заседание не вызывались (в деле отсутствовали данные об их вызове). Отменяя приговор суда, Архангельский областной суд указал, что дело было рассмотрено незаконным составом присяжных, поскольку явившиеся в первый раз кандидаты в присяжные заседатели, количество которых в соответствии с ч. 3 ст. 327 УПК РФ было достаточным для формирования коллегии, повторно не были вызваны в судебное заседание, назначенное на новую дату. Вместо этого председательствующий, в нарушение ч. 3 ст. 327 УПК РФ дал распоряжение о дополнительном вызове других 500 кандидатов в присяжные заседатели, из которых впоследствии была сформирована коллегия присяжных заседателей.
Вывод: если в заседание для отбора явились не менее 12 (для районного суда) или 14 (для областного) кандидатов в присяжные, но заседание по тем или иным причинам сорвалось, коллегию формировать не начали (это важное условие!), судья НЕ ВПРАВЕ на следующее заседание вызывать кого-либо кроме тех кандидатов, что пришли сейчас. Право на вызов дополнительных кандидатов возникает, когда явились МЕНЕЕ 12 и 14 для соответствующих судов. Если председательствующий это пытается сделать, задача защитника деликатно напомнить ему содержание ч.3 ст. 327 УПК, иначе вся остальная работа и суда и защиты будет «в корзину», приговор будет отменен. Помним об этом коллеги!
Апелляционное определение Архангельского областного суда от 25.04.2023 по делу N 22-1145/2023

​​Сложное и запутанное…
Нередко во вступительном заявлении или в речи на этапе прений защитник, выступая перед присяжными, называет рассматриваемое дело сложным и запутанным.
До недавнего времени такое высказывание защитника не вызывало нареканий судов апелляционной инстанции. Но все когда-то происходит впервые. И вот одним из оснований к отмене оправдательного приговора районного суда стало то, что «во вступительном слове защитник оказывала незаконное воздействие на присяжных заседателей, сообщая сведения, не относящиеся к компетенции последних. В частности, адвокат К. сообщила, что уголовное дело является сложным и запутанным. То есть до начала исследования доказательств сторона защиты ориентировала присяжных заседателей на мнимую сложность расследования уголовного дела». Такая позиция является спорной, поскольку указание защитника на сложность и запутанность дела - не более чем количественная и качественная характеристика фактов этого дела (например, если факты противоречат друг другу или их чрезмерно много) или доказательств (например, несколько десятков свидетелей). Возможно, такое суждение защитника во вступительном заявлении было преждевременным (оно больше подходит для речи в прениях), но рассматривать его как не относящееся к компетенции присяжных, на наш взгляд, ошибочно.
Тем более, было необоснованно рассматривать высказывание защитника как характеристику расследования по делу (будто бы защитник сказал о сложностях в расследовании дела), но это уже подмена тезиса, от которой не застрахован никто. Кстати, сами судьи часто указывают присяжным на сложность дела. В недавнем процессе председательствующий обращаясь к присяжным сказала: «Дело сложное, вы сами видели тележку доверху заполненную томами с доказательствами, собранными следствием». Но, «Quod licet Jovi, non licet bovi (с лат. — «Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку»), поэтому будем осторожными с указанием на сложность и запутанность дела во вступительном заявлении.
(см. апелляционное определение Калининградского областного суда от 03.11.2023 по делу N 22-1763/2023)

​​«Я ни на что не намекаю…»
Еще раз о теме намёков в суде присяжных. Можно ли защитнику пользоваться таким средством в своей речи перед присяжными? Тут все зависит от двух моментов: что именно скрывает намек (содержание информации) и будет ли он понятен слушателям (раскроют ли они этот скрытый смысл). Очевидно, что если намек не используется как средство усиления выразительности речи (аллюзия, реминисценция и т.д.), а лишь является средством банального «вброса», т.е. содержит информацию о недопустимых методах следствия, недопустимых доказательствах, т.е. ОЧЕВИДНО запрещенных для исследования в суде присяжных сведениях – это вызовет прерывание речи со стороны судьи, а в дальнейшем сделает оправдательный приговор «одноразовым».
При этом намек должен быть не слишком «тонким», иначе он не будет понятен присяжным. Например, вы используете технику реминисценции (скрытого цитирования), а присяжные не читали этого произведения (или не смотрели фильм) – эффект будет нулевым. Если же намек будет слишком очевидным, его первым «прочитает» председательствующий, а дальше все зависит от того, какая информация в нем содержится.
Опытный защитник, использует технику намеков для того чтобы усилить доходчивость, яркость своей речи, либо, если он «идет по краю» допустимого, делает это так, чтобы это не заметили ни председательствующий, ни аудиопротокол (например, выражением лица при необоснованном прерывании речи защитника судьей и т.д.).
Если же защитнику важно только «вбросить» запрещенную информацию, а дальше будь что будет, это всегда заканчивается одинаково (плохо)…
Цитата из апелляционного определения, которым отменен оправдательный приговор:
«Продолжая порочить вышеуказанный протокол допроса ФИО в качестве обвиняемого… адвокат…, заявил: «Согласно протоколу, видеозапись приостанавливалась один раз для составления протокола допроса, а видеозапись состоит из трех файлов. Что происходило во время, когда она останавливалась, мы не можем сказать». Таким образом, адвокат в завуалированной форме довел до присяжных заседателей сведения о нарушениях, допущенных, по его мнению, при допросе ФИО на следствии… Так, сначала во вступительном слове, а затем в ходе судебного следствия защитник неоднократно указывал на то, что осмотр был проведен в отсутствие самого ФИО: «...патроны были найдены в квартире, где самого хозяина не было... сотрудники полиции находились там еще до того, как приехал следователь проводить осмотр. Я ничего не заявляю и ни на что не намекаю, но если проводится обыск без хозяина, говорить о его достоверности, сомнительно». Фактически защитник в данном случае говорит не о недостоверности, а о недопустимости протокола указанного следственного действия как проведенного в отсутствие лица, проживающего в жилом помещении, подменяя одно понятие другим. А указание на нахождение в квартире ФИО сотрудников полиции без него, со ссылкой на то, что он, адвокат, "ничего не заявляет и не намекает", несмотря на его завуалированность, является фактически прямым сообщением о том, что патроны подсудимому были подброшены».
Таким образом:
1) используем намек (аллюзии, реминисценции и т.д.) для усиления выразительности речи;
2) в случае, если техника намека используется для доведения до присяжных очевидно запрещенной информации (подбросы, фальсификация и т.д.) , помним, что дисклеймер – «я ни на что не намекаю» или « я критикую достоверность»– не спасает нас от прерывания речи, а оправдательный приговор – от отмены.
3) намекаем так, чтобы это не было совсем очевидным для наших процессуальных оппонентов;
(см. апелляционное определение Первого апелляционного суда общей юрисдикции от 21.08.2020 N 55-1255/2020).

Креатив при обжаловании
Иногда прокуроры приводят весьма любопытные доводы в пользу отмены оправдательных приговоров. В одном из дел при апелляционном и кассационном обжаловании, среди прочих, в представлении указывались такие особенности отбора:
1) в списке кандидатов, врученном сторонам, не было указаний на образование и социальный статус
2) судом не проводилось обсуждение кандидатов со сторонами (до заявления отводов), ввиду чего гос обвинитель не смог в дальнейшем заявить отводы кандидатам:
- А., обратившейся в прокуратуру по вопросам своего жилища, и получившей отказ. Обращение при этом принимал сам гос обвинитель, а кандидат на момент опроса еще об отказе не знала, поэтому оснований для мотивированного отвода на тот момент не было. Немотивированный же отвод он потратил на другого кандидата, который якобы при наличии оснований не был отведен мотивированно;
- Б., достигшей 60-ти лет и «по поведению» отстававшей от темпа «разбирательства». Мотивированный отвод заявить не мог, поскольку после пауз кандидат на все вопросы все же отвечала. Немотивированный не заявил по той же причине, что и первому кандидату.
⚖️
Довод № 1 был отбит судами по причине того, что стороны могли путем опроса получить недостающие в списках сведения, чем стороны и воспользовались.
Довод № 2. Апелляция: кандидат А при опросе говорила, что результат проверки по ее обращению никак не повлияет на ее мнение по делу; «само по себе обращения граждан в прокуратуру и ответ на обращение не свидетельствует о формировании у граждан негативного отношения к государственному обвинителю, не является препятствием к участию в рассмотрении дела в качестве присяжного заседателя». Кандидат Б первая ответила на вопрос о достигших 60-ти лет, в протоколе нет данных о ее особом поведении, стороны таких заявлений не делали. Наконец, после завершения формирования коллегии гос обвинитель заявил, что коллегия, по его мнению, в состоянии вынести законное и мотивированное решение.
Кассация: апелляция рассмотрела эти доводы, данные, свидетельствующие о том, что приведенные прокурором обстоятельства повлияли на объективность и беспристрастность присяжных, отсутствуют.
➡️ Апелляционное определение Липецкого областного суда от 20.07.2023 по делу N 22-869/2023
➡️ Определение Первого кассационного суда общей юрисдикции от 24.01.2024 N 77-292/2024, 77-6147/2023

​​«Гадость» или… существенное нарушение закона?
Одной из традиций праздника Хэллоуин является ритуал выпрашивания сладостей у соседей или «Trick-or-treating». Дети, одетые в костюмы монстров, ходят от дома к дому, стучат в двери и кричат: «Гадость или сладость?» («Trick or treat?»). «Гадость» (trick) означает шуточную угрозу причинить зло хозяину дома или его имуществу, если он не даст детям угощения.
Некоторое время назад это же слово несколько раз звучало в зале судебного заседания, однако его произносили не дети, а старшина коллегии присяжных заседателей, провозглашая вердикт. Никакого отношения в Хэллоуину этот инцидент, конечно же не имел. С разрешения председательствующего старшина заменил при оглашении вердикта название наркотического средства гамма-бутиролактона словом «гадость».
Т.к. вердикт был обвинительным и приговор тоже, защита обжаловала приговор в апелляционном порядке, и это нарушение стало ключевым в списке доводов. Защитник писал в апелляционной жалобе, что замена названия наркотика на слово «гадость» демонстрировала крайне негативное отношение присяжных к предмету совершенных преступлений, т.е. их небеспристрастность при вынесении вердикта.
Верховный Суд РФ не согласился с такой трактовкой. В определении отмечалось, что «…доводы защиты о том, что при оглашении вердикта старшина присяжных с разрешения председательствующего заменял труднопроизносимое слово "гамма-бутиролактон" другим словом не может ставить под сомнение объективность самого вердикта и не является основанием для отмены приговора».
Комментируя эту позицию, отметим, что расхождения между текстом провозглашенного вердикта и тем, что именно устно провозгласил старшина, могут быть разными. Конечно, если в устном провозглашении вердикта были искажены даты, события, фамилии, содержание решения присяжных или не озвучены оговорки, которые сделали присяжные, изменены результаты голосования – это может создать проблему для стабильности приговора. Мы, как защитники, в момент провозглашения вердикта выявить такое расхождение не можем, оно обнаруживается только после сличения текста вердикта с аудиозаписью этой части судебного заседания.
Но ситуация, когда старшина, оглашая вердикт, просит заменить одно слово другим, при молчаливом согласии защиты, – проблемы для приговора не создаст.
Отсюда два практических вывода, коллеги. Первое – не выключаем диктофон вплоть до конца зачитывания вердикта старшиной. Второе – если старшина просит заменить одно слово другим (или не зачитывать часть вопроса и т.д.), помним, что, если мы не возражаем, нарушением это не станет.
➡️ Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 22.10.2018 N 78-АПУ18-17СП.

​​Как 9 КСОЮ воскресил «мертвеца» и дал всем защитникам приятный бонус
В УПК есть собственное кладбище норм, которые не применяются в практике. Одна из них – норма о тенденциозности коллегии: позитивное оперирование ею судами днем с огнем не сыскать. Но 9 КСОЮ поднял почившую из недр процессуального чистилища, указав на ошибочность отказа в удовлетворении ходатайства защиты о роспуске коллегии по причине ее тенденциозности.
Что же это была за коллегия? Она состояла из 5 сотрудников администрации (муниципальные служащие), 4 из которых юристы. Вердикт выносили 4 служащих, из которых 3 юриста. Обоснование от суда, почему он видит в этом именно тенденциозность:
«имело место наличие личных (по факту знакомства и сотрудничества), корпоративных и профессиональных связей, позволяющее обоснованно предположить предубеждение и отсутствие беспристрастности сформированной коллегии присяжных заседателей при рассмотрении уголовного дела в отношении К., то есть ее тенденциозность».
Мы не будем комментировать вывод именно об тенденциозности, поскольку в кассационном определении есть нечто более бесспорное и полезное всем защитникам: действительно качественное обоснование для отвода муниципальных служащих, если преступление совершено на территории их муниципалитета!
Согласно предъявленному обвинению, преступление совершено К. в <адрес>, то есть на территории муниципалитета
В соответствии с Федеральным законом от 06.10.2003 N 131-ФЗ "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации" на муниципальные образования в числе прочего возложены функции организации охраны общественного порядка на территории муниципального, городского округа муниципальной милицией, а также осуществление мероприятий в сфере профилактики правонарушений, предусмотренных Федеральным законом "Об основах системы профилактики правонарушений в Российской Федерации", то есть одной из целей в работе органов местного самоуправления является содействие правоохранительной деятельности.
В силу п. 1 ч. 1 ст. 12 Федерального закона от 02.03.2007 N 25-ФЗ "О муниципальной службе в Российской Федерации" муниципальный служащий обязан соблюдать нормативные акты Российской Федерации, ее субъектов, муниципальные правовые акты и обеспечивать их исполнение.
На этом суд остановился, но развитие этой идеи очень простое: 1) не вышло у них посодействовать правопорядку, раз преступление совершено; 2) у них до сих пор присутствует самостоятельный, прямо предусмотренный законом служебный интерес при рассмотрении дел, совершенных на их территории.
Это обоснование будет крайне полезным для мотивированных отводов этой категории кандидатов в присяжные. Пользуемся, коллеги!

➡️ Кассационное определение Девятого кассационного суда общей юрисдикции от 05.03.2024 N 77-375/2024